Словно испуганный кролик, мчался наугад сквозь лес, пока оставалась сила бежать. Потом навалилась усталость, но он все-таки шел, чтобы далеко и поздно было — вернуться. Так он появился в предгорье. Там долго пробыл. Смеялся с деревенской молодежью и много пил — впервые в жизни, стараясь заглушить зов, плывущий оттуда, от ущелья Тайро.
«Ты можешь еще…»
Три дня спустя зов ослабел, и Аоки вздохнул с облегчением. Ненадолго — в деревеньку пришла весть, что отряд наместника погиб в ущелье, а его самого не нашли.
Аоки возвращался домой, к женщине с рыжеватыми волосами — Хину ее звали, кажется. В мыслях шум стоял — с похмелья, наверное.
Шел по лесной тропинке. Сосны гудели, и в голове гудело. Поглядев в сторону ущелья Тайро, громко сказал:
— Знаешь, я ведь помню твои слова. «Я думал, ты птица-асаэ, Возрожденная, а ты просто цыпленок…» Они мне в душу запали, эти слова. Я и впрямь считал себя сказочной птицей. Все моим крыльям по силам! Гордился — ведь я каждый раз восставал из пепла, из развалин собственной жизни. Но я ошибся. А вот ты…
И прибавил, внезапно севшим голосом, заметив на ветви неподалеку черную птицу, с насмешкой склонившую голову:
— Ты вернешься когда-нибудь…
* * *
Айхо не мог взять в рот ни кусочка — даже пить его заставляли товарищи. С того дня, как пришла весть о гибели отряда в ущелье Тайро, прошло больше недели. Тела наместника не нашли. У многих тлела надежда в душе, что его забрали живым. И у Айхо. Поэтому он пытался порою поесть — только горло сжималось.
— Умрет мальчишка, — хмуро сказал Рэита. — Нет бы рассудок задействовать… если вернется Высокий, Айхо он уже не увидит.
Большую часть времени Айхо проводил в своей комнатке, в полутьме — яркий свет резал глаза. Много спал — во сне боль не чувствовалась, а от кошмаров защищали, видимо, Бестелесные, жалевшие юного актера. Но порой он начинал метаться по комнатке пойманной хассой и после выбегал на улицу и пропадал там, среди народа, жадно вглядываясь в лица. Уж и ноги почти не держали — а все же откуда-то брались силы на безумные поиски.
А Вьюрок следовал за ним тенью.
…Чья-то тяжелая ладонь опустилась на плечо Айхо.
— А? — он обернулся, медленнее, чем раньше, и покачнулся. Высокий светловолосый парень, несколькими годами старше Айхо, смотрел угрюмо.
— Не жди. Не придет, — и повернулся идти прочь.
— Постой! — взмолился Айхо. — Кто ты? Откуда знаешь? И… что знаешь?
— Знаю то, что сказал! Не спрашивай. А про тебя услышал здесь, в городе. Не дело так — мучиться неизвестностью. Прощай, — и стремительными шагами направился к повороту улочки — кинувшийся к ним Вьюрок не успел даже лица разглядеть. Зато увидел лицо Айхо — и перепугался, как никогда в жизни. Тот улыбался — так, как улыбаются при отпустившей невыносимой боли, зная, что отпустила она перед самым концом.
— Ты… — друг боялся задать вопрос. Улыбка… следом уйдет. За тем, без кого жизни не мыслил.
— Не бойся, Вьюрок. Я буду делать то, что нужно. Что должен. Он же верил в меня …
* * *
Горы Юсен. Несколько лет спустя
— Где ты был целые сутки? — Хину кинулась к малышу, подхватила его на руки.
— Я гулял по горам.
— Отчаянный, как отец, — пробормотала женщина, зарываясь лицом в волосы мальчика. Тот нетерпеливо стал вырываться.
— И куда ты ходил? — послышался голос Аоки, и сам он возник на пороге, смеющийся.
— Там… скала такая, с прожилками зелеными, похожая на крыло, подле нее расщелина и ручей. Шиповника много… А еще там пел черный дрозд.
— Ох… — Хину прижала пальцы ко рту. Мальчик не понял, отчего родители так странно переглянулись.
— Не ходи туда больше! — резким, каким-то чужим, неприятным голосом сказала мать.
— Пусть, — возразил отец и добавил совсем непонятное: — Он не сделает мальчику зла.
— Ты… сам называл его тварью! Он оставил тебе знак на всю жизнь!
— Как бы я ни называл… он не тронет ребенка. Это я знаю. И дай Сущий моему сыну такого защитника! — сказал Аоки почти грубо, повернулся и скрылся в доме.
Малыш испуганно смотрел, как плакала мать.
* * *
Наверняка были те, что знали, куда исчез Йири — но молчали. А в горах и предгорье Юсен вскорости поползли слухи о новом отшельнике, закрывающем лицо белой тканью.
Известно — знаменитый художник Кирата, ученик самого Весеннего Ливня, разыскивал этого человека. И другой художник, Кедровая Песнь, не раз появлялся в этих краях, преследуя ту же цель. Кем был тот отшельник, узнать не смогли.
Слухи ползли, что бывший наместник Окаэры не пожелал вернуться в свои владения, о которых раньше так заботился. Странно сие, не в характере Йири Алайя.
Однако тех, кто так думал, было много — может, и не ошиблись они.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161