- Он глотнул кофе. - Мне кажется, мы не уложились в двадцать пять
слов.
- Джон, - сказал ему Роланд. - Ты и пукнуть не сможешь меньше, чем в
двадцать пять слов.
Джон первым захохотал.
- Я принимаю обвинение и признаю себя виновным, милорд, - и с хитрой
улыбкой он добавил: - Но, в конце концов, и выпускать воздух - это тоже
человеческая черта.
Стон и хохот.
- Ты хоть мог бы быть оригинальным, Джон, - укорил его Роланд. - Это
было ужасно, и я никогда бы тебя не простил, если бы ты мне не предоставил
это вот жилище, - добавил он, показав рукой на дом.
Дрожь прошла по присутствующим.
- Кроме шуток, - сказала нам Сьюзен, видимо, желая извиниться за то
наказание, которому нас подвергали ее сотоварищи. - Телеологисты просто
обожают поговорить. И хорошо, потому что в нашей религии, пожалуй, ничего
другого и нет.
- Сьюзен права, - сказал Роланд. - Мы не служим мессу в традиционном
смысле. У нас есть несколько церемоний, ничего даже отдаленно похожего на
литургию, и очень мало с точки зрения священных книг. Мы верим, что и в
этих вопросах мы должны быть гибкими, а книги меняются.
- Мышление - уже богослужение, - вставил Джон. - Точно так же, если
говорить о том, что ты думаешь. Но не все думают одинаково.
- Да, вот именно, - согласился Роланд. - Мы хотели бы получить
религию, которая была бы лишена всякой догматической жесткости и
жестокости, шкурной ортодоксальности, папских булл, безгрешных наставлений
и увещеваний... и всякого такого сброда.
- Мы отвергаем откровение как источник истины, - сказала Сьюзен. -
Больше всего крови в истории было пролито при спорах, чья книга святее.
- Книги пишут люди, - сказал с ударением Роланд. - А не боги.
- Разумеется, - сказал Джон, - есть еще очень много вопросов. Из
телеологического ручья вытекает множество течений. Мы верим, например, в
коммунальное житье. Опять же, в этом нет ничего нового...
- Единственное, чего мы не делаем, - вставила Сьюзен, - это не
обращаем никого в нашу веру. Мы хотим обращать людей только личным
примером или чем-то вроде осмотического проникновения в общество, но не
убеждением. Только не раздачей памфлетов на углах улиц.
- Похоже на то, что такая религия для меня, - сказал я наконец.
Собственно говоря, для моих ушей это прозвучало как Кант, Шопенгауэр и
Гегель, которых прогнали через синтезатор белка и наперчили радикальной
теологией середины двадцатого века. - Где мне расписаться во вступлении в
члены?
- Прямо тут, - сказал Джон, обводя рукой собравшихся, - и ты это уже
сделал, задав этот вопрос.
Я прислонился к рюкзачку Дарлы, расплел ноги и положил их под стол.
- Ну, единственное мое возражение сводится к тому, что я не люблю
жить коммуной. Я очень страшный по утрам, и я по ночам рыскаю в кладовке.
И вообще-то я очень несговорчивый и не любящий помогать коллективу сукин
сын.
Джон сахарно улыбнулся мне.
- Но я уверен, что на свой лад ты очень обаятельный человек, и тебя
легко полюбить. Однако совершенно не обязательно жить с прочими
телеологистами, чтобы им быть.
- Просто надо еженедельно опускать свою лепту в тарелку для сбора
пожертвований, а?
- Нет. Прибавь к своему списку того, что мы не делаем, то, что мы не
собираем членские взносы.
- И не берем ни от кого пожертвований, - добавил Роланд, - а равно и
не вымогаем их.
- А кто платит за жилье? - спросил я, потрясенный. Может быть, это и
впрямь мой любимый вариант древней религии.
- Наша финансовая поддержка идет от фонда Шуйлера, он был основан
австралийским мультимиллиардером, который довольно рано обратился к
телеологии. Он прочел книги основателя религии Ариэли Маккензи-Дэвис, -
Джон растянулся на полу, опираясь головой на руку. - Она очень интересно
пишет. Я тебе дам прочесть ее первую работу, то есть, - сказал он, а голос
его тут же стал несчастным, - если я не настолько рассеян и не забыл ее в
своей котомке, что осталась в автобусе.
Это воспоминание привело на ум и остальные события, и беседа замерла.
