помогай родне сколько хочешь, но встречайся с ними пореже, чтобы разница в положении не колола глаза. И еще - надеюсь, подумав, ты со мной согласишься: пожалуйста, не приближай к себе людей не нашего крута. Чем выше становится мое положение, тем разборчивее мы должны быть в выборе друзей и знакомых.
* * *
Степан Алексеевич Розанов сидел за столом в бедно обставленной комнате своей малометражной “хрущевской” квартиры, проверяя школьные тетради. “Хрущобами” прозвали тесные квартирки в пятиэтажных домах - в 60-е годы дома эти как грибы росли в окраинных районах Москвы; цель - поскорее расселить коммуналки. Разномастная мебель досталась Розанову по наследству от родителей: на приобретение новой, более современной, у хозяев недостало средств.
Крупный, слегка сутуловатый, как многие высокорослые люди, с красиво посаженной головой и волнистыми золотисто-русыми волосами, Розанов выглядел бы привлекательным, если бы не старомодный, мешковатый костюм и неухоженная, плохо подстриженная бородка.
“Опять просижу до одиннадцати, - уныло подумал он. - Не успею прочитать новый материал - завтра рано вставать”. Невеселые мысли завладели Розановым, мешая работать. “За последний месяц ни на шаг не продвинулся с диссертацией. А ведь замечаний не так много, - мысленно упрекнул он себя. - Но куда денешься? Нужно кормить семью. Придется снова взять нагрузку в вечерней школе. А то Лидия загрызет”. Словно подтверждая эти опасения, из кухни донесся грохот посуды - ее явно швыряли.
- Ну вот, легка на помине! - испуганно прошептал Розанов. - Сейчас начнется очередной концерт! Теперь и за полночь не управиться!
В дверях появилась Лидия Сергеевна - высокая, яркая брюнетка; ее красивое лицо дышало неприкрытым гневом.
- Нет, ты прямо полное ничтожество! - без предисловий набросилась она на мужа. - Это надо же! Отказаться от поста директора спецшколы! Зиночка, секретарша, мне все доложила. - Перевела дыхание и исступленно завопила: - Не умеешь командовать, руководить коллективом?! А что вообще ты можешь? Доколе прикажешь считать рубли до получки?
- И чего из-за такого лопуха все переживают?! - продолжала она уже потише, но голосом, полным презрения. - Ни на что ты не годен! Ни как муж, ни как отец. О дочери хотя бы подумал! Почему она должна быть хуже других, бедняжка? - Наденька, детка! Поди сюда на минутку! - И, видя, что Степан Алексеевич сделал протестующий жест рукой, повысила голос, злобно косясь на мужа: - Иди, Надюша, посмотри на папу - совсем он тебя не любит!
Из смежной комнаты выглянула очень красивая, не по возрасту крепкая, статная девочка, с ямочками на румяных щеках, темноволосая, как мать, с ярко-синими отцовскими глазами.
Родители, как всегда, ссорятся... Надя попыталась ретироваться, но Лидия Сергеевна ее остановила.
- Подойди сюда, бедненькая моя! - приказала дочери. - Не повезло тебе на папу! - привычно запричитала она, прижимая к себе Наденьку.
Та тоже заревела в голос.
- Поплачь, родная, но знай: мама тебя в обиду не даст! Всем пожертвует, чтобы ты была счастлива! Ведь ты моя единственная радость в жизни! - проговорила сквозь слезы, искренне жалея себя и дочь.
Остро ощущая свою беспомощность и какую-то внутреннюю пустоту, Розанов сдвинул в сторону стопку тетрадок и поднялся из-за стола. Эти скандалы, хоть и стали нормой их семейных отношений, всегда выбивали его из колеи, не давали работать.
- Лида, успокойся! - стараясь держать себя в руках, примирительно попытался он объяснить. - Все не так обстоит, как ты думаешь. Ну сколько можно тебе повторять?
- Надюшенька, детка, - Розанов с силой, но нежно оторвал дочь от Лидии Сергеевны. - Иди-ка спать! Не слушай маму - видишь она расстроена? Мы с ней сами разберемся, как всегда.
Наденька не понимала - почему ее мама и папа, такие большие и красивые, все время ругаются - и продолжала горько плакать.
Степан Алексеевич взял дочь на руки, поцеловал и отнес в ее комнатку. Уложил в постель, успокоил и вернулся - надо сделать еще одну попытку помириться с женой.
- Ну как ты не понимаешь, - стараясь говорить как можно мягче, обратился он к Лидии Сергеевне, усадив ее на диван, служащий им супружеской постелью. - В настоящий момент я не могу согласиться. Если стану директором - прощай диссертация! Псу под хвост несколько лет напряженной работы! Конец мечтам об ученой степени и достойном будущем нашей семьи. Дело не только в том, что я не люблю командовать людьми и предпочитаю работать самостоятельно. Подумай сама: ну соглашусь, стану директором. Тогда придется положить все силы, чтобы оправдать доверие руководства и коллектива. На это уйдут годы, моя диссертация безнадежно устареет. Для меня это самоубийство! Такую жертву я принести не могу.
Лидия Сергеевна упрямо поджала губы, глаза ее высохли.
- Ну, конечно, дождешься от тебя жертвы! - все так же враждебно, но уже более спокойно бросила она мужу. - Ты же законченный эгоист! Сделаешь свою научную карьеру, когда мы с дочкой уже загнемся! Тоже мне профессор кислых щей!
- До чего же ты, Лида, груба и несправедлива, - устало поморщился Степан Алексеевич. - Разве я мало стараюсь для семьи? На двух работах кручусь да еще выкраиваю время для подготовки к защите. Я же не только для себя одного это делаю. Ну да Бог с тобой! Ложись спать, а мне работать нужно. - И снова занялся тетрадями.
* * *
Дождливый московский день. Крупные капли колотили в окна пустого класса обычной средней школы. К Степану, как условились, забежал после уроков его старый друг Игорь Иванов. Он усадил гостя за учительский столик, пододвинул свободный стул, сел сам и пошутил:
- Ну вот, Игорек, располагайся с удобствами. Здесь нам никто не помешает поговорить по душам. К сожалению, у меня дома обстановка к этому не располагает. Рассказывай, какие у тебя проблемы и чем могу помочь!
- Не везет мне с женщинами, Степа! Не умею вовремя в них разобраться. Сначала бурные чувства, а потом каждый раз выясняется, что настоящей любви не было. Мне еще нет тридцати, а уже - два развода, да теперь еще и квартиру потерял! В третий раз мне уже не решиться.
- Неприятное положение, согласен. Но причин для паники не вижу, - спокойно отреагировал на жалобу друга Степан. - Женятся и по пять раз. Вот то, что квартиру потерял и снова ютишься в коммуналке, - отягчающее обстоятельство. Тут я тебе сочувствую!
- А что мне оставалось делать? - понуро объяснил Игорь. - Жанна успела матушку прописать и не было никаких перспектив разменять однокомнатную “хрущовку” хотя бы на две приличные комнаты. Когда моя тетка предложила жить у нее, плюнул на все и оставил им хату.
- Главное - не раскисай, старик! “Се ля ви”, как говорят французы. Ты не один в таком положении. Забыл, что я еще в первый год женитьбы собирался развестись с Лидой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108