Он понял, что и большинство интервьюеров умеют это, в большей или меньшей
степени. Но он считал, что он мог бы быть несколько поискуснее простого
литератора в подаче материалов этого типа; он все же романист... а
романист оказался просто парнем, которому платят за его вранье. Чем больше
вранья, тем больше денег.
Старк, можно сказать, выходил за грань обычного. В этом была вся
штука.
Как прямолинейно.
Как успешно.
Как все это отдает дерьмом.
- Милая?
- Мм?
Она пыталась привести лицо Уэнди в относительный порядок. Уэнди была
не в восторге от этой идеи. Она энергично мотала из стороны в сторону
своей маленькой заляпанной нашей головкой, а Лиз старалась стереть следы
пиршества влажной салфеткой. Тад подумал, что в конце концов жена схватит
негодницу, если только не устанет до этого в бесплодной борьбе. Уэнди,
судя по всему, также учитывала эту спасительную для нее возможность.
- Не зря ли мы лгали по поводу участия Клоусона во всем этом?
- Мы не лгали, Тад. Мы просто не называли его имя.
- И он был пустяковым мужиком, правда?
- Нет, дорогой.
- Нет?
- Нет, - ответила Лиз суровым тоном. Она только что занялась лицом
Уильяма. - Он был грязным маленьким пресмыкающимся.
Тад фыркнул:
- Пресмыкающимся?
- Точно. Пресмыкающимся.
- По-моему, я впервые в жизни слышу этот научный термин.
- Я увидела его на коробке с видеокассетой, когда ходила в угловой
магазин. Фильм ужасов назывался "Пресмыкающиеся". И я подумала: "Чудесно.
Кто-то догадался снять фильм о Фредерике Клоусоне и его семейке. Не забыть
бы рассказать об этом Таду". Но забывала сделать это раньше.
- Так ты считаешь, что здесь все о'кей?
- В самом деле, все о'кей, - ответила она.
Она указала рукой с мокрой салфеткой сперва на Тада, затем на
открытый журнал.
- Тад, ты урвал свой кусок мяса с этого. Люди получили свой кусок
тоже. А Фредерик Клоусон получил кусок дерьма... но это единственное, что
он заслужил.
- Спасибо, - произнес он.
Она пожала плечами. - Будь уверен. Ты иногда слишком терзаешь себя,
Тад.
- Это беспокоит тебя?
- Да, все беспокоит... Уильям, ты сейчас у меня доиграешься! Тад,
если бы ты помог мне сейчас немножко...
Тад закрыл журнал и понес Уильяма в детскую следом за Лиз, которая
несла Уэнди. Засыпающий ребенок был теплым и приятно отяжелевшим, его руки
обвились вокруг шеи Тада, а сам Уильям еще пытался таращиться на мир со
своим обычным интересом ко всему вокруг себя. Лиз уложила Уэнди на одну
половину стола для пеленания младенцев, Тад сделал то же самое с Уильямом
на другой стороне. Лиз успела чуть раньше управиться с Уэнди.
- Значит, - сказал Тад, - мы должны закончить всю эту историю с
"Пипл"? Верно?
- Да, - ответила она и улыбнулась. Что-то в этой улыбке показалось
Таду не совсем искренним, но он помнил свой собственный ненормальный смех
и решил ничего не уточнять. Иногда он был совсем не уверен в правильности
некоторых мыслей и поступков - это было своего рода умственным аналогом
его физической неуклюжести - и тогда полагался во всем на Лиз. Она редко
упрекала его в нерешительности, но он видел печать усталости в ее глазах,
когда заходил слишком далеко в самокопании. Что она могла сказать? Ты
слишком терзаешь себя, Тад.
Он тщательно запеленал Уилла и закрепил страховочную лямку на животе
ребенка, поскольку еще во время этих операций Уилл делал все возможное
чтобы скатиться со стола и покончить жизнь самоубийством.
- Буггууа! - завопил Уилл.
- Да, - согласился Тад
- Диввии, - провозгласила Уэнди.
Тад согласно кивнул: - Это тоже очень верно.
- Хорошо, что он умер, - вдруг сказала Лиз.
Тад взглянул на нее. Он задумался на секунду, затем кивнул. Не было
необходимости уточнять, кто был он, они оба это знали.
- Да.
- Мне он никогда не нравился.
- Это ведь почти относится к твоему мужу, - готов был ответить Тад,
но не стал. Здесь ведь нет ничего странного и обидного, поскольку Лиз
говорит не о нем. Не только методы письма Джорджа Старка существенно
отличали его от Тада.
- Мне тоже, дорогая, - сказал он. - Что у нас на ужин?
Глава 3. НАРУШАЯ ВЕДЕНИЕ ДОМАШНЕГО ХОЗЯЙСТВА
1
Этой ночью Тад увидел кошмарный сон. Он проснулся почти в слезах и
дрожа, как щенок, застигнутый грозой. Он повстречался во сне с Джорджем
Старком, причем последний был теперь агентом по продаже недвижимости, а не
писателем, который всегда стоял позади Тада, воплощаясь лишь в голос и в
тень.
2
Автобиография Старка для "Дарвин пресс", которую Тад написал
незадолго до написания "Голубых из Оксфорда", второго по счету шедевра
Джорджа Старка, утверждала, что Старк управлял грузовым пикапом марки
"Дженерал моторс" 1967 года выпуска. Этот грузовичок должен был быть
выкрашенным в весенние светлые цвета. Во сне, однако, они неслись в
мрачно-черном "Торнадо", и Тад понимал, что пикапом здесь и не пахнет. Это
был турбореактивный катафалк.
"Торнадо" был окрашен целиком в черное и никак не напоминал
автомобиль агента по продаже недвнжимости. Тад все смотрел на него через
плечо, пока они шли к дому Старка, который почему-то хотел показать его
Бомонту. Он подумал, что ему придется увидеть Старка в доме, и какой-то
ужас заполнил сердце Тада. Но сейчас Старк стоял как раз за плечом Тада
(хотя он никак не мог взять в толк, откуда Старк прошмыгнул туда столь
быстро и бесшумно). Тад мог видеть только автомобиль, этого черного
тарантула, ослепительно сверкающего в солнечном свете. На заднем бампере
была наклейка. "МОДНЫЙ СУКИН СЫН" - гласила она. Слова были окаймлены
слева и справа черепом и двумя скрещенными когтями.
Дом, в который Старк привел Тада, был на самом деле его домом - не
тем главным, зимним домом в Ладлоу, неподалеку от университета, а летним
домиком в Кастл Роке. Позади здания открывался пейзаж зимнего озера, и Тад
отчетливо слышал потрескивание ледяных волн, набегающих на берег. За
входной калиткой висела небольшая табличка с объявлением "ПРОДАЕТСЯ".
- Отличный домик, не так ли? - Старк почти прошептал это из-за спины
Тада. Его голос был столь ласков, что напоминал урчание избалованного
домашнего кота.
- Это мой дом, - ответил Тад.
- Ты не прав. Хозяин этого дома мертв. Он убил жену и детей, а затем
и самого себя. Он вытащил затычку. Только и всего - и привет родителям. Он
имел эту затычку в самом себе. Но тебе не следует столь тяжело все это
переживать. Ты мог бы сказать, что это было чертовски приятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140