Еще раз Мадлен прокляла приверженность Квинтина делу мятежников, которое вынуждает его воевать так далеко от Хилла. И все же, если американцы победят, что казалось немыслимым какой-нибудь год назад, его заслуги перед ними, по крайнем мере, помогут ему сохранить то, что полагается ему по праву рождения.
В это трудное время самой большой радостью Мадлен был ее сын. Этим теплым октябрьским вечером ее унылое настроение поднялось, когда она увидела гнедого Эндрю, которого мальчишка вел в конюшню. Хотя неизбежная неприязнь между Эндрю и Барбарой все увеличивалась, Мадлен по-прежнему дорожила дружбой их обоих и полагалась на их частные визиты, чтобы быть в курсе новостей города. Но тут она заметила у дверей конюшни изящную белую кобылу Серены Фаллоуфилд, и сердце ее упало. «У меня ужасный вид, и она не замедлит смутить меня и Эндрю, сказав об этом». Подойдя к двери дома, она услышала голос Серены, разносящийся по длинному коридору из передней гостиной.
– Просто не представляю, как бедняга Роберт управляется с этой плантацией, если все твои сообщения об ухудшении его здоровья верны, Эндрю. В конце концов, Квинтин бросил семью ради своего предательского дела.
– Моего мужа; может быть, и нет здесь, чтобы управлять Хиллом, но есть я. Добрый день, Серена, – сказала Мадлен, коротко кивнув отвратительной женщине, затем тепло улыбнулась Эндрю. – Вы так давно не навещали меня. Я отдам распоряжения Делфине приготовить чудесный ужин, а потом вы должны будете попотчевать меня последними сплетнями Саванны.
– Ваша подруга леди Карузерс стала притчей во языцех, – промурлыкала Серена. – Кажется, она отвергает ближайшего друга своего брата и к тому же такую выгодную партию. Виконт, как-никак. Вдобавок, говорят, Веймоут вложил целое состояние, чтобы возместить долги Монти.
– Помолчи, Серена. Дамам не пристало говорить о таких вещах. – В голосе Эндрю сквозило раздражение. Он снисходительно улыбнулся Мадлен. – Когда я сказал, что еду навестить вас, моя кузина настояла на том, чтобы я взял ее проведать дядю Роберта.
Мадлен чувствовала взгляд Серены на ее помятых, грязных юбках и потном корсаже, на волосах, заплетенных в косу и даже не покрытых чепцом.
– Пожалуйста, простите мою внешность, но поскольку сейчас на плантации я единственное из Блэкхорнов трудоспособное лицо, то должна присматривать за всеми делами в доме и вне его. Располагайтесь поудобнее в гостиной, пока я переоденусь.
Эндрю галантно взял ее за руку, не обращая внимания на запах коровника, исходящий от нее.
– Ваша работа делает вам честь, моя дорогая. Я сожалею, что Квинтина нет здесь, чтобы позаботиться о своей семье в это трудное время.
– Он знает, что у него сын? – спросила Серена слащавым тоном.
Мадлен почувствовала, как горячая краска прилила к ее лицу, когда она кивнула.
– Да, в ответ на мое письмо, только чтобы увидеть Джеймса, он нанес короткий, неожиданный визит несколько месяцев назад.
– Вы никогда не упоминали мне об этом, – обиженно сказал Эндрю.
– Вот так да, посылать письма через линии мятежников… Может быть, вы перешли на их сторону? – спросила Серена, прежде чем Мадлен успела ответить на упрек Эндрю.
– Едва ли. Просто я думала, что Квинт имеет право знать о Джеймсе. Я не ожидала визита и вообще не склонна обсуждать это. Теперь, с вашего позволения, я оставлю вас на несколько минут, – сказала она, поворачиваясь от Серены к Эндрю, которому улыбнулась.
Когда остались одни, Серена постучала пальцами по щеке и прошептала Эндрю:
– Ты, случайно, думаешь не о том же, о чем я? Если Квинтин однажды приезжал в ответ на ее письмо…
Эндрю задумчиво погладил подбородок и прокрутил несколько вариантов в своем мозгу.
– Если бы только у нас была возможность отправить ему письмо.
– Возможно, если мы будем терпеливы, все получится. Если этот старый черт так болен, как ты говоришь, Мадлен скоро должна будет сообщить ему, что он новый хозяин Блэкхорн-Хилла.
– Он будет только торжествовать. Они с дядей едва выносили друг друга. Я должен сопоставить кое-какую информацию. И тогда мы посмотрим, что тут можно сделать.
– А я берусь подсыпать яду Роберту в чай, – сказала Серена с холодной усмешкой.
Эндрю лишь кивнул, поглощенный своими планами.
