Я знала, что ты примчишься по первому зову. Миша все делает правильно. - Выпрямилась на стуле, строго и требовательно взглянула на Свету и наставительно произнесла: - Буду говорить с тобой как с невестой моего сына, ты для меня как дочь. Миша мне сказал о своих планах, и я считаю, что он поступает мудро. В нем говорит кровь его славных предков.
Сделала паузу и, убедившись, что Светлана уважительно ее слушает, торжественно продолжала:
- Вы правильно делаете, что женитесь. Я уверена, что ваш брак благословили небеса, - так идеально вы с Мишей подходите друг другу. Закрепите его по Божьему закону - а вы повенчаетесь, такова традиция нашей семьи, - и вам не страшны любые испытания! Господь соединит вас неразрывными узами навсегда!
Ольга Матвеевна остановилась, перевела дыхание и уже без прежнего пафоса тихо произнесла:
- Если же вам выпадет тяжелый жребий, то, даст Бог, останется живая память о моем дорогом сыне. Не допустит Господь, чтобы угас древний русский род! - И, не выдержав душевного напряжения, она всплакнула, утирая глаза изящным батистовым платочком.
Понимая, что творится у нее в душе, сама еле сдерживая готовые прорваться слезы, Светлана встала, подошла к ней сзади, ласково обняла за плечи.
- Успокойтесь, дорогая Ольга Матвеевна! Все будет в порядке. Миша обязательно вернется! - И прижалась щекой к ее мокрой щеке, шепча: - Я... я это сердцем чувствую! Можете не сомневаться - не оскорблю памяти Мишиных предков, хоть сама я черная крестьянка, - не удержалась она от мягкого упрека: ее задели нотки, как ей показалось, дворянского высокомерия, прозвучавшие у будущей свекрови.
Ласковое объятие и слова Светланы подействовали, и Ольга Матвеевна немного успокоилась. Не замечая укора в последних словах, она решила показать ей семейные реликвии, сохраненные в самые тяжелые времена как святыня. Ей и в голову не приходило, что подобный тон может как-то обидеть Светлану. Наоборот: приобщаясь к их старинному боярскому роду, она должна испытывать, казалось ей, такую же гордость, свойственную ей самой от рождения.
Ольга Матвеевна открыла секретер и достала из потайного отделения маленький резной ларец. Когда она подняла крышку, в комнате будто стало светлее от сияния бриллиантовых украшений, переливающихся разноцветными огнями; они стоили целое состояние.
- Наши фамильные драгоценности. В основном - моей семьи, Стрешневых. Наш древний боярский род не имел титулов, но после царя и Троице-Сергиевой лавры был третьим землевладельцем в России. Многое, как ты понимаешь, сохранить не удалось, но здесь у меня - самое ценное, священное, что переходит из поколения в поколение.
С этими словами Ольга Матвеевна вынула из ларца старинной работы диадему, ожерелье, серьги и браслет, усыпанные драгоценными камнями.
- Эти украшения передаются по семейной традиции жене старшего сына, - пояснила она, показывая их Свете. - Но я была единственной наследницей, и они остались у меня. Теперь по законному праву их обладательницей станешь ты. - Подняла строгие глаза на девушку, пораженную красотой и роскошью этих музейных экспонатов, и невозмутимо продолжала: - Я расстанусь с ними без сожаления, потому что верю: ты будешь носить их с достоинством Стрешневых! Прошу тебя лишь об одном: ни при каких обстоятельствах не отдавай в чужие руки! Пусть после тебя они достанутся жене твоего старшего сына.
Светлану тронули до глубины души доброта и доверие к себе этой бывшей аристократки. Она не разделяла ее дворянской гордости, считая всех людей равными по рождению. Но в душе у нее все-таки шевельнулось что-то, - мысленно она дала себе твердое слово хранить фамильную честь Мишиной семьи.
* * *
- Доченька, почему так рано? - удивилась Вера Петровна, когда Светлана вернулась домой из консерватории раньше обычного. - У вас сегодня отменили занятия? И вообще, ты последние дни будто в облаках витаешь. - Она тревожно смотрела на дочь: какое-то у нее отсутствующее выражение лица... - Что с тобой происходит?
- А я пришла пораньше, чтобы посоветоваться с тобой и отцом, - серьезно ответила Света. - Откладывать дольше нельзя. Второй день думаю, как вам об этом сказать.
- Что же такое случилось и почему понадобился отец? - всполошилась Вера Петровна, пытливо вглядываясь в бледное, озабоченное лицо дочери. - Он же придет, как всегда, поздно, усталый и сразу ляжет спать. Ты знаешь, мы с ним последнее время не ладим.
