Вот эти десятидворцы и есть члены сельсовета, наш актив.
- Странно! - усмехнулся Чарноус. - А где же классовый подход?
- Вот это и есть классовый! В нашем селе только один класс крестьянский.
- А как же беднота? Она, что ж, в стороне у вас?
- Почему? Беднота имеет свою группу. Так и называется она - группа бедноты. Во всех делах они тоже принимают участие.
- Вот члены этой группы бедноты и должны стоять во главе десятидворок.
- Э, нет. Не пойдет такое дело.
- Почему?
- А потому, что десятидворки созданы не для игры, а для работы. То есть гати гатить, луга чистить, болота, мосты строить. Тут надо, чтоб каждый десятидворец шел в дело во главе своей десятки, на своей подводе. Тогда за ним и другие потянутся. А если он выйдет с одним прутиком в руках - кто за ним пойдет? А что у иного бедняка, кроме лаптей?
- Выходит, вы не очень-то жалуете бедноту, - усмехнулся Чарноус.
Кадыков вскинул подбородок и зачастил по-пантюхински, с распевкой в конце фразы:
- Не надо читать нам политграмоту, радима-ай. Мы ее в гражданскую на пузе с винтовкой в руках усвоили. Я тебе лучше вот какой вопрос задам: Советская власть землю разделила по мужикам или нет?
- Разделила, - обиженно ответил Чарноус.
- Ага! С энтой самой поры бедняками остались у нас либо калеки да убогие, либо те пустобрехи, которые хотели бы эту землю ложками хлебать, словно дармовую кашу, да пузо на печке греть, а не работать на этой земле до седьмого пота...
- Но позвольте, позвольте! - вспыхнул и Чарноус, поддавшись азарту Кадыкова. - Кроме земли есть еще и производственные условия: нужен инвентарь, скот рабочий...
- А еще ангел божий, который принес бы этот инвентарь и сам бы землю вспахал. Вы что, не слыхали про сельковы, про кредитные товарищества? Нужен тебе плуг - бери. Денег нету - в кредит дадут. Не только плуг или борону... И сеялки брали, и веялки, и лошадей, и коров! Я сам лошадь в кредит брал, в двадцать втором году. И за год оправдал ее в извозе. Погасил кредит. Чего еще надо? На что жаловаться? На лень-матушку? На этот счет намеков у нас не любят.
- Вы упрощаете вопрос классового расслоения, - строго заметил Чарноус и умолк, отвернувшись к окну.
Кадыков вышел на крыльцо покурить и столкнулся с Ухаровым.
- Что за новости на старом месте? Пошто народ честной тревожим по ночам? - весело спрашивал тот, подымаясь по скрипучим ступенькам, заслоняя собой весь крылечный проем.
Он был в пиджаке и в чесанках, котиковая шапка с распущенными ушами и такой же черный воротник были чисты от снега. Значит, у дьякона сидел, сообразил Кадыков, третья изба от Совета. "Экий несуразный верзила, не успеет выпить, а грохочет на все село", - подумал о нем неприязненно Кадыков, но ответил сдержанно:
- Приказано собрать семена.
- Ну и что? Время подойдет - соберем.
- Оно подошло. Собирать будем ноне.
- Ночью, что ли?
- Да.
- Е-о-мое! - Ухаров свистнул и засмеялся. - А ну-ка мы рожь с ячменем в потемках перепутаем? А еще хуже, ежели мужика с бабой!
- Прислали к нам человека из района, который вразумит нас, дураков... Пошли!
Ухаров при свете лампы да в присутствии маленького Чарноуса казался еще более громоздким и горластым; дружелюбно протягивая руки и смеясь, как это делают все подвыпившие люди, он говорил Чарноусу:
- Это вы нас поведете ночью по избам? Извиняюсь, я впереди не пойду здесь собаки злые.
Руки у него были большие и красные, с длинными узловатыми пальцами и далеко высовывались из пиджачных рукавов. Чарноус уклонился от его рукопожатий и, держась за свой портфель, перешел на другую сторону стола.
- Да вы меня не бойтесь! - засмеялся опять Ухаров. - Мне ваш портфель не нужен. Между прочим, знаете, как зовут эту штуку здешние мужики? ткнул он неуважительно пальцем в портфель и сказал: - Голенищей.
- Иван Иванович, пока нет посторонних, давайте обговорим, как нам дело делать, - сказал Кадыков, с трудом сдерживая себя, чтоб не рассмеяться, видя, как опасливо отступал Чарноус, готовый в любую минуту дать стрекача от наседавшего на него Ухарова.
- Да какое это дело? - отозвался опять со смехом Ухаров. - Дело, это когда человек трудится. А когда по чужим сусекам лазают, это не дело, а дельце, и его не делать надо, а обтяпать. Значит, обтяпаем это дельце, он довольно потер руки и сел на табурет к столу. - Присаживайтесь, товарищи! Вы здесь гости, а я - хозяин.
- Установка райисполкома жесткая, - сказал Кадыков, присаживаясь на табуретку, - к утру собрать весь семфонд. Вот Евгений Павлович привез указание.
