Кула-ачить!
- Откуда ты знаешь? И тебя за этим вызывали?
- Меня-то? Меня, как апостола Петра, заставляют отречься.
- От кого? Среди нас вроде бы Христа нету.
- Да ты что, с неба свалился? - Федорок оглянулся - нет ли кого. - Зятя моего забрали... Из Гордеева. Говорят - он Сталина портрет подпортил. А тот ни ухом, ни рылом. Знать, говорит, не знаю, не ведаю. А эти, - Федорок кулаком погрозил в сторону сельсовета, - требуют, чтоб я осудил его на собрании. Выступил, значит. Вроде бы отрекся от него. Приперли меня... За грудки хватают. А я вроде бы онемел. Мычу, словно язык проглотил. Иди, говорят. До вечера тебе срок даем. Очнись. И заяви членораздельно, иначе пеняй на себя. Вот я и собрался к тебе сходить, посоветоваться. Ан ты сам туда топаешь.
- Погоди меня! Я скоро обернусь. - Бородин легким поскоком, как тренированный конь, взлетел на высокое крыльцо и скрылся за дверью.
В сельсовете за обширным Левкиным столом, залитым чернилами и по краям заваленным газетами да брошюрами, сидел Сенечка Зенин и что-то писал. Кречев примостился сбоку, тянул шею к нему, как гусь, заглядывал в исписанный листок. Остальные активисты разместились вдоль стен по лавкам. Накурено было так, что сизый дым заволакивал дневной свет и над подоконником стелился слоями, как подвешенная кисея.
Бородина встретили так, словно на допрос вызвали: Зенин, отложив ручку, строго смотрел на него, подслеповато щурясь, задрав нос; сороки, Якуша, Левка - вся публика притихла и глядела на него так же строго, с вызовом, и только один Кречев сутулился, курил, пряча глаза.
- Товарищ Бородин, вы, как председатель комсода, за последнее время увиливаете от своих общественных обязанностей, - говорил Зенин прокурорским тоном. - Вам известно, что в связи с объявлением сплошной коллективизации мы имеем право привлечь вас к ответственности как союзника чуждых элементов?
- Это от чего же я увиливал и в чем союзничал с элементами? - спросил Бородин, нарочно глядя на Кречева, будто спрашивал его сам председатель, а не этот самозванец. Но Кречев по-прежнему глядел себе под ноги и курил.
Сенечка стал горячиться, повышать голос:
- Не прикидывайтесь невинной овечкой! Вы пришли в Совет, главный орган власти на селе. И давайте не разыгрывать тут сцены из детской игры - я, мол, вас не знаю и слов не понимаю.
- Вот пусть эта власть и спрашивает меня. А вам отвечать не стану.
- Я - секретарь партячейки!
- Вот и ступай туда и пытай своих партийцев, а я - беспартийный.
- Ну чего ты выдрючиваешься? - поднял голову Кречев. - Тебе ж русским языком говорят - увиливать теперь нельзя. Сам знаешь - какое теперь время.
- Дак от чего я увиливаю?
- Он еще спрашивает! - Сенечка усмехнулся и покачал головой. - Пленум по выявлению кулаков на предмет обложения индивидуалкой сорвал? Сорвал. Кто помог помещику Скобликову смотаться, уйти от расплаты? Не вы ли, товарищ Бородин? Кто увильнул от конфискации имущества кулака Клюева?
- А ежели он не кулак? - азартно, распаляя себя, спрашивал Бородин. Тогда как?
- У нас есть пленум Совета, группа бедноты, партячейка, наконец. Если все они проголосовали, определили, что хозяйство данного лица является кулацким... То какой после этого может быть разговор? - накалялся и Зенин.
- Если вы сами судите, не спросясь мира, то сами и приводите в исполнение свои постановления. Я вам не исполнитель.
- То есть как? Вы хотите сказать, что отказываетесь выполнять постановление Совета? - Сенечка аж привстал над столом.
