Они усеяли асфальт
подъездной дорожки Уильямсов. Один из воробьев сидел менее чем в пяти
футах от ботинок Алана. Он сделал замахивающееся движение, чтобы отогнать
воробья и тут же пожалел об этом, почти ожидая, что вслед за этим воробьем
взлетит в небо вся эта ужасающая масса птиц.
Воробей только чуть отскочил. Это было все.
Другой воробей сел на плечо Алана. Он с трудом мог поверить своим
глазам, но воробей сидел именно там. Алан махнул на него рукой, и воробей
пересел на нее. Его клюв раскрылся, будто воробей собирался клюнуть шерифа
в ладонь... а затем это прекратилось. С тяжело бьющимся сердцем Алан
опустил руку. Птица слетела, взмахнув разок крылышками и приземлилась на
дорожку, к своим коллегам. Она следила за Аланом яркими бесчувственными
глазами.
Алан глотнул воздуха. В его горле послышался щелчок. - Что же вы
такое?
Воробьи только смотрели на него. И теперь все деревья, сосны и клены,
на этой стороне Кастл Лейк были полны птицами. Он слышал кое-где
потрескивание старых сучьев под их суммарным весом.
Их косточки полые, - подумал шериф. - Они же почти ничего не весят.
Сколько же их должно было налететь сюда, чтобы вызвать треск сука.
Он не знал. И не хотел знать.
Алан расстегнул кобуру своего револьвера 38-го калибра и зашагал
назад по крутому уклону дорожки к дому Уильямсов, прочь от воробьев. Когда
он достиг Лейк Лейн, которая являлась только грязной проселочной дорогой,
заросшей полосками травы между автомобильной колеей, лицо шерифа было
залито потом, а рубашка плотно прилипла к его спине. Он огляделся. Он мог
видеть воробьев на всем своем пути - сейчас же они сидели на крыше его
патрульной машины, закрыв собой почти весь корпус, капот и крылья машины -
но нигде рядом с ним не было ни одного воробья.
"Все это выглядит, - подумал Алан, - словно они не хотят подпускать
меня слишком близко... по крайней мере, не сейчас. Словно здесь их
театральные подмостки.
Шериф посмотрел вдоль обеих дорожек Лейн на то место, где он надеялся
найти укрытие в зарослях сумаха. Нигде не видно ни души - только воробьи,
и все они вернулись на тот склон, где стоял коттедж уильямсов. Никаких
звуков, кроме сверчков и пары москитов, кружащихся вокруг его лица.
Хорошо.
Алан перебежал через дорогу, словно солдат на вражеской территории,
голова низко между приподнятых плеч, перепрыгнул большую яму и скрылся в
лесу. Оказавшись под прикрытием, он собирался дойти до дома Бомонта как
можно быстрее и бесшумнее.
4
Восточная часть озера Кастл лежала у подножия длинного и полого
холма. Лейк Лейн находилась посредине этого склона, и большинство домов
были настолько удалены отсюда, что Алан мог видеть только верхушки их крыш
со своей позиции, примерно на двадцать ярдов выше дороги, на холме. В
некоторых случаях дома вообще были не видны. Но он мог видеть дорогу и
отходящие от нее подъездные дорожки, и пока он не собьется со счету, все
будет о'кей.
Когда он добрался до пятого отводного поворота после подъездной
дорожки Уильямсов, шериф остановился. Он посмотрел назад, чтобы проверить,
сопровождают ли его воробьи. Идея была странной, но никак не покидавшей
его. Он не заметил даже их признаков здесь, и ему вдруг пришло в голову,
не померещилась ли его возбужденному сознанию вся эта чертовщина с
птицами.
"Забудь это, - подумал он. - Ты не вообразил это. Они были здесь... и
они все еще здесь".
Он взглянул вниз на дорожку к дому Бомонтов, но ничего не увидел со
своего места. Он начал спускаться, медленно бесшумно двигаясь. Он
действовал настолько тихо, что был готов сам себя поздравить с таким
достижением, но в этот момент Джордж Старк приставил револьвер к левому
уху шерифа и сказал: - Если ты дернешься, старина, основная часть твоих
мозгов окажется у тебя на правом плече.
5
Алан повернул голову очень медленно, чрезвычайно медленно.
То что он увидел почти заставило его пожалеть, что он не родился
слепым.
- Я догадываюсь, что меня вряд ли сфотографируют для обложки "Голден
Куилл"? - спросил Старк <журнал "Золотое перо" - о наградах и премиях в
области литературы>. Он ухмылялся. Улыбка показывала столько его зубов (и
пустых дыр в деснах), чем это смогла бы обеспечить самая широкая улыбка
нормального человека. Лицо было покрыто язвами, и кожа свисала целыми
лоскутами. Но не это вызывало особый ужас - тот, который превращал живот
Алана в мешок, содрогающийся от конвульсий и судорог. Что-то непонятное н
неправильное отражалось в структуре лица этого человека. Оно, казалось, не
просто распадается, а подвергается какой-то особой мутации.
