— Неужто у вас, мой господин, мало преданных умных людей? — сдавленно произнес Йири.
— Не мало. Только и время сейчас непростое.
Пристально поглядел:
— Ты меня понял?
— И вы поступите так со мной? — вырвалось, и он тут же исправил ошибку: — Я понял. — И пристально глянул в глаза: — Двух зайцев убьете, так?
— Каких еще зайцев?
— Вам нужна Окаэра. И я слышал разговоры о той, что может стать женой — и наконец дать вам наследника. Вряд ли мое присутствие здесь будет приятно Благословенной.
— Знал я, что ты отчаянный, но чтобы настолько… Не опасаешься так со мной разговаривать?
Пальцы стиснули резную шкатулочку из слоновой кости:
— Уже нет. — Гибкий, богатый оттенками голос становился все более резким — впервые. — И разве я говорю недозволенное? Ведь вы проявляете милость ко мне, даете законную власть…
— Дурак, — хлестко сказал Юкиро. — Насчет женщины правда твоя. Но кем ты меня считаешь? Я хочу не просто защитить тебя — дать огромную власть. Или ты метишь выше? Куда же?
Последний вопрос пропустил мимо ушей — понятно было, что не обязательно отвечать. А вот вопрос предыдущий…
— Власть? Разве? Я знаю, как обстоят дела в Окаэре. Либо я справлюсь, либо погибну. И то и другое удобно, не так ли?
— Ты все же мальчишка еще, — тяжело сказал повелитель. — Я могу и дальше наслаждаться твоим обществом. Но болезнь не ушла. Лет десять я протяну — самое большее. А если меньше? Если — намного меньше? Что будет с тобой? Кто поддержит тебя? А так… ты войдешь во Второй круг, моя радость.
— Я не заслужил… — растерялся. С пятой ступени — и звание тайо? Протестующе качнул головой — неправильно, невозможно!
— Это уж я решу. Есть за что отметить тебя — а в остальном моя воля. Думаешь, не заслужил? Кто, как не ты, обеспечил нашим кораблям защиту на море и открыл торговые пути? Да и невесту мне косвенным образом обеспечил ты… не захвати Ши-Тау ее отца, о мире с западными соседями можно было только мечтать. А брак погасит войну.
Голос смягчился.
— Гордость в тебе немалая. И это похвально. А власть… приучает смотреть вдаль, и порою не замечаешь тех, кто рядом. Так и я. Я ведь бываю очень жестоким.
— Да… Но… прошу вас, не надо. Я не посмею ослушаться, — но я не могу…
— Что ж, считай это приказом, раз по-другому с тобою нельзя.
— Правителю не нужны возражения, — с горькой усмешкой отозвался Йири. — Пусть будет так. Я давно согласен на все. Как скоро я должен… — он не договорил, опустил голову.
— Не сегодня. Кое-чему ты еще не обучен.
Йири рассмеялся отрывисто. Юкиро невозмутимо продолжал:
— Тебе все равно, что говорят за твоей спиной — это ценное качество. Такому сложно помешать делать то, что он сочтет нужным. А ты будешь делать то, что нужно на самом деле.
— Да. То, что необходимо. И умру, если надо.
…Обхватил себя руками за плечи, словно замерз. Усмехнулся — недобрым стало лицо, и вместе с тем ласковым оставалось. Несколько прядей упало на лоб, он смотрел сквозь них, будто неведомое существо следило за повелителем из густой высокой травы, — радужка цвета листьев аира, зрачок широкий.
— Силы небесные! Ты оборотень! Немедленно прекрати, слышишь?
Очнулся от оцепенения, текучим движением скользнул к ногам Юкиро.
— Всему свой черед, — произнес повелитель, кладя руку на мягкие волосы Йири.
За окном щебетали стрижи.
* * *
Пока тянулись недели — его учили всему, что еще не знал. Хотя со временем уроки и советы начинали вызывать раздражение. Законы он помнил получше любого, а как вести себя с тем или этим, решают на месте.
Намерение повелителя удостоить его высокого звания ни для кого не оставалось секретом; подобную честь приурочили к празднику первого дня весны. Йири было все равно. Когда-то он не смел поднять глаз в присутствии высших, робко отвечал, если спрашивали — а сейчас ценил принадлежность ко Второму кругу не выше звания деревенского старосты, и то, деревенское, пожалуй, почетнее будет.
— Неужто все, достигшие вершины, не испытывают ни малейшей радости? — спросил у Ёши, с которым снова сблизились, зная о скором расставании. Врач только усмехнулся невесело:
— А тебе есть чему радоваться? Так и не спрашивай.
— Щедрая плата, нечего сказать… — Ёши никогда не видел младшего друга таким раздраженным. Внешне спокойный, ныне он напоминал хассу перед броском.
— Плата? Заслуженная. Неужто полагаешь, что повелитель способен расплачиваться столь щедро с кем попало? Долг перед страной не позволит совершить такую глупость, что бы там ни испытывал к человеку.
Окинул привередливым взором Йири, тихое бешенство которого даже выучка скрыть не могла, и удовлетворенно сказал:
— А ведь он прав. Не тебе в Окаэре трудно придется, а тем, кто на твоем пути станет.
— Да ну?
— В зеркало посмотри. Хэата добрее глядят.
Перед весенним праздником повелитель призвал Йири к себе. До этого они не виделись больше недели — много, по прежним-то меркам.
— Сам выбери имя своего Дома.
— Дома? Пока я один.
— Не делай вид, что не понял меня. Ты один, но, полагаю, так будет не всегда. Любой основатель Дома был когда-то один, первый.
— Я должен завести семью?
— Не должен. Однако надеюсь, ты это сделаешь. Многие недостойные оставляют имя свое бесчисленным детям, а твоя кровь более чем достойна течь в жилах далеких потомков.
— Алайя. Аконит.
Солнечный не удивился, услышав название цветка-убийцы.
— Хорошо. Тебе подходит это название. Темные цветы и гибкие стебли. Но знаком твоим будет не цветок. Вот, возьми это.
С теми же словами не столь давно повелитель вручил ему знак безраздельной власти, эмма. Но тогда Йири сам вынул золотую пластинку из шкатулки. А сейчас Солнечный протянул ему не золотую, серебряную пластину, покрытую светло-синей эмалью. В легком небе летел малый журавль — хита, хозяин первого месяца осени, белым опереньем похожий на облачко, и серебряные вензеля по краю пластины не мешали полету.
— Мне жаль, — после паузы произнес Юкиро. — Не знаю, как сложится дальнейший путь Золотого Дома, — но сейчас я не желал бы лучшего наследника, чем ты. Но это невозможно. И лучше тебе совсем не быть здесь — ведь многие понимают то, что я сказал тебе сейчас. А если я тебя отошлю так, сочтут это охлаждением — и платой.
— У вас может быть сын… — единственное, что хоть как-то сойдет за ответ. А лучше было бы — не отвечать и забыть услышанное. Потому что слова такие — минутная слабость, о которой повелитель потом пожалеет.
— Вероятно. Но неизвестно, каким он вырастет — и почти наверняка мне не удастся дожить до его совершеннолетия. А ты — есть.
— Э-сэнна, мой господин. Простите.
И, помедлив, добавил:
— Эшара.
Подбирал себе свиту по ему одному известным приметам. Может, и не самых искусных, зато — любящих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161