- Кто кулак, а кто дурак - определяет сход, а не группа бедноты. Бородин покосился на Тараканиху да на Якушу Ротастенького.
- Было да сплыло такое правило, хватит резвиться кулакам и подкулачникам. Теперь мы хозяева! Беднота и актив! - крикнул Якуша со скамьи.
- Вот вы сами и ходите, кулачьте. А нас за собой таскать нечего. У каждого своя голова на плечах.
- Так, ясно. Разговор на эту тему дальше вести бесполезно! - сказал Зенин, и Кречеву: - Павел Митрофанович, поставьте перед ним конкретное задание и предупредите насчет ответственности...
- Андрей Иванович, мы тебя позвали, чтобы включить в список по раскулачиванию. Как представителя середнячества, председателя комсода то есть, - сказал Кречев.
- Напрасно звали. Кулачить я не пойду.
- Я тебя лично прошу подумать хорошенько, прежде чем отказываться.
- Спасибо! Твои личные просьбы вон на пОгори дымом обернулись.
Кречев налился кровью и расстегнул ворот гимнастерки, словно ему душно стало.
- Ладно... Тебе этот отказ боком выйдет.
- Ну чего ты уперся как бык? - сказала Тараканиха. - Не ты первый, не ты последний. Кабы без тебя не пошли кулачить - тогда другое бы дело. А то ведь все равно пойдут и без тебя.
- Вот и ступайте...
- Андрей Иваныч! Ты, поди, думаешь, что мы своих пойдем кулачить? пропищал Левка Головастый. - Нету! Нас в другие села пошлют, а тех - к нам.
- Никуда я не пойду, - уперся Бородин.
- Ладно. Так и запишем, - сказал Зенин. - Но имейте в виду, чикаться с вами больше не будем. Привлечем к ответственности за отказ от содействия властям и посадим.
- Всех не пересажаете!
И - ни здоров, ни прощай - повернулся и ушел, будто и не люди сидели здесь, а так, какие-то шишиги.
Селютан ждал его на улице, подался к нему от палисадничка, возле которого стоял, прислонясь спиной к дощатой изгороди, - заглядывал в лицо, отгадать хотел - как он? что? Принял это сатанинское приглашение или отказался?
- Ну чего ты на меня посматриваешь, как нищий на попа: подаст или нет? - бросил раздраженно Бородин, отходя подальше от сельсовета.
Федорок, тяжело и часто шмыгая валенками, поспевая за Бородиным, довольно изрек:
- Вижу, что отказался. Молодец, Андрей, еш твою корень!
- Посадить грозились... А я им - всех не пересажаешь...
- Имянно, имянно! Эх, знаешь, что? - Федорок поймал его за рукав: Давай выпьем!
- Ты что, сбрендил? Ноне сочельник. Я зарок дал - до звезды ни есть, ни пить. И так уж опоганились совсем. Надо и о боге вспомнить.
- Тады сходим в поле, зайчишек погоняем. Вернемся по-темному - и не заметим, как день пролетит и запрет на еду отпадет.
- Не могу, Федор. Братья ко мне придут. У меня тут свой совет. Так что не могу...
- Эх, дуй тебя горой!.. - с досадой и тоской в голосе выругался Федорок. - Чего ж мне делать? Куда деваться? Посоветуй хоть, как мне с зятем-то? Что им ответить?
- Да пошли ты их к...
- Да, да. Ты прав. Пошлю я их подальше. А посадят - ну так что ж? Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Эх!.. - И опять длинно, заковыристо выругался.
Пришел домой мрачный и решительный, с порога позвал кобеля. Тот явился одним духом - из защитки вынырнул и, отряхивая с шерсти соломенную труху, весело и преданно уставился на хозяина: "Ну, чего будем делать?" спрашивал и скалил пасть, улыбался.