Он, конечно, знал, кто стоит перед ним с револьвером, как бы он ни
выглядел. Волосы, безжизненные и облезлые, были когда-то светлыми. Плечи
по-прежнему были почти столь же широки, как у игрока в американский футбол
со щитками на плечах, локтях и коленях. Он обладал какой-то особой,
легконогой грациозностью, несмотря на то, что сейчас не двигался и смотрел
на Алана с добродушной усмешкой.
Это был человек, который не мог существовать, который никогда не
должен был существовать.
Это был тот самый мистер Джордж Старк, модный сукин сын из Оксфорда,
штат Миссисипи.
Все было правильно.
- Добро пожаловать на карнавал, старина, - мягко приветствовал его
Старк. - Ты движешься очень ловко для такого крупного парня. Я чуть было
не пропустил тебя сперва, и мне пришлось поискать тебя. Давай-ка двинемся
к дому. Я хочу представить тебя одной маленькой женщине. А если ты
сделаешь одно неверное движение, ты будешь мертв, а потом и она, и все ее
славные малыши. Мне нечего терять во всем этом большом мире. Ты мне
веришь?
Старк еще раз усмехнулся ужасным разваливающимся лицом. Сверчки
продолжали свое треньканье в траве. Над озером прозвучал пронзительный
крик луня, парящего где-то высоко в небе. Алан от всей души пожелал бы
превратиться в эту птицу, потому что, когда он заглянул в глаза Старка, он
не увидел там ничего кроме смерти и, может быть, еще пустоты.
Он вдруг осознал с внезапной и полной ясностью, что никогда больше не
увидит жены и сыновей.
- Я верю в это, - ответил Пэнборн.
- Тогда выбрось свою пушку - и пошли.
Алан выполнил требование Старка. Тот следовал за шерифом. и ни вышли
на дорогу. Затем перешли ее и начали спускаться по подъездной дорожке к
дому Бомонтов. Он был сложен из тяжелых деревянных щитов, почти так же как
это строят в Малибу, на побережье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
подъездной дорожки Уильямсов. Один из воробьев сидел менее чем в пяти
футах от ботинок Алана. Он сделал замахивающееся движение, чтобы отогнать
воробья и тут же пожалел об этом, почти ожидая, что вслед за этим воробьем
взлетит в небо вся эта ужасающая масса птиц.
Воробей только чуть отскочил. Это было все.
Другой воробей сел на плечо Алана. Он с трудом мог поверить своим
глазам, но воробей сидел именно там. Алан махнул на него рукой, и воробей
пересел на нее. Его клюв раскрылся, будто воробей собирался клюнуть шерифа
в ладонь... а затем это прекратилось. С тяжело бьющимся сердцем Алан
опустил руку. Птица слетела, взмахнув разок крылышками и приземлилась на
дорожку, к своим коллегам. Она следила за Аланом яркими бесчувственными
глазами.
Алан глотнул воздуха. В его горле послышался щелчок. - Что же вы
такое?
Воробьи только смотрели на него. И теперь все деревья, сосны и клены,
на этой стороне Кастл Лейк были полны птицами. Он слышал кое-где
потрескивание старых сучьев под их суммарным весом.
Их косточки полые, - подумал шериф. - Они же почти ничего не весят.
Сколько же их должно было налететь сюда, чтобы вызвать треск сука.
Он не знал. И не хотел знать.
Алан расстегнул кобуру своего револьвера 38-го калибра и зашагал
назад по крутому уклону дорожки к дому Уильямсов, прочь от воробьев. Когда
он достиг Лейк Лейн, которая являлась только грязной проселочной дорогой,
заросшей полосками травы между автомобильной колеей, лицо шерифа было
залито потом, а рубашка плотно прилипла к его спине. Он огляделся. Он мог
видеть воробьев на всем своем пути - сейчас же они сидели на крыше его
патрульной машины, закрыв собой почти весь корпус, капот и крылья машины -
но нигде рядом с ним не было ни одного воробья.
"Все это выглядит, - подумал Алан, - словно они не хотят подпускать
меня слишком близко... по крайней мере, не сейчас. Словно здесь их
театральные подмостки.
Шериф посмотрел вдоль обеих дорожек Лейн на то место, где он надеялся
найти укрытие в зарослях сумаха. Нигде не видно ни души - только воробьи,
и все они вернулись на тот склон, где стоял коттедж уильямсов. Никаких
звуков, кроме сверчков и пары москитов, кружащихся вокруг его лица.
