Он чуть качнул головой:
— Тут и жизнь не моя, не то что это…
— Не больно родные твои тебе дороги, — насмешливо протянула Ялен. Поднялась и ушла.
Встряхнул головой, отгоняя вставшие перед глазами картины, виски сжал — потом в ладони голову опустил.
…Лето. Трава высокая — утонуть или заблудиться. Мелкие полевые цветы — белые, желтые; сестры смеются — уже девушки. Аюрин венок плетет, надевает себе на шею. И что-то напевает под нос. А братишка спорит о чем-то, захлебываясь, сердито, сжимая загорелые кулачки.
Почувствовал запах свежих лепешек — таких при дворе не пекут. А в небе жаворонок поет, отчаянно, дерзко…
Мысли уйти насовсем не возникло даже. Тем более взять что-то… Но увезти своих — он уже думал об этом. И знал — невозможно. Нельзя.
Уехать — а после вернуться… Две недели, а то и месяц жизни. А потом — не будет прощения. За оставленную без спроса должность. За тайный побег. За обманутое доверие. Не страшно…
Он и не заметил, как сумерки наступили. Сова закричала.
* * *
— Ты просто дура! — бросил Каэси Мийа. — Если ты служишь мне, то делай, что я велю. Он нужен мне живым и здесь.
Ялен чуть выпятила губу. Она видела, что играет с огнем, но упивалась собственной решимостью.
— Я хорошо знаю его. Он уйдет и вернется. А там вы, господин мой, заступитесь за него.
— Ты и впрямь дура, — Каэси махнул рукой в сердцах. — Если он будет убит, умрешь с ним в один день.
* * *
— Вот так, Рыжий… — Йири сидел на скамеечке подле коня. Тот фыркнул, потянулся к нему. Йири погладил шелковистую морду.
— Фея бы меня поняла. А ты… тоже ведь слушаешь. Сказали бы — у меня голова не на месте, что с тобой говорю.
Сумерки были снаружи. А тут — светло, на стенах лампы висели. Конюхи скрылись с глаз.
— Если бы Хиани был жив… он не считал меня другом, но всегда говорил и делал то, что нужно. А я так часто хочу его увидеть, Рыжий…
Конь снова фыркнул.
— Понимаешь, мне нельзя уезжать. Хорошо, если они живы. Надеюсь — Сущий о них позаботился. Если уеду — ведь я вернусь, Рыжий. Тогда… хороша благодарность. Вряд ли я много для него значу. Но ведь он верит мне. Наверное, мой повелитель простит — в душе. Но он не нарушит закон — ведь он сам и есть закон. Или все, чем я способен отблагодарить, — это заслужить смертный приговор?
Он порывисто обнял коня за шею.
— Я не уеду, Рыжий. Останемся здесь.
Сзади силуэт шевельнулся. Йири вскинул голову. Аташи в вечерней одежде стоял на пороге.
— Меня впустили, несмотря на твой запрет. Но не вини их. Передо мной и Ёши двери открыты, хоть мне далеко до учителя.
Подошел, постоял рядом. Коснулся плеча.
— Идем. Там, снаружи, сыро, туман. Я принес тебе хаэн.
* * *
В это время Солнечный обычно отсылал всех и отдыхал в одиночестве, перечитывая рукописи или размышляя. Йири не нарушал его уединения, однако ему было позволено входить к повелителю. Разрешением этим он воспользовался раз или два — и вот снова пришел.
У входа, как обычно, опустился на колено, коснувшись рукой пола. Услышал:
— Встань, и о чем ты пришел просить?
— Мой господин… я хотел бы узнать, что с моей семьей.
Лицо Юкиро, в последние дни усталое и безразличное ко всему, осталось прежним, хотя Йири понимал — повелителю неприятно упоминание о родне обитателя Малых покоев.
— И что же ты хочешь?
— Послать человека на север. Если будет позволено.
Такие не поднимают ресниц — но смотреть ухитряются прямо. Такие… кто же еще?
— Как бы судьба ни сложилась, — Благословенный говорит неохотно, — родных чаще всего стоит помнить. Хорошо. Я пришлю к тебе людей, дальше распорядишься сам. Но — только узнать.
— В Хэнэ война, господин мой, — говорит очень тихо.
— И что же? Тебя судьба увела оттуда. У них — своя судьба. Не тебе ее менять.
— Я не могу ничего сделать для них?
— Нет. И советую быть послушным. А теперь возвращайся к себе.
Он и так сделал большой подарок.
* * *
— Ты хорошо его знаешь? — Каэси чуть не смеялся над Ялен. — Стоит женщине пару раз оказаться желанной, и она уже думает, что может вертеть мужчиной, как угодно?
Ялен не понесла наказания — ей было довольно того, что она стала мишенью для насмешек. Теперь, стоило Мийа приподнять бровь, как девушка вспыхивала и норовила покинуть комнату. Если же он не позволял, то краснела, бледнела и отвечала невпопад.
В этот вечер несколько всадников покинули Островок, устремились на северо-запад.
Не только посланцы повелителя отправились на север — чуть раньше вылетел серый конь. Всадник торопился на встречу с Суэ или с тем, кого она избрала следующим в цепи.
* * *
Эти двое за две недели не сказали друг другу ни слова, кроме приветствий. И оба знали, о чем один предупредил другого. Тами был благодарен любимцу Солнечного за форму, в какой это было преподнесено — не надо платить долг жизни. Сам он переступил бы через родовую гордость — но его братья убили бы Йири, если бы знали, что младший в таком долгу перед стоящим внизу. Даже если бы он знал о мыслях Ханари, все равно не усомнился — тот позволил бы обрушиться Дому, но не допустил долга брата перед неравным.
Да, ни одного слова они друг другу больше не сказали. Но было неприятно, совестно как-то. Тами умел думать — стыдно, что Асано чуть не оказались в дураках. Но что он обязан жизнью человеку со столь странным статусом, почему-то позорным не казалось. А вот то, что он не может и тени благодарности выказать… Впрочем, разве для такого годятся подачки, даже и от Белого Лиса?
Тами ходил взад и вперед по комнатам, большей частью обтянутым красным, и чуть что срывался на слуг. Те уже и приближаться к нему боялись.
А Тами думал. Не ведет ли свою игру любимец Благословенного? Но какую и, главное — зачем? Ответа не находилось. Да и вообще, не с ума ли сошел Тами, если подозревает великолепную способность к интригам в этом растении? Впрочем, тут же себя одернул — тут не годятся подобные слова. Вовсе не как растение вел себя Йири.
И как быть, если он все-таки правду сказал? И была лишь одна причина?
* * *
Молодая хасса бегала и огрызалась, а человек пытался навязать ей свою волю. Огромная золотисто-пепельная кошка уже признала силу за ним. Йири стоял, прислонившись к холодной колонне. Тами подошел, остановился рядом. Короткий учтивый поклон — и ответ. Вместе смотрели на песок, где бегала хасса.
Демон… и как говорить с ним, если при взгляде мельком кажется, что это — переодетая девушка? И если под мягко шуршащими складками одежды — сильное и легкое тело всадника, а душа вообще непонятна?
— Мы равны, — негромко заговорил Тами, — в одном. Хотите попробовать, вдруг кто окажется лучше?
В первый раз Тами увидел, тот улыбнулся по-настоящему — удивленно и немного растерянно. Словно малыш подошел к взрослому и предложил наперегонки побегать по крышам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161