Но я слышал их, уже проснувшись!
- Во сне я видел его пистолет с глушителем, - упрямился я. - Тот, что сейчас у меня за поясом.
- Совпадение.
- Я впервые в жизни увидел оружие с глушителем!
- Бросьте, вы его тысячу раз видели в фильмах!
Я надолго задумался.
- Ладно. Вы, может, и правы. Но как вы объясните другой факт…
- Какой именно?
- Это уже второй сон такого типа. Я второй раз переселяюсь во сне не в Иисуса, а в своего современника. Первое «переселение» было в день, когда умер Филдинг.
- Опишите.
Даремская полицейская патрульная машина обогнала нас. Сердце у меня сжалось от страха. Но полицейские не стали притормаживать или мигать задними огнями. Им до нас не было дела.
- Вчера, когда я вырубился посреди видеозаписи - перед тем как вы вошли в мой дом, - мне снилось, что я был Филдингом. Во сне я пережил его последние минуты перед смертью - и саму смерть. Все было настолько реально, что я на полном серьезе ощутил себя покойником. Я утратил способность видеть, слышать, дышать… Когда вы кричали у двери, я долго не мог понять, на каком я свете, кто я и что со мной происходит!
- Но Филдинг умер утром того дня. А сон вы увидели через много часов после этого.
- Ну и что?
Рейчел картинно вскинула руки, словно подчеркивая всю очевидность выводов из сказанного.
- Неужели не улавливаете? Ваш сон о Филдинге не был пророческим. Не был он и синхронным отражением реально происходящего в другом месте. Он был всего лишь порождением вашей печали. Случались у вас другие похожие сны?
Мы уже въехали в Треугольник науки. Сороковая федеральная проходит прямо через него. Где-то буквально в миле отсюда Гели Бауэр сейчас разворачивает полномасштабную охоту на меня.
- Дэвид, случались у вас другие похожие сны?
- Сейчас не время это обсуждать.
- Лучшего времени не будет никогда! Почему вы пропустили три последних сеанса?
Я покачал головой:
- Вы опять думаете, что я чокнутый?
- Это не медицинский термин.
- Зато яркий.
Она вздохнула и стала смотреть на идеальные газоны с ее стороны дороги.
- Вот это и есть здание «Тринити», - сказал я. - Вон оно.
Лаборатория отстояла от дороги так далеко, что много не разглядишь.
- Там щит "Аргус оптикал", - заметила Рейчел.
- Это для прикрытия.
- Послушайте, какой смысл скрывать некоторые ваши галлюцинации? Что в себе вы пытаетесь защитить от меня?
- Поговорим позже. - Я чувствовал, что она не уймется, пока не доведет разговор до победного конца. - Мне нужно лекарство, Рейчел. Я не могу позволить себе пять раз в день внезапно отключаться, находясь в бегах.
- А что вы принимали? Модафинил?
- Изредка. Я предпочитаю метамфетамин.
- Дэвид! Мы же с вами беседовали о побочных действиях амфетаминов!.. Как раз метамфетамин мог усугубить ваши галлюцинации.
- Зато он единственный держит меня на плаву, не позволяет нырнуть в сон. А Рави Нара потчевал меня декседрином.
Она возмущенно фыркнула.
- Я выпишу вам рецепт на адерал.
- Рецепт не проблема, я и сам могу его выписать. Штука в том, что они знают о моей зависимости от лекарств. И будут наблюдать за всеми аптеками.
- Не могут же они поставить своих людей возле каждой аптеки в Треугольнике науки!
- Рейчел, это АНБ. Если они уверены, что я без лекарств пропаду, они исхитрятся все аптеки страны под колпаком держать. Это те самые ребята, у которых задним числом нашлась запись разговоров в кабине советского истребителя, сбившего корейский пассажирский самолет над Сахалином в 1983 году. Причем двадцать лет назад - в каменный век электроники. А теперь против нас будет задействовано все. Вы читали "1984"?
- В юности.
- Когда я говорю АНБ, подставляйте мысленно "Большой Брат". АНБ - самое близкое к Большому Брату, что мы имеем сейчас в Америке.
- Но вы же не можете обойтись без лекарств!
- У вас должны быть знакомые…
- Я сама возьму что угодно в больничной аптеке.
- Там они ждут нас в первую очередь.
- Вот засранцы!
Пожалуй, я впервые слышал от нее грубое слово. Наверное, это джинсы ее так расслабляют. Возможно, вместе с шелковой юбкой и строгой блузкой она снимает с себя и чопорность?
- У меня есть знакомый доктор в северной части Дарема, - сказала Рейчел. - В его кабинете всегда запас лекарств.