Я попытался ее возобновить.
- Кроме того, - сказал я, - я не отношусь к тем людям, которые могут
совершить "прыжок" к вере. Я пытался читать Кьеркегаарда, но у меня это
пошло не под гору, а в гору.
Только Сьюзен, американка, привыкшая к подобного рода шуточкам,
поняла, в чем дело и что я хотел сказать. Лицо ее исказилось, словно от
боли.
- Не надо, Джейк, после такого дня, - упрекнула она меня.
Роланд подозрительно посмотрел на нас.
- Я что - чего-то недопонял?
- О господи, - сказал Джон, - до меня только что дошло. Ну конечно,
просто американская шутка, когда название или имя разделяют на отдельные
кусочки и всем придают какой-то смысл.
Роланд заинтересовался, и Джон объяснил ему. Роланд покачал головой.
- Джейк, иногда твои культурные аллюзии и намеки, не говоря уже о
большей власти твоей лексики, весьма странны и устарели. По крайней мере,
я далеко не всегда тебя понимаю. Ты, конечно, из Северной Америки. А из
какой ее части?
- Западная Пенсильвания, старые Соединенные Штаты Америки. Она
довольно изолирована, и там примерно столетнее культурное отставание от
современности. Еще и лингвистическая атрофия. Большая часть выражений из
разговорного языка родом из середины двадцатого столетия, даже раньше. Это
был мой родной язык, всосанный с молоком матери, и я никогда не отучусь от
него.
- Но ведь ты кажешься образованным человеком?
- Это уже пришло потом, здесь.
- Понятно. Дарла, а у тебя акцент, который я никак не могу опознать.
По звучанию похоже на... средне-колониальный, но я знаю, что это не совсем
то. Просто не могу найти лучшего слова.
- Моя мать работала в колониальном управлении много лет, - сказала
Дарла. - И таскала меня с планеты на планету. Она была канадкой, а мой
отец - голландцем. Поэтому дома по очереди - английский и нидерландский, в
школе - интерсистемный, а еще португальский, тагалогский, бенгальский,
шведский, африкаанс, финский...
Мы все рассмеялись. Обычный языковой салат.
- Слава богу, что есть интерсистемный и английский, - сказал Джон. -
Иначе у нас тут был бы Вавилон.
Он зевнул.
- А уж если говорить насчет горок, так мы все катимся с ног долой...
Все согласились. Мы быстренько убрали мусор от ужина и приготовились
провести холодную ночь в скорлупке из металла посредине Восточного Иисуса
(так окрестил это место Роланд).
Но прежде чем мы легли спать, необходимо было поговорить с Джоном.
- Джон... мне надо было бы сказать тебе об этом раньше, но как-то не
было возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
слов.
- Джон, - сказал ему Роланд. - Ты и пукнуть не сможешь меньше, чем в
двадцать пять слов.
Джон первым захохотал.
- Я принимаю обвинение и признаю себя виновным, милорд, - и с хитрой
улыбкой он добавил: - Но, в конце концов, и выпускать воздух - это тоже
человеческая черта.
Стон и хохот.
- Ты хоть мог бы быть оригинальным, Джон, - укорил его Роланд. - Это
было ужасно, и я никогда бы тебя не простил, если бы ты мне не предоставил
это вот жилище, - добавил он, показав рукой на дом.
Дрожь прошла по присутствующим.
- Кроме шуток, - сказала нам Сьюзен, видимо, желая извиниться за то
наказание, которому нас подвергали ее сотоварищи. - Телеологисты просто
обожают поговорить. И хорошо, потому что в нашей религии, пожалуй, ничего
другого и нет.
- Сьюзен права, - сказал Роланд. - Мы не служим мессу в традиционном
смысле. У нас есть несколько церемоний, ничего даже отдаленно похожего на
литургию, и очень мало с точки зрения священных книг. Мы верим, что и в
этих вопросах мы должны быть гибкими, а книги меняются.
- Мышление - уже богослужение, - вставил Джон. - Точно так же, если
говорить о том, что ты думаешь. Но не все думают одинаково.
- Да, вот именно, - согласился Роланд. - Мы хотели бы получить
религию, которая была бы лишена всякой догматической жесткости и
жестокости, шкурной ортодоксальности, папских булл, безгрешных наставлений
и увещеваний... и всякого такого сброда.
