- А что стряслось с родителями?
- Отец погиб в сорок третьем, мать вскоре умерла от тифа. Тетя Дуся заменила сироткам родителей - они их едва помнят.
- Значит, тетка им как мать?
- Ну да. Вера очень ее любит. А живет тетя Дуся вместе с младшей сестрой - Варей.
Действительно, хоть и тяжелое житье-бытье в деревне, Евдокия Митрофановна знала, что незамужняя Варвара, медсестра в сельской больнице, нуждается в ней больше, чем старшая сестра. Вот и отклонила настойчивые просьбы Веры Петровны (хоть старшенькая и была всегда ее любимицей) переехать к ней в столицу, помогать растить Светочку.
- Вон у тебя сколько помощников! - отбивала она обычно очередную атаку Веры Петровны. - И домработница, и шофер продукты на дом доставляет, и в садике Светку обхаживают как принцессу! А у бедной Варьки после дежурства и сготовить сил не остается. Так что поживу в деревне, пока здоровья хватит, - заключала она, горестно вздыхая: нет ведь для нее никого ближе Верочки, да и та к ней привязана всем сердцем, ей одной открывает сокровенное.
Винокуровы, извинившись, покинули праздничное застолье - к ним неожиданно приехал сын, надо с ним побыть. За чаем Иван Кузьмич поинтересовался делами в деревне:
- Митрофановна! Расскажи-ка теперь ты, что нового в наших краях? Как дела у Варвары? Как поживают соседи Ларионовы? Есть ли вести от их Сеньки? Мы ведь с ним, пацанами, немало вместе набедокурили.
Тетя Дуся неохотно оторвалась от шоколадно-вафельного торта - обожала его, да редко видела.
- А что хорошего в деревне-то, Вань? У Варьки - без перемен. Только и знает - с работы и на работу. А младший Ларионов сгинул: где-то он на Камчатке, родителей забыл. Рыбачит там вроде. Старики его совсем захирели. Как приусадебный участок у них отрезали, продали они скотину - одной картохой питаются. Да ты будто не знаешь, - взглянула она на него с укором, - ничего нонче нет в деревне! Это не как у вас - разносолы. В магазине пусто, как в войну. Да ты, Ванюша, не подумай худого, - поспешно добавила она извиняющимся тоном. - Дай-то вам Бог! Хоть вы хорошо живете. А деревенским туго приходится.
- Это оттого, старая, что разленился народ, работает спустя рукава, - нравоучительно возразил Григорьев. - Посмотрела бы, как трудятся люди в той же ФРГ. Какое качество, какая производительность! Ленин что говорил? “Коммунизм - это высшая производительность труда”, - привычно процитировал он.
- Ванечка, ради Бога! - вмешалась Вера Петровна. - Не надо тете Дусе про коммунизм... Им в деревне и без того тошно!
- Как же, построють у нас коммунизьм! - подала голос Евдокия Митрофановна, сбиваясь на деревенский говор. - Денег не платют и жрать нечего! Кто же стараться работать-то будет? Да обратно же скотине кормов не хватает!
Григорьев досадливо наморщился. “Ну и глупая старуха! Объяснять ей - пустое дело”, - подумал он. Но жена так любит тетю Дусю. И он терпеливо продолжал приводить свои доводы:
- Неправильно хозяйствуете! Нет кормов, говоришь? А кукурузу посеяли? Вот она, палочка-выручалочка! Хрущев учит-учит, а вы... Директиву партии выполнять нужно.
- Она же, эта кукуруза, не растет у нас, Ваня. С ней только зря силы потратили, - робко вставила Евдокия Митрофановна. - Начальство с ног сбилось, народ замордовали, а толку чуть!
- Бездарное у вас начальство! Но ничего, партия строго спросит с нерадивых руководителей, - не терпящим возражений тоном заключил Иван Кузьмич. - Хрущев всерьез за дело взялся. Сказал - к восьмидесятому году наш народ будет жить при коммунизме, и мы эту задачу выполним! Будем работать до седьмого пота!
* * *
Григорьев своим ключом открыл дверь квартиры, положил красивый кожаный портфель на кушетку, снял дубленку, убрал в шкаф. “Вера еще с вокзала не вернулась, - подумал недовольно. - Вечно носится с родней”. В роскошно отделанной ванной умылся, вытерся пушистым полотенцем, аккуратно причесал остатки белесых волос. Вернувшись в холл, взял со столика стопку газет и направился в гостиную - почитать, пожалуй, до прихода жены.
- Веруся, ты уже дома?! - удивленно воскликнул он, увидев жену: лежит на диване, лицо заплакано. - Когда же ты успела проводить Митрофановну и вернуться? А слезы почему? Не прячь глаза, я же вижу! Что случилось, ты нездорова? - расспрашивал он встревоженно.
Вера Петровна вытерла платочком глаза и судорожно вздохнула.
- Тетя Дуся настояла, чтобы я не ждала отправления. Мы с Женей сразу вернулись, и я его отпустила. А как ты добрался?
- Взял дежурную машину. Но ты мне зубы не заговаривай! Выкладывай, что тебя так расстроило! - нетерпеливо потребовал Григорьев, чувствуя ее нежелание объясняться.
Вера Петровна, откинувшись на спинку дивана, печально посмотрела на мужа. Помолчала немного, снова вздохнула - не решалась, видно, начать неприятный для обоих разговор.
- Сам знаешь, Ванюша, как тяжело живут тетя Дуся и Варя. Собрала я и отправила в деревню все, что смогла: продукты там самые необходимые, одежду кое-какую для сестры. Ей мужа бы найти пора, а она разута и раздета! - произнесла она извиняющимся тоном, будто в этом ее вина.
- Ну и правильно сделала! Бог делиться велел с ближними, - облегченно вздохнул Григорьев; сел рядом с женой на диван, ласково погладил ее по голове. - Плакать-то зачем?
- Не могу спокойно думать об их тяжелой жизни, когда мы тут как сыр в масле катаемся. Кусок в горло не лезет! - В глазах Веры Петровны вновь заблестели слезы. - Ну разве это справедливо, Ванюша? - Она придвинулась к мужу, взяла его за руку. - Тетя Дуся всю жизнь в колхозе горбатилась. Варя вкалывает и днем и ночью - людей лечит. Не заслуживают они разве лучшей участи? Почему только нам жить по-человечески?
Григорьев плотно сжал губы и сурово посмотрел на жену.
- Ну вот, только этого недоставало! Что на тебя сегодня нашло? Вдруг совесть заговорила. Ты же у меня не дуреха! - воскликнул он, выдернув руку и хлопнув ею по колену. - Мы всегда лучше других жили, - продолжал он убежденно. - Знаешь ведь: на данном этапе действует принцип социализма - “каждому по труду”. А мой труд - не чета обывательскому! Уравниловки нет и не будет! У руководителей и впредь будет материальных благ больше - с учетом ответственности. Это нам положено по праву. Не стыдиться, а гордиться надо!
- Ну а как людям в глаза смотреть? Ведь вокруг такая нищета! Когда же и для них жизнь станет лучше? - не сдавалась Вера Петровна.
Григорьев встал с дивана и ласково, но решительно, протянул руку жене.
- Успокойся, Веруся, хватит кукситься! Все, что мы имеем, предоставлено нам государством по заслугам - заработано моим нелегким трудом. Поверь, скоро весь народ будет жить лучше. Нужно только выполнять программу партии, всем лучше работать, и мы этого добьемся! - Он помолчал. - Но вот о чем хочу тебя попросить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108