Дарем мы давно проехали и были почти что на полпути к Роли. Хорошо зная Гели Бауэр, я не хотел задерживаться в этих краях дольше необходимого. К тому же - вот парадокс - мне не очень-то и хотелось избавиться от «галлюцинаций». Мой последний сон, что ни говори, спас нам жизнь! У меня была тайная уверенность, что мои сны - даром что такие тягостные и пугающие - могут еще не раз выручить нас, подкидывая мне информацию, которую немыслимо получить привычными путями.
- Нет, возвращаться не станем, - сказал я.
- А если вы потеряете сознание прямо за рулем?
- У меня дома вы видели, что мгновенного провала в сон не бывает.
- За рулем совсем другое дело!
- Обычно я догадываюсь о приступе хотя бы за пару минут до выпадения из жизни. И сейчас, как только почувствую, что накатывает, тут же сверну на обочину.
Рейчел это не очень успокоило. Словно для разрядки, она задрала ногу на приборную доску, зачем-то развязала шнурок туфли, потом завязала его. Похоже, это был ее личный обсессивный ритуал для самоуспокоения.
По 440-му шоссе я обогнул Роли и выехал на 64-ю федеральную автостраду - по ней можно жарить до самого Атлантического океана. Автострада была типичная для Юга: две широкие бетонные полосы через густой темнохвойный лес. Часа через два начнется пологий скат к океану. Не умри Филдинг, он именно сегодня ехал бы по этой уже знакомой ему дороге к месту, где мы с женой были двенадцать лет назад. Такого рода мысли хорошо показывают, что мы зря так упрямо разводим в разные концы нашего сознания пространство и время. Когда обычный человек слышит рассуждения о единстве времени и пространства, он испуганно машет руками: мол, мне этого никогда не понять. Но это же так просто! Каждое место-пространство, что вы когда-либо видели, намертво связано с определенным моментом в вашей жизни. Филдинг провел медовый месяц с женой в том же самом домике в Нэгс-Хеде, где я некогда прожил несколько дней со своей женой. Но это только кажется. Того дома, где я был со своей женой, уже нет, хотя он и стоит на месте и в нем можно жить. Если не разделять пространство и время, то моего домика в Нэгс-Хеде больше не существует. Ушло время, исчез и домик. Школа, в которую вы зашли через двадцать лет после выпускного вечера, и школьный стадион, где вы играли в футбол и бегали стометровку, - всего этого уже нет, хотя оно есть. Это не та школа и не тот стадион. Все только очень похоже. Будь это иначе, вы бы столкнулись с поколениями школьников, что бегали тут до вас и после вас. Возлюбленная, которую вы сейчас целуете, совсем не та, какой она была шестьюдесятью секундами раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
- Во сне я видел его пистолет с глушителем, - упрямился я. - Тот, что сейчас у меня за поясом.
- Совпадение.
- Я впервые в жизни увидел оружие с глушителем!
- Бросьте, вы его тысячу раз видели в фильмах!
Я надолго задумался.
- Ладно. Вы, может, и правы. Но как вы объясните другой факт…
- Какой именно?
- Это уже второй сон такого типа. Я второй раз переселяюсь во сне не в Иисуса, а в своего современника. Первое «переселение» было в день, когда умер Филдинг.
- Опишите.
Даремская полицейская патрульная машина обогнала нас. Сердце у меня сжалось от страха. Но полицейские не стали притормаживать или мигать задними огнями. Им до нас не было дела.
- Вчера, когда я вырубился посреди видеозаписи - перед тем как вы вошли в мой дом, - мне снилось, что я был Филдингом. Во сне я пережил его последние минуты перед смертью - и саму смерть. Все было настолько реально, что я на полном серьезе ощутил себя покойником. Я утратил способность видеть, слышать, дышать… Когда вы кричали у двери, я долго не мог понять, на каком я свете, кто я и что со мной происходит!
- Но Филдинг умер утром того дня. А сон вы увидели через много часов после этого.
- Ну и что?
Рейчел картинно вскинула руки, словно подчеркивая всю очевидность выводов из сказанного.
- Неужели не улавливаете? Ваш сон о Филдинге не был пророческим. Не был он и синхронным отражением реально происходящего в другом месте. Он был всего лишь порождением вашей печали. Случались у вас другие похожие сны?
Мы уже въехали в Треугольник науки. Сороковая федеральная проходит прямо через него. Где-то буквально в миле отсюда Гели Бауэр сейчас разворачивает полномасштабную охоту на меня.
- Дэвид, случались у вас другие похожие сны?
- Сейчас не время это обсуждать.
- Лучшего времени не будет никогда! Почему вы пропустили три последних сеанса?
Я покачал головой:
- Вы опять думаете, что я чокнутый?
- Это не медицинский термин.
- Зато яркий.
Она вздохнула и стала смотреть на идеальные газоны с ее стороны дороги.
- Вот это и есть здание «Тринити», - сказал я. - Вон оно.
Лаборатория отстояла от дороги так далеко, что много не разглядишь.
- Там щит "Аргус оптикал", - заметила Рейчел.
- Это для прикрытия.