Хорошо.
Алан перебежал через дорогу, словно солдат на вражеской территории,
голова низко между приподнятых плеч, перепрыгнул большую яму и скрылся в
лесу. Оказавшись под прикрытием, он собирался дойти до дома Бомонта как
можно быстрее и бесшумнее.
4
Восточная часть озера Кастл лежала у подножия длинного и полого
холма. Лейк Лейн находилась посредине этого склона, и большинство домов
были настолько удалены отсюда, что Алан мог видеть только верхушки их крыш
со своей позиции, примерно на двадцать ярдов выше дороги, на холме. В
некоторых случаях дома вообще были не видны. Но он мог видеть дорогу и
отходящие от нее подъездные дорожки, и пока он не собьется со счету, все
будет о'кей.
Когда он добрался до пятого отводного поворота после подъездной
дорожки Уильямсов, шериф остановился. Он посмотрел назад, чтобы проверить,
сопровождают ли его воробьи. Идея была странной, но никак не покидавшей
его. Он не заметил даже их признаков здесь, и ему вдруг пришло в голову,
не померещилась ли его возбужденному сознанию вся эта чертовщина с
птицами.
"Забудь это, - подумал он. - Ты не вообразил это. Они были здесь... и
они все еще здесь".
Он взглянул вниз на дорожку к дому Бомонтов, но ничего не увидел со
своего места. Он начал спускаться, медленно бесшумно двигаясь. Он
действовал настолько тихо, что был готов сам себя поздравить с таким
достижением, но в этот момент Джордж Старк приставил револьвер к левому
уху шерифа и сказал: - Если ты дернешься, старина, основная часть твоих
мозгов окажется у тебя на правом плече.
5
Алан повернул голову очень медленно, чрезвычайно медленно.
То что он увидел почти заставило его пожалеть, что он не родился
слепым.
- Я догадываюсь, что меня вряд ли сфотографируют для обложки "Голден
Куилл"? - спросил Старк <журнал "Золотое перо" - о наградах и премиях в
области литературы>. Он ухмылялся. Улыбка показывала столько его зубов (и
пустых дыр в деснах), чем это смогла бы обеспечить самая широкая улыбка
нормального человека. Лицо было покрыто язвами, и кожа свисала целыми
лоскутами. Но не это вызывало особый ужас - тот, который превращал живот
Алана в мешок, содрогающийся от конвульсий и судорог. Что-то непонятное н
неправильное отражалось в структуре лица этого человека. Оно, казалось, не
просто распадается, а подвергается какой-то особой мутации.
Он, конечно, знал, кто стоит перед ним с револьвером, как бы он ни
выглядел. Волосы, безжизненные и облезлые, были когда-то светлыми. Плечи
по-прежнему были почти столь же широки, как у игрока в американский футбол
со щитками на плечах, локтях и коленях. Он обладал какой-то особой,
легконогой грациозностью, несмотря на то, что сейчас не двигался и смотрел
на Алана с добродушной усмешкой.
Это был человек, который не мог существовать, который никогда не
должен был существовать.
Это был тот самый мистер Джордж Старк, модный сукин сын из Оксфорда,
штат Миссисипи.
Все было правильно.
- Добро пожаловать на карнавал, старина, - мягко приветствовал его
Старк. - Ты движешься очень ловко для такого крупного парня. Я чуть было
не пропустил тебя сперва, и мне пришлось поискать тебя. Давай-ка двинемся
к дому. Я хочу представить тебя одной маленькой женщине. А если ты
сделаешь одно неверное движение, ты будешь мертв, а потом и она, и все ее
славные малыши. Мне нечего терять во всем этом большом мире. Ты мне
веришь?
Старк еще раз усмехнулся ужасным разваливающимся лицом. Сверчки
продолжали свое треньканье в траве. Над озером прозвучал пронзительный
крик луня, парящего где-то высоко в небе. Алан от всей души пожелал бы
превратиться в эту птицу, потому что, когда он заглянул в глаза Старка, он
не увидел там ничего кроме смерти и, может быть, еще пустоты.
Он вдруг осознал с внезапной и полной ясностью, что никогда больше не
увидит жены и сыновей.
- Я верю в это, - ответил Пэнборн.
- Тогда выбрось свою пушку - и пошли.
Алан выполнил требование Старка. Тот следовал за шерифом. и ни вышли
на дорогу. Затем перешли ее и начали спускаться по подъездной дорожке к
дому Бомонтов. Он был сложен из тяжелых деревянных щитов, почти так же как
это строят в Малибу, на побережье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140