Но он любил жену - жаль, что она из-за этого расстраивается. Вообще-то, перевести Никитина в центр - для него пара пустяков. Однако решил не изменять своим принципам; вздохнул, взял ее за руку, сказал ласково, но твердо:
- Вот что, Веруся, давай покончим с этим раз и навсегда! Ты права, я и раньше старался уйти от этого вопроса, потому что не имею права ничего делать для родственников и знакомых. - Как ее убедить, какими словами? - Понимаешь ведь: на меня как на члена Центрального Комитета устремлены миллионы глаз, я просто обязан быть примером для других. Ну как я могу разводить кумовство, когда сам за это наказываю?
- А как же ты Лидке Деяшкиной устроил квартиру? По блату! - не без ехидства напомнила мужу Вера Петровна, поймав его на противоречии. - Ты и тогда говорил: “Рискую авторитетом, будут неприятности!” Ведь ничего страшного не произошло! Ну что плохого, когда помогают родным и друзьям? Если, конечно, они этого заслуживают, - недоумевающе подняла она на него ясные серые глаза. - Например: почему не посодействуешь братьям? - Перевела дыхание и продолжала неодобрительно: - Разве не достойны они лучшей жизни? Отличные мужики - работящие, способные. А ты пальцем о палец для них не ударил. Как копошились в навозе, так там и остались.
- Нет, ничего ты не поняла за долгие годы! - искренне возмутился Григорьев, решив не уступать. - Ты, Вера, как жена партийного руководителя, должна знать: у нас каждому открыты все пути, без протекции брата или свата, - напомнил он менторским тоном агитационную истину. - Кто мне помогал, когда я пробивался? Может, братья? Как бы не так! Пусть сами стараются! Бог их не обидел ни умом, ни здоровьем. Нужно больше инициативы проявлять! - И, чувствуя по молчанию жены, что не убедил, усилил аргументацию: - Пойми наконец: кумовство, протекция - страшный партийный грех. Пошатнись я, допусти серьезную ошибку в работе - и это тут же поставят мне в строку. Сожрут с потрохами! Вокруг меня - серые волки, не люди! - впервые откровенно признался он. - Да, для себя и членов семьи я могу обо всем просить, и мне пойдут навстречу, воспримут как должное. А друзьям и родственникам - не положено! Это наши принципы! Правила, которым я обязан следовать. Ну хватит кукситься, давай спать. Выключи-ка свет - мешает.
* * *
“Вот пристала ко мне со своей Варькой, как банный лист! Уж слишком она с ней носится”, - вспомнил на следующий день Иван Кузьмич ночной разговор с женой. Он прогуливался по своему огромному кабинету, разминаясь после работы с неотложными документами.
Кабинет его - типичные рабочие апартаменты советских сановников высокого ранга. В глубине, прямо против входа, - внушительных размеров рабочий стол с множеством телефонных аппаратов; над ним - большой портрет Брежнева. Вдоль окон - длинный стол для совещаний с рядами стульев; по стенам - книжные шкафы, портреты членов Политбюро. В углу кабинета - диван, журнальный столик, два мягких кресла.
Григорьев испытывал беспокойство, непривычную для себя растерянность: впервые между ним и женой пробежала черная кошка. Утром, когда он собирался на работу, Вера Петровна, всегда провожавшая его, осталась в постели, сославшись на головную боль.
“Прости меня, Ваня, - и еще глаза отвела, - мне нездоровится. Агаша покормит тебя завтраком”. Ничего, у нее это пройдет, - успокаивал он себя. - Вера отходчивая. А поступил он разумно: нужно видеть дальше своего носа! Подумав, утвердился он в своей правоте. Допустим, исполнил бы ее просьбу - что тогда? Конец домашнему покою! Взаимные визиты, общие заботы - ни минуты свободной у Веры. Нет уж! От родственников лучше держаться подальше. Пусть сами карабкаются, если смогут! Он самодовольно уселся в кресло - надо продолжать работу.
- Иван Кузьмич, вас Нехорошее спрашивает, по городскому, - сообщил секретарь, входя в кабинет. - Соединить или сказать, что заняты?
- Ладно, поговорю. Ему отказывать не стоит, - согласно кивнул Григорьев. - Ведь частенько заказываешь у него билеты?
С Нехорошевым, первым заместителем министра культуры, Иван Кузьмич постоянно контактировал в связи с различными мероприятиями.
- Привет, Владимир Николаевич! Как здоровье супруги? Слышал, операция прошла благополучно? - с подчеркнутым вниманием приветствовал его Григорьев как равного, давая понять, что у него полная информация о тех, с кем имеет дело. - Не стоит благодарить! Я ценю вас как очень полезного для нас человека. Так какие проблемы? Ну что ж, послушаем, - доброжелательно добавил он и умолк; несколько минут выслушивал собеседника.
На лице его появилось брезгливое выражение - видно, просьба Нехорошева ему не понравилась; досадливо поморщился, вздохнул, задумчиво произнес:
- Что ж, добро. Посмотрю, Владимир Николаевич, что можно для тебя сделать. Говоришь, твой зять из Краснодара, главврач санатория? А стаж какой? Анкета чистая? Родственников за границей, судимостей нет? Так, так... А по национальности - не из этих?.. Характер? Ладно, я с тобой свяжусь. Рано благодарить!
Хотел уже положить трубку, не дожидаясь конца благодарственных излияний Нехорошева, но приостановился, как бы вспомнив важное.
- Постой, Владимир Николаевич, я люблю должников, - повеселев, сообщил он уже более мягким тоном. - Пожалуй, есть подходящее предложение. Возьми ручку, запиши. - Он помолчал и продолжал четко и деловито: - Мы открываем под Москвой новый шикарный санаторий. Красивейшее место, в часе езды от центра города. Всего на восемьдесят мест - для работников аппарата. Современнейшая отделка, импортное медицинское оборудование. Набираем двести человек персонала. Будут жить в кирпичных домах со всеми удобствами, в меблированных квартирах с цветными телевизорами. Через три года безупречной работы - московская прописка! Каково?
Сделал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, и произнес наконец то, чего от него ожидали:
- Главный врач уже назначен, но нужен зам. Подумайте, но недолго. Время еще есть. Если подойдет, все данные сообщи моему секретарю и всю дальнейшую связь держите с ним. Ну пока! - И с довольным видом положил трубку, не дав оторопевшему от радости Нехорошеву выразить свою благодарность. “Пусть мучается со своими родственниками, - злорадно усмехнулся Иван Кузьмич, - а я пока воздержусь!”
* * *
- Входи, Капочка! Я так соскучилась по тебе и всей вашей семье! - приветливо встретила Вера Петровна приятельницу, которую давно не видела.
Капитолина Львовна заехала к ней, чтобы потом, как они условились по телефону, отправиться вместе в меховое ателье на примерку: у них там заказаны новые шубки.
- Как редко мы стали встречаться, не то что раньше, когда были соседями, - посетовала Григорьева. - Ну, пойдем в гостиную. Посидим поболтаем. Ты мне обо всех расскажешь по порядку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108