Ноубл Уизерспун ужасно не любил быть носителем плохих новостей, особенно такой измученной женщине, как Мадлен Блэкхорн, которая осталась одна с маленьким ребенком, огромной плантацией и чей муж несправедливо обвинял ее в предательстве. Вздохнув, он вылез из своей двуколки, передал поводья конюху и предстал перед хозяйкой Блэкхорн-Хилла. Ее цветастый ситцевый корсаж и простые юбки, без «куриного гнезда» и других украшений, свидетельствовали о том, как много ей приходится работать.
– Доктор Уизерспун, как я рада, что вы здесь, боюсь, я нуждаюсь в ваших медицинских советах. Кто-нибудь обязательно оказывается ранен или болен, когда вас нет поблизости.
Ноубл изучал ее лицо, красивое и приветливое, и под улыбкой усмотрел глубокую печаль и беспокойство.
– Вы становитесь настоящим знатоком в лечении пациентов, Мадлен. Продолжайте в том же духе, и я смогу рекомендовать вас губернскому правлению как опытного доктора.
Она весело рассмеялась над такой абсурдной идеей.
– И какие же мужчины, облаченные властью, позволили бы обыкновенной женщине заниматься медицинской практикой?
Он пожал плечами, и они стали подниматься к дому.
– Сборище тупоголовых болванов.
– Вы привезли что-нибудь, чтобы пополнить мои запасы? – с надеждой спросила она. – Лихорадка Роберта не снизилась с наступлением более холодной погоды, как мы надеялись.
– Боюсь, что мне не удастся больше раздобыть хинина. Счастье, что я смог достать немного каломела, крошечный пузырек опийной настойки и немного порошка наперстянки.
– Наперстянка поддерживает сердце Роберта, но он ужасно страдает от малярии, бредит и кричит во сне. Кажется, у него не все в порядке с головой, по крайнем мере, когда лихорадка одолевает его.
– Неудивительно, что вы выглядите такой измученной и осунувшейся. Ведь полно же слуг, которые могут присмотреть за этим старым грубияном. Да вот хоть та чопорная экономка, которой он всегда любезно позволял делать это, – угрюмо сказал доктор.
При упоминании о госпоже Ошлви выражение лица Мадлен стало встревоженным.
– Вы практикуете здесь уже почти тридцать лет, Ноубл. Что вы знаете об этой женщине?
– А что такое? Я думал, вы уже окончательно решили вопрос, кто управляет Хиллом в связи с болезнью Роберта и отсутствием Квинтина. Что она, опять взялась за свое?
– Нет. Мне вполне удалось поставить ее на место, но… в общем, мне не хотелось бы обвинять ее без достаточных доказательств.
– Обвинять в чем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
В это трудное время самой большой радостью Мадлен был ее сын. Этим теплым октябрьским вечером ее унылое настроение поднялось, когда она увидела гнедого Эндрю, которого мальчишка вел в конюшню. Хотя неизбежная неприязнь между Эндрю и Барбарой все увеличивалась, Мадлен по-прежнему дорожила дружбой их обоих и полагалась на их частные визиты, чтобы быть в курсе новостей города. Но тут она заметила у дверей конюшни изящную белую кобылу Серены Фаллоуфилд, и сердце ее упало. «У меня ужасный вид, и она не замедлит смутить меня и Эндрю, сказав об этом». Подойдя к двери дома, она услышала голос Серены, разносящийся по длинному коридору из передней гостиной.
– Просто не представляю, как бедняга Роберт управляется с этой плантацией, если все твои сообщения об ухудшении его здоровья верны, Эндрю. В конце концов, Квинтин бросил семью ради своего предательского дела.
– Моего мужа; может быть, и нет здесь, чтобы управлять Хиллом, но есть я. Добрый день, Серена, – сказала Мадлен, коротко кивнув отвратительной женщине, затем тепло улыбнулась Эндрю. – Вы так давно не навещали меня. Я отдам распоряжения Делфине приготовить чудесный ужин, а потом вы должны будете попотчевать меня последними сплетнями Саванны.
– Ваша подруга леди Карузерс стала притчей во языцех, – промурлыкала Серена. – Кажется, она отвергает ближайшего друга своего брата и к тому же такую выгодную партию. Виконт, как-никак. Вдобавок, говорят, Веймоут вложил целое состояние, чтобы возместить долги Монти.
– Помолчи, Серена. Дамам не пристало говорить о таких вещах. – В голосе Эндрю сквозило раздражение. Он снисходительно улыбнулся Мадлен. – Когда я сказал, что еду навестить вас, моя кузина настояла на том, чтобы я взял ее проведать дядю Роберта.
Мадлен чувствовала взгляд Серены на ее помятых, грязных юбках и потном корсаже, на волосах, заплетенных в косу и даже не покрытых чепцом.
– Пожалуйста, простите мою внешность, но поскольку сейчас на плантации я единственное из Блэкхорнов трудоспособное лицо, то должна присматривать за всеми делами в доме и вне его. Располагайтесь поудобнее в гостиной, пока я переоденусь.