Чарноус положил на стол перед Ухаровым выписку из постановления окружного штаба и добавил от себя:
- За невыполнение задания в срок приказано снимать с работы и отдавать под суд.
Ухаров прочел эту бумагу и сразу протрезвел. Его шалые, озорные глаза в темных окружиях подглазий невидяще уставились в занавешенное красным лоскутом окно, и он произнес скорее для себя:
- И рожь, и ячмень, и овес, и просо, и всякое прочее... И все это собрать за одну ночь?
Чарноус переглянулся с Кадыковым и с многозначительной улыбкой произнес:
- Уважаемый товарищ Ухаров, в здешних местах ячмень не сеют, а рожь бывает только озимая. То есть она давно уж посеяна. Так что следует собрать только семена яровых. А их не так много в каждом хозяйстве.
Ухаров вопросительно посмотрел на Кадыкова.
- Да, семян немного, - подтвердил Кадыков, - мешок, от силы два, на хозяйство. Овес, просо, еще лен, конопля. Мелочь.
На лице Ухарова снова блеснула озорная усмешка.
- А не получится у нас такая ж катавасия, как с волгарями-отходниками? Мы отобрали у них по мешку селедки, - обернулся он к Чарноусу, - судья Радимов приказал. Складывали эти мешки в сельсовете, в сенях. У нас чулан есть. Куда их девать? В районе не берут. По мужикам раздать - не разрешают. Они и валялись три недели в сельсовете. Все стены селедкой провоняли. Пришлось уговаривать этих волгарей, чтоб назад забрали.
- Семена не селедка, они не завоняют, - глубокомысленно изрек Чарноус.
- Это верно, - подтвердил Ухаров. - А если мужики не согласятся сдавать семена?
- На этот счет есть приказ: тут же, на месте, составить акт и конфисковать муку, рожь - все, что под руку попадет. Для этого я и приехал. - Чарноус сделал паузу, в упор посмотрел на Ухарова и добавил: А вы исполнять будете... мой приказ.
- Приказ, оно, конечно, исполнять надо. Кабы только по шее не надавали этим исполнителям. Вы у себя живете, а я по домам шляюсь... Вижу и слышу, как народ обозлен.
- Так что ж, из-за ваших сомнений отказаться от исполнения директивы? строго спросил Чарноус.
- Не об этом я... Народ, говорю, обижаем. Вместо того чтоб по-душевному подходить, мы с матом да с дубинкой. А враги наши не дремлют. Вот глядите, какую прокламацию я получил. На телеграфном столбе наклеена была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
- Странно! - усмехнулся Чарноус. - А где же классовый подход?
- Вот это и есть классовый! В нашем селе только один класс крестьянский.
- А как же беднота? Она, что ж, в стороне у вас?
- Почему? Беднота имеет свою группу. Так и называется она - группа бедноты. Во всех делах они тоже принимают участие.
- Вот члены этой группы бедноты и должны стоять во главе десятидворок.
- Э, нет. Не пойдет такое дело.
- Почему?
- А потому, что десятидворки созданы не для игры, а для работы. То есть гати гатить, луга чистить, болота, мосты строить. Тут надо, чтоб каждый десятидворец шел в дело во главе своей десятки, на своей подводе. Тогда за ним и другие потянутся. А если он выйдет с одним прутиком в руках - кто за ним пойдет? А что у иного бедняка, кроме лаптей?
- Выходит, вы не очень-то жалуете бедноту, - усмехнулся Чарноус.
Кадыков вскинул подбородок и зачастил по-пантюхински, с распевкой в конце фразы:
- Не надо читать нам политграмоту, радима-ай. Мы ее в гражданскую на пузе с винтовкой в руках усвоили. Я тебе лучше вот какой вопрос задам: Советская власть землю разделила по мужикам или нет?
- Разделила, - обиженно ответил Чарноус.
- Ага! С энтой самой поры бедняками остались у нас либо калеки да убогие, либо те пустобрехи, которые хотели бы эту землю ложками хлебать, словно дармовую кашу, да пузо на печке греть, а не работать на этой земле до седьмого пота...
- Но позвольте, позвольте! - вспыхнул и Чарноус, поддавшись азарту Кадыкова. - Кроме земли есть еще и производственные условия: нужен инвентарь, скот рабочий...
- А еще ангел божий, который принес бы этот инвентарь и сам бы землю вспахал. Вы что, не слыхали про сельковы, про кредитные товарищества? Нужен тебе плуг - бери. Денег нету - в кредит дадут. Не только плуг или борону... И сеялки брали, и веялки, и лошадей, и коров! Я сам лошадь в кредит брал, в двадцать втором году. И за год оправдал ее в извозе. Погасил кредит. Чего еще надо? На что жаловаться? На лень-матушку? На этот счет намеков у нас не любят.
- Вы упрощаете вопрос классового расслоения, - строго заметил Чарноус и умолк, отвернувшись к окну.
Кадыков вышел на крыльцо покурить и столкнулся с Ухаровым.