- Счас в поле пойдем, зайцев гонять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
- Откуда ты знаешь? И тебя за этим вызывали?
- Меня-то? Меня, как апостола Петра, заставляют отречься.
- От кого? Среди нас вроде бы Христа нету.
- Да ты что, с неба свалился? - Федорок оглянулся - нет ли кого. - Зятя моего забрали... Из Гордеева. Говорят - он Сталина портрет подпортил. А тот ни ухом, ни рылом. Знать, говорит, не знаю, не ведаю. А эти, - Федорок кулаком погрозил в сторону сельсовета, - требуют, чтоб я осудил его на собрании. Выступил, значит. Вроде бы отрекся от него. Приперли меня... За грудки хватают. А я вроде бы онемел. Мычу, словно язык проглотил. Иди, говорят. До вечера тебе срок даем. Очнись. И заяви членораздельно, иначе пеняй на себя. Вот я и собрался к тебе сходить, посоветоваться. Ан ты сам туда топаешь.
- Погоди меня! Я скоро обернусь. - Бородин легким поскоком, как тренированный конь, взлетел на высокое крыльцо и скрылся за дверью.
В сельсовете за обширным Левкиным столом, залитым чернилами и по краям заваленным газетами да брошюрами, сидел Сенечка Зенин и что-то писал. Кречев примостился сбоку, тянул шею к нему, как гусь, заглядывал в исписанный листок. Остальные активисты разместились вдоль стен по лавкам. Накурено было так, что сизый дым заволакивал дневной свет и над подоконником стелился слоями, как подвешенная кисея.
Бородина встретили так, словно на допрос вызвали: Зенин, отложив ручку, строго смотрел на него, подслеповато щурясь, задрав нос; сороки, Якуша, Левка - вся публика притихла и глядела на него так же строго, с вызовом, и только один Кречев сутулился, курил, пряча глаза.
- Товарищ Бородин, вы, как председатель комсода, за последнее время увиливаете от своих общественных обязанностей, - говорил Зенин прокурорским тоном. - Вам известно, что в связи с объявлением сплошной коллективизации мы имеем право привлечь вас к ответственности как союзника чуждых элементов?
- Это от чего же я увиливал и в чем союзничал с элементами? - спросил Бородин, нарочно глядя на Кречева, будто спрашивал его сам председатель, а не этот самозванец. Но Кречев по-прежнему глядел себе под ноги и курил.
Сенечка стал горячиться, повышать голос:
- Не прикидывайтесь невинной овечкой! Вы пришли в Совет, главный орган власти на селе. И давайте не разыгрывать тут сцены из детской игры - я, мол, вас не знаю и слов не понимаю.
- Вот пусть эта власть и спрашивает меня. А вам отвечать не стану.
- Я - секретарь партячейки!
- Вот и ступай туда и пытай своих партийцев, а я - беспартийный.
- Ну чего ты выдрючиваешься? - поднял голову Кречев. - Тебе ж русским языком говорят - увиливать теперь нельзя. Сам знаешь - какое теперь время.
- Дак от чего я увиливаю?
- Он еще спрашивает! - Сенечка усмехнулся и покачал головой. - Пленум по выявлению кулаков на предмет обложения индивидуалкой сорвал? Сорвал. Кто помог помещику Скобликову смотаться, уйти от расплаты? Не вы ли, товарищ Бородин? Кто увильнул от конфискации имущества кулака Клюева?
- А ежели он не кулак? - азартно, распаляя себя, спрашивал Бородин. Тогда как?
- У нас есть пленум Совета, группа бедноты, партячейка, наконец. Если все они проголосовали, определили, что хозяйство данного лица является кулацким... То какой после этого может быть разговор? - накалялся и Зенин.
- Если вы сами судите, не спросясь мира, то сами и приводите в исполнение свои постановления. Я вам не исполнитель.
- То есть как? Вы хотите сказать, что отказываетесь выполнять постановление Совета? - Сенечка аж привстал над столом.