- Пора бы уже помириться... Столько лет прожили вместе! - проворчала Света, занятая своими мыслями. - Ладно, сама ему позвоню - оторву от строительства коммунизма. - И усмехнулась, не выдержав серьезного тона. - Все равно ведь не построит! Вот Хрущев обещал к восьмидесятому году, а где он, коммунизм? И с Брежневым не построит, хоть они все время и “ускоряются”:
Когда удалось дозвониться до отца, ей немедленно ответил секретарь:
- Иван Кузьмич занят. Просил ни с кем не соединять. А кто его спрашивает?
Света в очень редких случаях звонила отцу, и секретарь не узнал ее голоса.
- Скажите - его дочь. Думаю соединится, - весело ответила она.
Действительно, в трубке сразу послышался голос Ивана Кузьмича:
- Доченька, в чем дело? Говори побыстрей, я очень занят!
- А ты всегда очень занят... - хотела добавить “сам собой”, но сдержалась, - но сегодня я прошу тебя отложить дела и срочно приехать домой на семейное совещание. Я выхожу замуж.
Григорьеву совсем не улыбалось так рано ехать домой, тем более на семейное совещание. Отношения с женой оставались прохладными, и обсуждение такого важного вопроса в случае разногласий грозило совсем их испортить.
- Слушай, дочь! А нельзя ли все-таки отложить этот вопрос до вечера? Что за пожар? - досадливо морщась, пытался он удержать ее от активных действий: кто знает, может, еще передумает?..
- Ты правильно сказал - пожар! Приедешь - узнаешь! - решительно заявила Светлана. - А не явишься - не говори, что я поступила по-своему, не испросив родительского благословения!
Этот довод сразил Григорьева, и он пообещал:
- Ну ладно! Что поделаешь? Придется отменить совещание. Вот что ты со мной делаешь! Ждите - еду!
Вскоре в прихожей раздался звонок: Иван Кузьмич, как часто с ним бывало, забыл ключи.
Когда уселись в гостиной вокруг журнального столика, Света сообщила родителям о решении выйти замуж за Мишу и обвенчаться в церкви. До приезда отца она выдержала характер и ни слова не сказала матери.
- Мамуля, не могу я говорить с каждым в отдельности! У меня просто не хватит сил! - умоляла она ее немного потерпеть. - Не обижайся - без отца тут никак не обойтись.
Теперь, стараясь говорить как можно короче и увереннее, сохраняя серьезный, независимый вид, она спокойно изложила суть дела:
- Мишу через месяц-полтора отправляют в Афганистан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Сделала паузу и, убедившись, что Светлана уважительно ее слушает, торжественно продолжала:
- Вы правильно делаете, что женитесь. Я уверена, что ваш брак благословили небеса, - так идеально вы с Мишей подходите друг другу. Закрепите его по Божьему закону - а вы повенчаетесь, такова традиция нашей семьи, - и вам не страшны любые испытания! Господь соединит вас неразрывными узами навсегда!
Ольга Матвеевна остановилась, перевела дыхание и уже без прежнего пафоса тихо произнесла:
- Если же вам выпадет тяжелый жребий, то, даст Бог, останется живая память о моем дорогом сыне. Не допустит Господь, чтобы угас древний русский род! - И, не выдержав душевного напряжения, она всплакнула, утирая глаза изящным батистовым платочком.
Понимая, что творится у нее в душе, сама еле сдерживая готовые прорваться слезы, Светлана встала, подошла к ней сзади, ласково обняла за плечи.
- Успокойтесь, дорогая Ольга Матвеевна! Все будет в порядке. Миша обязательно вернется! - И прижалась щекой к ее мокрой щеке, шепча: - Я... я это сердцем чувствую! Можете не сомневаться - не оскорблю памяти Мишиных предков, хоть сама я черная крестьянка, - не удержалась она от мягкого упрека: ее задели нотки, как ей показалось, дворянского высокомерия, прозвучавшие у будущей свекрови.
Ласковое объятие и слова Светланы подействовали, и Ольга Матвеевна немного успокоилась. Не замечая укора в последних словах, она решила показать ей семейные реликвии, сохраненные в самые тяжелые времена как святыня. Ей и в голову не приходило, что подобный тон может как-то обидеть Светлану. Наоборот: приобщаясь к их старинному боярскому роду, она должна испытывать, казалось ей, такую же гордость, свойственную ей самой от рождения.
Ольга Матвеевна открыла секретер и достала из потайного отделения маленький резной ларец. Когда она подняла крышку, в комнате будто стало светлее от сияния бриллиантовых украшений, переливающихся разноцветными огнями; они стоили целое состояние.
