* * *
Шу, человек, которого Йири избавил от ложного обвинения, оказался отличным следопытом. У него было нечеловеческое чутье — мало того, что он знал каждую тропку в горах, он еще предсказывал с поразительной точностью, куда двинутся те или иные люди.
В поисках разбойничьих шаек он был незаменим. Проводил отряды, посланные для облавы на разбойников, узенькими тропками, ущельями, где на головы грозили сорваться камни — но все, кого он вел, оставались целы. И накрывали шайку за шайкой.
На господина Шу разве только не молился. Благодаря ему мать Шу не просто жила в достатке — сын получал хорошую плату, — но и поправилась. Наместник поручил ее заботам одного из лучших врачей города, и женщина словно помолодела.
Конечно, следопытом он был не единственным — Йири нашел и других, нашел и чем их привлечь. Но равного Шу не было.
— Подойди. Помоги мне.
Шу робел перед господином, хотя тот был неизменно приветлив. Кончиком кисти Йири провел по бумаге:
— Здесь перевал Жаворонка, так?
Охотник смотрел на разложенный лист подозрительно, узнавая и не узнавая родные места в легких изгибах — горы, ручьи, скупыми штрихами набросанные деревья.
Красиво… маленькие горы, едва намеченные — но как настоящие. Кисть движется над бумагой, не касаясь. Замерла… Едва уловимое движение — и на листе возникает кривая сосна. А ведь и впрямь, такая растет у развилки.
— Перевал? Да, господин.
— Между ним и ущельем Тайро нет деревень. Как думаешь, тут хорошо прятаться?
— Если бы я был главарем шайки, я нашел бы себе убежище здесь, господин. Там пещеры — и мало троп. Зато со скал видно все, что внизу. Легко нападать на путников и караваны, легко уходить от облав.
— Но мы не можем оградить всю эту землю… — задумчиво описал кисточкой неровный круг. — Разве что весь гарнизон бросить туда, чтобы камня на камне не оставить. Но нельзя.
— Чем я могу помочь, господин? — Шу подался вперед.
— Кое-кого мы нашли. Остальные… похоже, и правда здесь. Если нельзя охотиться на них, как на волков, попробуем, как на лис. Ничего нового, верно? Скажи, где лучше разместить приманку.
— Имеет ли смысл тратить силы на поиски мелких шаек в горах? — осторожно спросил Хэйтэни.
Наместник, читавший письмо, стремительно повернулся:
— Да! Одна крыса может заразить весь город. Если от набегов не страдают главные дороги, про остальное можно забыть, так?
В намерение очистить предгорья от разбойников он, похоже, вкладывал больше, чем просто «надо». Голос его едва уловимо менялся, когда речь заходила о нападениях на деревни или обозы. В эти моменты казалось, что он способен испытывать ненависть.
— Вы знаете, что о вас говорят в народе? — спросил Тайкено, командир личной гвардии.
— Знаю. Мне это давно безразлично… — помедлил. — Это ведь только слова…
* * *
Черное зеркальце — отполированный до зеркального блеска камень… Йири не видел таких, хоть в Столице было множество разных диковин. Древняя вещь…
Когда монах чуть повернул зеркальце и скосил глаза, чтобы, не меняя почтительной позы, видеть отражение Йири, тот удивленно и заинтересованно глянул на предмет в руках монаха. Протянул руку.
— Покажите.
Мягко прикрыл пальцами черную гладкую поверхность. Монах на миг замешкался, но тут же отдернул руку с зеркалом. А наместник проговорил уже иным тоном, почти неприязненным:
— Вот как…
«Он коснулся зеркала, — пронеслось в голове монаха. — Теперь я увижу лишь то, что захочет он!»
— Что же вы? — услышал гость, застывший в нелепой позе. — Что вы хотите?
Монах низко склонился.
— Благословенны дни ваши и ночи… Позволите удалиться?
— У меня нет причин вам мешать…
Монах проклинал себя за неосторожность, шагая по глинистой узкой тропинке. Он был готов и к тому, что живым не уйдет из дома наместника. Но тот поступил умнее. Позволил вернуться. И теперь — рассказывать братьям о своем позоре? О том, что был на волосок от разгадки, но так ничего и не узнал?
Если хозяин Окаэры не человек — отныне он будет настороже.
— Сегодня приходил монах с зеркалом, — сказал наместник Шинори. — Не надеялся уйти живым. Ты тоже меня боишься?
— Не так, как они, — ответил тот, тщательно обдумав.
— Порой мне и впрямь хочется перекинуться черной птицей… и делать все остальное, чего они так хотят.
— Не нужно, — пробормотал Шинори, испытывая неловкость — в первую очередь за то, что страх все же гнездится в душе.
— И без того много смертей, да?
Шинори склонил голову и молчал. Разве смеют низшие отвечать на такие вопросы?
— Хорошо, я понимаю, — в напевном голосе слышалось легкое раздражение. — Ты все делаешь правильно… Ступай, ты свободен.
* * *
Горы Юсен. Много раньше
Шайка Ёро отдыхала после удачного набега. Собрались на поляне возле пещеры, смеялись, потягивали хмельное питье из фляжек. Протянули одну Аоки — тот опять отказался.
— Почему? — поинтересовался Уж.
— Не хочу.
— С чего так? Не девочка вроде.
— Иди ты… Никогда и не пробовал толком, — отмахнулся Аоки. — Мелкий был… потом, в цирке, делал пару-другую глотков — не понравилось. А на Островке кто бы позволил…
— Сейчас-то позволено… За старые привычки держишься?
— Просто не хочу.
— Ты у нас еще малыш — сладкое любишь? — съязвил Суори. Рысенок только отмахнулся — привык к постоянному поддразниванию старшего приятеля. Сам мог ответить не хуже — всем в шайке Ёро так или иначе перепадало от его языка.
— Слышали, у нас уже несколько месяцев новая власть! — лениво обронил кто-то.
— Да что нам до них! — потянулся другой, зевнул. — В горах все равно свои законы.
— Не скажи! Он всерьез вознамерился наводить порядок…
— Небось, еще молодой! — фыркнул кто-то. Рассмеялись и забыли на том.
Через некоторое время иначе заговорили. Пару шаек накрыли прямо в их логовах. Люди наместника не боялись появляться в горах — и вели их опытные проводники.
— Занимался бы своими чиновниками! — раздраженно сказал Ёро, когда речь снова зашла о наместнике.
— Новая метла считает себя главной в доме, — хохотнул Суори. — Неймется ему. Надолго ли хватит?
— Ты больно-то не смейся, — резонно заметил рыжий рябой разбойник. — Когда про нового наместника услышали, так ни одна муха не почесалась, а сейчас он, поди, успел шороху навести. Если не приутихнет, трудно придется.
— Куда уж труднее… На всех дорогах посты!
— Ты уже испугался светлейшего господина Алайя? А знаешь, как его имя? Я как-то слыхал… Йири его зовут. Прям-таки пташка-ласточка… — прищурился Уж. Аоки чуть не подавился лепешкой, потом сплюнул с видом величайшего отвращения.
— Ты чего? — удивился Суори.
— Да… Мне от этого имени тошно. Кто бы там ни был этот наместник, от души желаю ему провалиться в болото.
— А я уж подумал, что вы знакомы, — протянул Уж, поигрывая ножом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161