- Кто кулак, а кто дурак - определяет сход, а не группа бедноты. Бородин покосился на Тараканиху да на Якушу Ротастенького.
- Было да сплыло такое правило, хватит резвиться кулакам и подкулачникам. Теперь мы хозяева! Беднота и актив! - крикнул Якуша со скамьи.
- Вот вы сами и ходите, кулачьте. А нас за собой таскать нечего. У каждого своя голова на плечах.
- Так, ясно. Разговор на эту тему дальше вести бесполезно! - сказал Зенин, и Кречеву: - Павел Митрофанович, поставьте перед ним конкретное задание и предупредите насчет ответственности...
- Андрей Иванович, мы тебя позвали, чтобы включить в список по раскулачиванию. Как представителя середнячества, председателя комсода то есть, - сказал Кречев.
- Напрасно звали. Кулачить я не пойду.
- Я тебя лично прошу подумать хорошенько, прежде чем отказываться.
- Спасибо! Твои личные просьбы вон на пОгори дымом обернулись.
Кречев налился кровью и расстегнул ворот гимнастерки, словно ему душно стало.
- Ладно... Тебе этот отказ боком выйдет.
- Ну чего ты уперся как бык? - сказала Тараканиха. - Не ты первый, не ты последний. Кабы без тебя не пошли кулачить - тогда другое бы дело. А то ведь все равно пойдут и без тебя.
- Вот и ступайте...
- Андрей Иваныч! Ты, поди, думаешь, что мы своих пойдем кулачить? пропищал Левка Головастый. - Нету! Нас в другие села пошлют, а тех - к нам.
- Никуда я не пойду, - уперся Бородин.
- Ладно. Так и запишем, - сказал Зенин. - Но имейте в виду, чикаться с вами больше не будем. Привлечем к ответственности за отказ от содействия властям и посадим.
- Всех не пересажаете!
И - ни здоров, ни прощай - повернулся и ушел, будто и не люди сидели здесь, а так, какие-то шишиги.
Селютан ждал его на улице, подался к нему от палисадничка, возле которого стоял, прислонясь спиной к дощатой изгороди, - заглядывал в лицо, отгадать хотел - как он? что? Принял это сатанинское приглашение или отказался?
- Ну чего ты на меня посматриваешь, как нищий на попа: подаст или нет? - бросил раздраженно Бородин, отходя подальше от сельсовета.
Федорок, тяжело и часто шмыгая валенками, поспевая за Бородиным, довольно изрек:
- Вижу, что отказался. Молодец, Андрей, еш твою корень!
- Посадить грозились... А я им - всех не пересажаешь...
- Имянно, имянно! Эх, знаешь, что? - Федорок поймал его за рукав: Давай выпьем!
- Ты что, сбрендил? Ноне сочельник. Я зарок дал - до звезды ни есть, ни пить. И так уж опоганились совсем. Надо и о боге вспомнить.
- Тады сходим в поле, зайчишек погоняем. Вернемся по-темному - и не заметим, как день пролетит и запрет на еду отпадет.
- Не могу, Федор. Братья ко мне придут. У меня тут свой совет. Так что не могу...
- Эх, дуй тебя горой!.. - с досадой и тоской в голосе выругался Федорок. - Чего ж мне делать? Куда деваться? Посоветуй хоть, как мне с зятем-то? Что им ответить?
- Да пошли ты их к...
- Да, да. Ты прав. Пошлю я их подальше. А посадят - ну так что ж? Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Эх!.. - И опять длинно, заковыристо выругался.
Пришел домой мрачный и решительный, с порога позвал кобеля. Тот явился одним духом - из защитки вынырнул и, отряхивая с шерсти соломенную труху, весело и преданно уставился на хозяина: "Ну, чего будем делать?" спрашивал и скалил пасть, улыбался.
- Счас в поле пойдем, зайцев гонять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221