- Что за новости на старом месте? Пошто народ честной тревожим по ночам? - весело спрашивал тот, подымаясь по скрипучим ступенькам, заслоняя собой весь крылечный проем.
Он был в пиджаке и в чесанках, котиковая шапка с распущенными ушами и такой же черный воротник были чисты от снега. Значит, у дьякона сидел, сообразил Кадыков, третья изба от Совета. "Экий несуразный верзила, не успеет выпить, а грохочет на все село", - подумал о нем неприязненно Кадыков, но ответил сдержанно:
- Приказано собрать семена.
- Ну и что? Время подойдет - соберем.
- Оно подошло. Собирать будем ноне.
- Ночью, что ли?
- Да.
- Е-о-мое! - Ухаров свистнул и засмеялся. - А ну-ка мы рожь с ячменем в потемках перепутаем? А еще хуже, ежели мужика с бабой!
- Прислали к нам человека из района, который вразумит нас, дураков... Пошли!
Ухаров при свете лампы да в присутствии маленького Чарноуса казался еще более громоздким и горластым; дружелюбно протягивая руки и смеясь, как это делают все подвыпившие люди, он говорил Чарноусу:
- Это вы нас поведете ночью по избам? Извиняюсь, я впереди не пойду здесь собаки злые.
Руки у него были большие и красные, с длинными узловатыми пальцами и далеко высовывались из пиджачных рукавов. Чарноус уклонился от его рукопожатий и, держась за свой портфель, перешел на другую сторону стола.
- Да вы меня не бойтесь! - засмеялся опять Ухаров. - Мне ваш портфель не нужен. Между прочим, знаете, как зовут эту штуку здешние мужики? ткнул он неуважительно пальцем в портфель и сказал: - Голенищей.
- Иван Иванович, пока нет посторонних, давайте обговорим, как нам дело делать, - сказал Кадыков, с трудом сдерживая себя, чтоб не рассмеяться, видя, как опасливо отступал Чарноус, готовый в любую минуту дать стрекача от наседавшего на него Ухарова.
- Да какое это дело? - отозвался опять со смехом Ухаров. - Дело, это когда человек трудится. А когда по чужим сусекам лазают, это не дело, а дельце, и его не делать надо, а обтяпать. Значит, обтяпаем это дельце, он довольно потер руки и сел на табурет к столу. - Присаживайтесь, товарищи! Вы здесь гости, а я - хозяин.
- Установка райисполкома жесткая, - сказал Кадыков, присаживаясь на табуретку, - к утру собрать весь семфонд. Вот Евгений Павлович привез указание.
Чарноус положил на стол перед Ухаровым выписку из постановления окружного штаба и добавил от себя:
- За невыполнение задания в срок приказано снимать с работы и отдавать под суд.
Ухаров прочел эту бумагу и сразу протрезвел. Его шалые, озорные глаза в темных окружиях подглазий невидяще уставились в занавешенное красным лоскутом окно, и он произнес скорее для себя:
- И рожь, и ячмень, и овес, и просо, и всякое прочее... И все это собрать за одну ночь?
Чарноус переглянулся с Кадыковым и с многозначительной улыбкой произнес:
- Уважаемый товарищ Ухаров, в здешних местах ячмень не сеют, а рожь бывает только озимая. То есть она давно уж посеяна. Так что следует собрать только семена яровых. А их не так много в каждом хозяйстве.
Ухаров вопросительно посмотрел на Кадыкова.
- Да, семян немного, - подтвердил Кадыков, - мешок, от силы два, на хозяйство. Овес, просо, еще лен, конопля. Мелочь.
На лице Ухарова снова блеснула озорная усмешка.
- А не получится у нас такая ж катавасия, как с волгарями-отходниками? Мы отобрали у них по мешку селедки, - обернулся он к Чарноусу, - судья Радимов приказал. Складывали эти мешки в сельсовете, в сенях. У нас чулан есть. Куда их девать? В районе не берут. По мужикам раздать - не разрешают. Они и валялись три недели в сельсовете. Все стены селедкой провоняли. Пришлось уговаривать этих волгарей, чтоб назад забрали.
- Семена не селедка, они не завоняют, - глубокомысленно изрек Чарноус.
- Это верно, - подтвердил Ухаров. - А если мужики не согласятся сдавать семена?
- На этот счет есть приказ: тут же, на месте, составить акт и конфисковать муку, рожь - все, что под руку попадет. Для этого я и приехал. - Чарноус сделал паузу, в упор посмотрел на Ухарова и добавил: А вы исполнять будете... мой приказ.
- Приказ, оно, конечно, исполнять надо. Кабы только по шее не надавали этим исполнителям. Вы у себя живете, а я по домам шляюсь... Вижу и слышу, как народ обозлен.
- Так что ж, из-за ваших сомнений отказаться от исполнения директивы? строго спросил Чарноус.
- Не об этом я... Народ, говорю, обижаем. Вместо того чтоб по-душевному подходить, мы с матом да с дубинкой. А враги наши не дремлют. Вот глядите, какую прокламацию я получил. На телеграфном столбе наклеена была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221