— А вы не понесете наказания за смелость? Я знаю, у вас карают даже за победу, если человек нарушил приказ.
— Я не нарушал ничьей воли.
— Разве не велено вам было сразу же возвращаться в Столицу?
— Нет, — после недолгого молчания произнес Йири.
Ши-Тау смерил его внимательным взглядом.
— Какого демона! Эти придворные куклы способны даже настоящего человека превратить в деревяшку! Оставайтесь с нами! Если тот, кто остался там, настолько безразличен к вашей судьбе, что же цепляться за его милость, как за сокровище?!
— И что же мне делать здесь? Убивать? Или подсчитывать награбленное?
Предводитель не оскорбился.
— Дело найдется.
— Неужто примут? — Йири спрашивал с едва заметной насмешкой. Ши-Тау нахмурился.
— Мои люди умны. И знают, кого нужно ценить! Явиться сюда было смелым поступком. Сказать мне то, что сказали вы, было умно. Поначалу я сомневался — с чьего голоса поет эта куколка? Теперь понимаю, что со своего собственного!
Он треснул кулаком по борту шхуны.
— И не вам опасаться моих ребят! Они понимают — я любому из них шею сверну, если что!
Йири расправил складки у пояса, поправил браслет — намеренно неторопливо. Поглядел вдаль. Наконец отозвался:
— Я ценю то, что вы предложили. Среди тех, кого я знаю, редко кто говорит от чистого сердца. Но моя судьба там, а не здесь.
— Человек не знает своей судьбы!
— Не в этом случае. Даже если я покину дворец, я — дитя лесов и полей, не моря.
— Сколько вам лет?
— Двадцать.
— По виду — меньше. По словам — дал бы побольше. Что же, теперь он хочет от вас избавиться? Да еще выгоду для себя получить?
— Ваши слова это что — месть за отказ присоединиться к пиратам? — поинтересовался Йири, не сводя глаз с появившегося у горизонта бледного серпа месяца. Всегда странным казалось. День еще — а видно ночное светило.
— Да нет, — откликнулся Ши-Тау с досадой. — С души воротит, до того обидно!
— Закончим на этом. Иначе скажем друг другу то, что произносить не следует. — Повернулся, лицо внимательным было. — Скажите, неужто среди ваших людей не существует обычая не лезть в чужую душу?
— У нас люди простые, — махнул рукой Ши-Тау. — Чего там прятать-то? Ну, будь по-вашему. Я в этикетных делах не силен, так что буду молчать. В конце концов, вы мой гость.
— Это верно, — Йири ответил коротким кивком и, уже улыбаясь, махнул рукой, подзывая чайку.
А утром следующего дня появились посланцы из Столицы — переговоры сладились. Йири мог возвращаться.
Возвращение оказалось быстрым — и очень тревожным. Понимал, что исполнил свой долг, что, наверное, даже повелитель доволен исходом затеянного Йири дела, и все же места себе не находил. Хотелось сорваться в галоп, и если уж не в Сиэ-Рэн, так хоть в степи умчаться, отвести душу. Чтобы лишь ветер — и никаких мыслей. Невозможно. Медленно движется небольшой отряд с немногочисленной, но лучшей охраной.
Зато радостью было снова увидеть Найи. Тот встретил посланника на середине пути. Признался:
— Я беспокоился. Не собирался в Столицу, а не удержался.
Йири посмотрел с благодарностью. Почти приятной стала дорога. Пыль, копыта коней, дорожная одежда. Холмы, ночью — темные, подозрительно встречающие чужаков, днем — шелковистые тонкие травы, растущие на склонах; запах полыни, мяты и сотни других диких трав.
Порою можно было заметить маленькую степную лисицу, с испуганным любопытством следящую за всадниками. Порой проносилась огромная хищная птица, хватая когтями зазевавшегося зверька. Жизнь.
А Йири возвращался в Столицу, где то же самое — но каждый шаг предписан или запрещен.
Глава 10. НАЗНАЧЕНИЕ
Земли сууру-лэ
— Будь прокляты эти дети солнечной курицы! — не сдержался молодой правитель. — Чтоб все демоны сожрали их вместе с пиратами!
Советники старались не поднимать головы. Недавно сууру, казалось, шли к цели без помех — еще немного, и восточные границы откроются перед их войсками. Но их постигло разочарование — соседи по-прежнему удерживали даже пустующие земли, где трудно пасти скот и собирать урожай.
А после — договор с пиратской шайкой, самой сильной на море. И потери, потери… Разбить пиратов не получалось — их прикрывал флот Тхай-эт. И шаварские купцы, которым тхай и союзные с ними пираты обещали защиту, ныне задирали нос перед сууру, осмеливаясь диктовать условия и назначать немыслимые цены. А раньше — дрожали за свои корабли и готовы были отдавать товар чуть не за полцены.
Отослав бесполезных советников, направился к покоям Аталимай — двоюродной сестры. Прелестная, как молодая серна, пугливая и веселая, она затмевала в его сердце всех жен. Но по закону правители сууру не имели права заключать браки между двоюродными родственниками.
Аталимай нежно любила отца, его дядю, вызывая в душе правителя противоречивые чувства. Он считал дядю человеком слабым и бесполезным, однако терпел подле себя, не желая причинять боль сестре. Для нее средоточием вселенной был отец, как для самого правителя — Аталимай.
Девушка кормила ручную говорящую птицу, привезенную издалека. Птица ворковала, девушка улыбалась; позвякивали колокольчики в длинных косах, и веяло от этой картины — покоем и беспечностью юности.
Молодой человек стоял и смотрел. Сууру рано выдают дочерей замуж — уже невеста перед ним, хотя все бы отдал, чтобы еще пару лет она побыла ребенком… Можно волей своей запретить ее брак с кем бы то ни было, но — разве такое решение принесет Аталимай счастье? Разве затем расцвела ее красота, чтобы зачахнуть в женских покоях?
Надменный, вспыльчивый, слушавший сначала себя и лишь потом, с неохотой — других, он не способен сделать что-то во вред этой девочке, всегда послушной, которая и сама не знает своей беспримерной власти над ним.
* * *
Земли Солнечной Птицы
Нет, не было на душе спокойно. Он возвращался как победитель, однако действовал-то самовольно. Ему доверили эмма — но разве для того, чтобы Йири тут же начал использовать власть, не посоветовавшись, не послав гонцов в Столицу испросить разрешения? Он непрестанно гадал, как его встретят, думал и днем и ночью, и поэтому лицо его при въезде в Столицу казалось очень холодным. Встречу устроили праздничную — под ноги легли ковры, унеслись в небо птицы с яркими крыльями. Наверняка были недовольные, но умело скрывали недовольство, встречая Йири почти как героя. Его проводили в покои — отдохнуть. Но когда направился было туда, где жить привык, почтительно подсказали — не сюда, господин. И указали дорогу в павильон — вблизи Дворца-Раковины, однако стоящий отдельно. С отделанными малахитом и змеевиком стенами, с серебряным орнаментом над входом, строгий и легкий. Павильон назывался — Песня травы и ранее пустовал, лишь изредка в нем останавливались гости Островка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161