- Послушайте, какой смысл скрывать некоторые ваши галлюцинации? Что в себе вы пытаетесь защитить от меня?
- Поговорим позже. - Я чувствовал, что она не уймется, пока не доведет разговор до победного конца. - Мне нужно лекарство, Рейчел. Я не могу позволить себе пять раз в день внезапно отключаться, находясь в бегах.
- А что вы принимали? Модафинил?
- Изредка. Я предпочитаю метамфетамин.
- Дэвид! Мы же с вами беседовали о побочных действиях амфетаминов!.. Как раз метамфетамин мог усугубить ваши галлюцинации.
- Зато он единственный держит меня на плаву, не позволяет нырнуть в сон. А Рави Нара потчевал меня декседрином.
Она возмущенно фыркнула.
- Я выпишу вам рецепт на адерал.
- Рецепт не проблема, я и сам могу его выписать. Штука в том, что они знают о моей зависимости от лекарств. И будут наблюдать за всеми аптеками.
- Не могут же они поставить своих людей возле каждой аптеки в Треугольнике науки!
- Рейчел, это АНБ. Если они уверены, что я без лекарств пропаду, они исхитрятся все аптеки страны под колпаком держать. Это те самые ребята, у которых задним числом нашлась запись разговоров в кабине советского истребителя, сбившего корейский пассажирский самолет над Сахалином в 1983 году. Причем двадцать лет назад - в каменный век электроники. А теперь против нас будет задействовано все. Вы читали "1984"?
- В юности.
- Когда я говорю АНБ, подставляйте мысленно "Большой Брат". АНБ - самое близкое к Большому Брату, что мы имеем сейчас в Америке.
- Но вы же не можете обойтись без лекарств!
- У вас должны быть знакомые…
- Я сама возьму что угодно в больничной аптеке.
- Там они ждут нас в первую очередь.
- Вот засранцы!
Пожалуй, я впервые слышал от нее грубое слово. Наверное, это джинсы ее так расслабляют. Возможно, вместе с шелковой юбкой и строгой блузкой она снимает с себя и чопорность?
- У меня есть знакомый доктор в северной части Дарема, - сказала Рейчел. - В его кабинете всегда запас лекарств.
Дарем мы давно проехали и были почти что на полпути к Роли. Хорошо зная Гели Бауэр, я не хотел задерживаться в этих краях дольше необходимого. К тому же - вот парадокс - мне не очень-то и хотелось избавиться от «галлюцинаций». Мой последний сон, что ни говори, спас нам жизнь! У меня была тайная уверенность, что мои сны - даром что такие тягостные и пугающие - могут еще не раз выручить нас, подкидывая мне информацию, которую немыслимо получить привычными путями.
- Нет, возвращаться не станем, - сказал я.
- А если вы потеряете сознание прямо за рулем?
- У меня дома вы видели, что мгновенного провала в сон не бывает.
- За рулем совсем другое дело!
- Обычно я догадываюсь о приступе хотя бы за пару минут до выпадения из жизни. И сейчас, как только почувствую, что накатывает, тут же сверну на обочину.
Рейчел это не очень успокоило. Словно для разрядки, она задрала ногу на приборную доску, зачем-то развязала шнурок туфли, потом завязала его. Похоже, это был ее личный обсессивный ритуал для самоуспокоения.
По 440-му шоссе я обогнул Роли и выехал на 64-ю федеральную автостраду - по ней можно жарить до самого Атлантического океана. Автострада была типичная для Юга: две широкие бетонные полосы через густой темнохвойный лес. Часа через два начнется пологий скат к океану. Не умри Филдинг, он именно сегодня ехал бы по этой уже знакомой ему дороге к месту, где мы с женой были двенадцать лет назад. Такого рода мысли хорошо показывают, что мы зря так упрямо разводим в разные концы нашего сознания пространство и время. Когда обычный человек слышит рассуждения о единстве времени и пространства, он испуганно машет руками: мол, мне этого никогда не понять. Но это же так просто! Каждое место-пространство, что вы когда-либо видели, намертво связано с определенным моментом в вашей жизни. Филдинг провел медовый месяц с женой в том же самом домике в Нэгс-Хеде, где я некогда прожил несколько дней со своей женой. Но это только кажется. Того дома, где я был со своей женой, уже нет, хотя он и стоит на месте и в нем можно жить. Если не разделять пространство и время, то моего домика в Нэгс-Хеде больше не существует. Ушло время, исчез и домик. Школа, в которую вы зашли через двадцать лет после выпускного вечера, и школьный стадион, где вы играли в футбол и бегали стометровку, - всего этого уже нет, хотя оно есть. Это не та школа и не тот стадион. Все только очень похоже. Будь это иначе, вы бы столкнулись с поколениями школьников, что бегали тут до вас и после вас. Возлюбленная, которую вы сейчас целуете, совсем не та, какой она была шестьюдесятью секундами раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136