Эндрю галантно взял ее за руку, не обращая внимания на запах коровника, исходящий от нее.
– Ваша работа делает вам честь, моя дорогая. Я сожалею, что Квинтина нет здесь, чтобы позаботиться о своей семье в это трудное время.
– Он знает, что у него сын? – спросила Серена слащавым тоном.
Мадлен почувствовала, как горячая краска прилила к ее лицу, когда она кивнула.
– Да, в ответ на мое письмо, только чтобы увидеть Джеймса, он нанес короткий, неожиданный визит несколько месяцев назад.
– Вы никогда не упоминали мне об этом, – обиженно сказал Эндрю.
– Вот так да, посылать письма через линии мятежников… Может быть, вы перешли на их сторону? – спросила Серена, прежде чем Мадлен успела ответить на упрек Эндрю.
– Едва ли. Просто я думала, что Квинт имеет право знать о Джеймсе. Я не ожидала визита и вообще не склонна обсуждать это. Теперь, с вашего позволения, я оставлю вас на несколько минут, – сказала она, поворачиваясь от Серены к Эндрю, которому улыбнулась.
Когда остались одни, Серена постучала пальцами по щеке и прошептала Эндрю:
– Ты, случайно, думаешь не о том же, о чем я? Если Квинтин однажды приезжал в ответ на ее письмо…
Эндрю задумчиво погладил подбородок и прокрутил несколько вариантов в своем мозгу.
– Если бы только у нас была возможность отправить ему письмо.
– Возможно, если мы будем терпеливы, все получится. Если этот старый черт так болен, как ты говоришь, Мадлен скоро должна будет сообщить ему, что он новый хозяин Блэкхорн-Хилла.
– Он будет только торжествовать. Они с дядей едва выносили друг друга. Я должен сопоставить кое-какую информацию. И тогда мы посмотрим, что тут можно сделать.
– А я берусь подсыпать яду Роберту в чай, – сказала Серена с холодной усмешкой.
Эндрю лишь кивнул, поглощенный своими планами.
Ноубл Уизерспун ужасно не любил быть носителем плохих новостей, особенно такой измученной женщине, как Мадлен Блэкхорн, которая осталась одна с маленьким ребенком, огромной плантацией и чей муж несправедливо обвинял ее в предательстве. Вздохнув, он вылез из своей двуколки, передал поводья конюху и предстал перед хозяйкой Блэкхорн-Хилла. Ее цветастый ситцевый корсаж и простые юбки, без «куриного гнезда» и других украшений, свидетельствовали о том, как много ей приходится работать.
– Доктор Уизерспун, как я рада, что вы здесь, боюсь, я нуждаюсь в ваших медицинских советах. Кто-нибудь обязательно оказывается ранен или болен, когда вас нет поблизости.
Ноубл изучал ее лицо, красивое и приветливое, и под улыбкой усмотрел глубокую печаль и беспокойство.
– Вы становитесь настоящим знатоком в лечении пациентов, Мадлен. Продолжайте в том же духе, и я смогу рекомендовать вас губернскому правлению как опытного доктора.
Она весело рассмеялась над такой абсурдной идеей.
– И какие же мужчины, облаченные властью, позволили бы обыкновенной женщине заниматься медицинской практикой?
Он пожал плечами, и они стали подниматься к дому.
– Сборище тупоголовых болванов.
– Вы привезли что-нибудь, чтобы пополнить мои запасы? – с надеждой спросила она. – Лихорадка Роберта не снизилась с наступлением более холодной погоды, как мы надеялись.
– Боюсь, что мне не удастся больше раздобыть хинина. Счастье, что я смог достать немного каломела, крошечный пузырек опийной настойки и немного порошка наперстянки.
– Наперстянка поддерживает сердце Роберта, но он ужасно страдает от малярии, бредит и кричит во сне. Кажется, у него не все в порядке с головой, по крайнем мере, когда лихорадка одолевает его.
– Неудивительно, что вы выглядите такой измученной и осунувшейся. Ведь полно же слуг, которые могут присмотреть за этим старым грубияном. Да вот хоть та чопорная экономка, которой он всегда любезно позволял делать это, – угрюмо сказал доктор.
При упоминании о госпоже Ошлви выражение лица Мадлен стало встревоженным.
– Вы практикуете здесь уже почти тридцать лет, Ноубл. Что вы знаете об этой женщине?
– А что такое? Я думал, вы уже окончательно решили вопрос, кто управляет Хиллом в связи с болезнью Роберта и отсутствием Квинтина. Что она, опять взялась за свое?
– Нет. Мне вполне удалось поставить ее на место, но… в общем, мне не хотелось бы обвинять ее без достаточных доказательств.
– Обвинять в чем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109