Вьюрок и сам боялся об этом думать. Играет, как кошка с мышью?
Вспомнил слова наместника, спросил неуверенно:
— Ты и в самом деле намеревался убить себя? Или же надеялся выжить?
Айхо серьезно вскинул глаза. Не менее серьезно сказал:
— Я не играл, Вьюрок. Но жить… хотел, конечно. Только сейчас я разве живу?
Дождь лил второй день. Вьюрок отлучился поговорить с хозяином домика, а вернулся — Айхо уже не было.
Глава 10. СТОЛИЦА
Шел очень долго и очень трудно. А его все не останавливали — вот уже и ступени дома, и коридор; поворот, и другой. На шелке змеятся золотом тканые стебли — а руки свободны. Только золотые цветы держат прочнее веревки.
На пороге не споткнулся — вошел легко и мягко, словно единственно так возможно, и простерся на полу.
— Хорошо, что пришел.
Айхо молчал и не двигался.
— Если хочешь что-то сказать — говори.
Ветер шевелил прядки волос, не схваченных лентой. О чем говорить? Разве только о другом человеке… просить за него.
— Вьюрок, он не виноват… он хотел, как лучше, — чуть шевельнулись губы.
— Все мы хотим, как лучше, Айхо. Он знает, что ты здесь?
— Нет, господин. Наверное, теперь думает, что меня забрали.
— Почему… зачем вы позволили нам уйти?
— Разве?
Йири откинулся к стене, прикрыл глаза.
— Так зачем ты пришел? Устал бояться?
— Потому что тогда сказал… это правда. — И чувствует неуместность этих слов. Будто прощение пытается вымолить.
— И что же мне делать с тобой?
— То, что должно. Только… прямо сейчас, пожалуйста, чтобы не до утра, — добавляет отчаянно и слышит негромкий, неестественный смех.
— Должно — не твое слово!
— Я принадлежу вам. Ваше — стало быть, и мое. Пусть я всего лишь кукла…
—Замолчи! Убирайся отсюда. В Окаэре можешь остаться, но чтобы в городе тебя не было через час!
Это милость или наоборот? Поднимает голову, сжавшись, словно зверек, в которого бросили камень и он ждет второго.
— А… потом?
— Как угодно. Всё.
Поднялся и отвернулся к окну.
— Если вы дарите мне жизнь, то не отнимайте ее в тот же миг… лучше умереть, чем снова — одному! — Руки вздрагивают — какое там смычок, он сейчас и подушку бы не удержал.
— Нет.
Поднялся и вышел стремительно, словно боясь еще хоть немного пробыть здесь.
* * *
Шинори понимал, почему Айхо отпустили — хоть и неприятно было, что преступник остался безнаказанным. Вор. Сколько стараний господин приложил, чтобы сделать из мальчишки хоть что-то достойное… и кому приятно, что все труды пошли прахом? Иные со злости разбивают неудачное творение. Но господин не какой-то ремесленник, не умеющий владеть собой, — он может позволить себе просто выбросить негодный материал и не печалиться о неудаче.
— Позвольте, я прослежу за тем, чтобы он покинул город?
Господин чуть наклонил голову — да.
Айхо стоял во дворе, щурясь от вечернего неяркого солнца — словно сто лет просидел в темноте, и даже неяркий свет бил теперь по глазам. Он пришел сюда умереть. И умер. Только, оказывается, смерть — это не только безжизненное тело и костер.
— Эй! — окликнул его человек со ступеней дома. — Иди на конюшню и жди там. И благодари Небо денно и нощно, что тебе повезло.
Пошел, ступая осторожно, словно канатоходец над головой толпы. Главное не ошибиться, а то упадешь.
* * *
— Позвольте сказать, — голос Ниро прозвенел за плечом. Юноша сейчас казался гораздо старше.
— Ну?
— Вы помните Найли?
Йири шел вперед, не оглядываясь. Прекрасно знал, что этот не отстанет, коли решился. Много он позволяет мальчишке… Спросил сам:
— Что же, и ты начнешь кричать и метаться, если я велю покинуть этот дом?
— Нет, господин. Хотя я привязан к вам и рад быть среди ваших слуг. Но Айхо, Найли и прочие…
— Они — куклы. Послушные сильному — или канону, какая разница.
— А вы?! — сорвалось с языка; весь напрягся, словно его ударить могли.
— И я. Доволен?
Йири искоса взглянул на юношу. Услышанное того потрясло. Но идет, брови нахмурены, голова наклонена, словно упрямый бычок — не поверил. Нет бы прощенья просить — он еще говорить собрался!
— Если — только игрушка, почему он жив, когда остальные расплачивались за меньшее?
— Чего ты от меня хочешь? — не выдержал Йири.
— Айхо — не кукла. И вы это знаете.
— Но он преступник, спорить не будешь?
— Дурак он! — зло и отчаянно произнес Ниро. — А вы… что-то и от него, и от себя хотите. Только чего, сами не знаете. Ведь я понимаю — иначе он был бы наказан, как полагается.
— Сейчас я хочу одного — оставь меня в покое, — Йири положил руку на дверной косяк. — И не забывайся, мальчик.
Ниро так же упрямо стоял со склоненной головой, губы кусал. Потом сорвался с места и убежал.
Да, это не Столица, где слуги послушны и бессловесны, подумал Высокий. И чуть улыбнулся.
Ниро примчался часа через два, бросил на мягкий шаварский ковер знакомый господину тоо — инструмент загудел жалобно.
— Это еще что такое? — отодвинул тушечницу, отложил кисть.
— Вот! И его, и рисунки ваши — в огонь, да? И тень свою, если бы можно было, — в огонь? Оказывать милость — можно, а прощать? Несовершенных, неправильных? Или это слишком сложно для вас, господин?! — почти прокричал Ниро и сел на ковер, потому что ноги отказали.
Йири задумчиво положил подбородок на руку.
— Если покинешь меня, разыщи человека по имени Аоки, с волосами цвета солнечного золота. Вы отлично поймете друг друга… Он был разбойником.
— Верните Айхо, — уже обессилено, но все еще упрямо пробормотал Ниро, глядя в пол. Господин не ответил, снова взялся за кисть. Когда Ниро потерял уже всякую надежду и окончательно понял неуместность своего присутствия здесь, господин вдруг произнес:
— Верну. Хорошо, что ты заботишься о друге.
* * *
— Хотя бы так, Айхо, — тихо говорил юноша актеру, когда ехал с ним рядом, стараясь не смотреть в сторону брата, конь которого шел сзади. — Хотя бы так.
* * *
Хоровод палых листьев. Ветер вздымает их над землей, и еле слышно гудят темные тан. Йири идет сквозь вихри сухой листвы, что шепчет голосами когда-то живших. На плечи падают листья, путаются в волосах — ломкие, разучившиеся дышать…
Опомнился — он и впрямь шел по саду, своему, не привидевшемуся, и листья вокруг обычные, желтые — они молчат.
По его указу восстановили храм вблизи города. Стены из розоватого камня, чудом сохранившаяся статуя Иями внутри — работе древнего мастера, наверное, полтысячи лет.
За восстановление святилища наместнику многие были благодарны — только сам он в храме ни разу не появился.
Что ж, насильно никто никого не гнал на поклон к Бестелесным, а высших — тем более.
* * *
Листья вздымались и опадали под ногами. Айхо поправил ворот осенней куртки с вышитыми на рукавах знаками онна.
Теперь он жил в доме наместника. Тот не обращал на актера никакого внимания, но и не прогонял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161