- Наши фамильные драгоценности. В основном - моей семьи, Стрешневых. Наш древний боярский род не имел титулов, но после царя и Троице-Сергиевой лавры был третьим землевладельцем в России. Многое, как ты понимаешь, сохранить не удалось, но здесь у меня - самое ценное, священное, что переходит из поколения в поколение.
С этими словами Ольга Матвеевна вынула из ларца старинной работы диадему, ожерелье, серьги и браслет, усыпанные драгоценными камнями.
- Эти украшения передаются по семейной традиции жене старшего сына, - пояснила она, показывая их Свете. - Но я была единственной наследницей, и они остались у меня. Теперь по законному праву их обладательницей станешь ты. - Подняла строгие глаза на девушку, пораженную красотой и роскошью этих музейных экспонатов, и невозмутимо продолжала: - Я расстанусь с ними без сожаления, потому что верю: ты будешь носить их с достоинством Стрешневых! Прошу тебя лишь об одном: ни при каких обстоятельствах не отдавай в чужие руки! Пусть после тебя они достанутся жене твоего старшего сына.
Светлану тронули до глубины души доброта и доверие к себе этой бывшей аристократки. Она не разделяла ее дворянской гордости, считая всех людей равными по рождению. Но в душе у нее все-таки шевельнулось что-то, - мысленно она дала себе твердое слово хранить фамильную честь Мишиной семьи.
* * *
- Доченька, почему так рано? - удивилась Вера Петровна, когда Светлана вернулась домой из консерватории раньше обычного. - У вас сегодня отменили занятия? И вообще, ты последние дни будто в облаках витаешь. - Она тревожно смотрела на дочь: какое-то у нее отсутствующее выражение лица... - Что с тобой происходит?
- А я пришла пораньше, чтобы посоветоваться с тобой и отцом, - серьезно ответила Света. - Откладывать дольше нельзя. Второй день думаю, как вам об этом сказать.
- Что же такое случилось и почему понадобился отец? - всполошилась Вера Петровна, пытливо вглядываясь в бледное, озабоченное лицо дочери. - Он же придет, как всегда, поздно, усталый и сразу ляжет спать. Ты знаешь, мы с ним последнее время не ладим.
- Пора бы уже помириться... Столько лет прожили вместе! - проворчала Света, занятая своими мыслями. - Ладно, сама ему позвоню - оторву от строительства коммунизма. - И усмехнулась, не выдержав серьезного тона. - Все равно ведь не построит! Вот Хрущев обещал к восьмидесятому году, а где он, коммунизм? И с Брежневым не построит, хоть они все время и “ускоряются”:
Когда удалось дозвониться до отца, ей немедленно ответил секретарь:
- Иван Кузьмич занят. Просил ни с кем не соединять. А кто его спрашивает?
Света в очень редких случаях звонила отцу, и секретарь не узнал ее голоса.
- Скажите - его дочь. Думаю соединится, - весело ответила она.
Действительно, в трубке сразу послышался голос Ивана Кузьмича:
- Доченька, в чем дело? Говори побыстрей, я очень занят!
- А ты всегда очень занят... - хотела добавить “сам собой”, но сдержалась, - но сегодня я прошу тебя отложить дела и срочно приехать домой на семейное совещание. Я выхожу замуж.
Григорьеву совсем не улыбалось так рано ехать домой, тем более на семейное совещание. Отношения с женой оставались прохладными, и обсуждение такого важного вопроса в случае разногласий грозило совсем их испортить.
- Слушай, дочь! А нельзя ли все-таки отложить этот вопрос до вечера? Что за пожар? - досадливо морщась, пытался он удержать ее от активных действий: кто знает, может, еще передумает?..
- Ты правильно сказал - пожар! Приедешь - узнаешь! - решительно заявила Светлана. - А не явишься - не говори, что я поступила по-своему, не испросив родительского благословения!
Этот довод сразил Григорьева, и он пообещал:
- Ну ладно! Что поделаешь? Придется отменить совещание. Вот что ты со мной делаешь! Ждите - еду!
Вскоре в прихожей раздался звонок: Иван Кузьмич, как часто с ним бывало, забыл ключи.
Когда уселись в гостиной вокруг журнального столика, Света сообщила родителям о решении выйти замуж за Мишу и обвенчаться в церкви. До приезда отца она выдержала характер и ни слова не сказала матери.
- Мамуля, не могу я говорить с каждым в отдельности! У меня просто не хватит сил! - умоляла она ее немного потерпеть. - Не обижайся - без отца тут никак не обойтись.
Теперь, стараясь говорить как можно короче и увереннее, сохраняя серьезный, независимый вид, она спокойно изложила суть дела:
- Мишу через месяц-полтора отправляют в Афганистан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108