- Мы отвергаем откровение как источник истины, - сказала Сьюзен. -
Больше всего крови в истории было пролито при спорах, чья книга святее.
- Книги пишут люди, - сказал с ударением Роланд. - А не боги.
- Разумеется, - сказал Джон, - есть еще очень много вопросов. Из
телеологического ручья вытекает множество течений. Мы верим, например, в
коммунальное житье. Опять же, в этом нет ничего нового...
- Единственное, чего мы не делаем, - вставила Сьюзен, - это не
обращаем никого в нашу веру. Мы хотим обращать людей только личным
примером или чем-то вроде осмотического проникновения в общество, но не
убеждением. Только не раздачей памфлетов на углах улиц.
- Похоже на то, что такая религия для меня, - сказал я наконец.
Собственно говоря, для моих ушей это прозвучало как Кант, Шопенгауэр и
Гегель, которых прогнали через синтезатор белка и наперчили радикальной
теологией середины двадцатого века. - Где мне расписаться во вступлении в
члены?
- Прямо тут, - сказал Джон, обводя рукой собравшихся, - и ты это уже
сделал, задав этот вопрос.
Я прислонился к рюкзачку Дарлы, расплел ноги и положил их под стол.
- Ну, единственное мое возражение сводится к тому, что я не люблю
жить коммуной. Я очень страшный по утрам, и я по ночам рыскаю в кладовке.
И вообще-то я очень несговорчивый и не любящий помогать коллективу сукин
сын.
Джон сахарно улыбнулся мне.
- Но я уверен, что на свой лад ты очень обаятельный человек, и тебя
легко полюбить. Однако совершенно не обязательно жить с прочими
телеологистами, чтобы им быть.
- Просто надо еженедельно опускать свою лепту в тарелку для сбора
пожертвований, а?
- Нет. Прибавь к своему списку того, что мы не делаем, то, что мы не
собираем членские взносы.
- И не берем ни от кого пожертвований, - добавил Роланд, - а равно и
не вымогаем их.
- А кто платит за жилье? - спросил я, потрясенный. Может быть, это и
впрямь мой любимый вариант древней религии.
- Наша финансовая поддержка идет от фонда Шуйлера, он был основан
австралийским мультимиллиардером, который довольно рано обратился к
телеологии. Он прочел книги основателя религии Ариэли Маккензи-Дэвис, -
Джон растянулся на полу, опираясь головой на руку. - Она очень интересно
пишет. Я тебе дам прочесть ее первую работу, то есть, - сказал он, а голос
его тут же стал несчастным, - если я не настолько рассеян и не забыл ее в
своей котомке, что осталась в автобусе.
Это воспоминание привело на ум и остальные события, и беседа замерла.
Я попытался ее возобновить.
- Кроме того, - сказал я, - я не отношусь к тем людям, которые могут
совершить "прыжок" к вере. Я пытался читать Кьеркегаарда, но у меня это
пошло не под гору, а в гору.
Только Сьюзен, американка, привыкшая к подобного рода шуточкам,
поняла, в чем дело и что я хотел сказать. Лицо ее исказилось, словно от
боли.
- Не надо, Джейк, после такого дня, - упрекнула она меня.
Роланд подозрительно посмотрел на нас.
- Я что - чего-то недопонял?
- О господи, - сказал Джон, - до меня только что дошло. Ну конечно,
просто американская шутка, когда название или имя разделяют на отдельные
кусочки и всем придают какой-то смысл.
Роланд заинтересовался, и Джон объяснил ему. Роланд покачал головой.
- Джейк, иногда твои культурные аллюзии и намеки, не говоря уже о
большей власти твоей лексики, весьма странны и устарели. По крайней мере,
я далеко не всегда тебя понимаю. Ты, конечно, из Северной Америки. А из
какой ее части?
- Западная Пенсильвания, старые Соединенные Штаты Америки. Она
довольно изолирована, и там примерно столетнее культурное отставание от
современности. Еще и лингвистическая атрофия. Большая часть выражений из
разговорного языка родом из середины двадцатого столетия, даже раньше. Это
был мой родной язык, всосанный с молоком матери, и я никогда не отучусь от
него.
- Но ведь ты кажешься образованным человеком?
- Это уже пришло потом, здесь.
- Понятно. Дарла, а у тебя акцент, который я никак не могу опознать.
По звучанию похоже на... средне-колониальный, но я знаю, что это не совсем
то. Просто не могу найти лучшего слова.
- Моя мать работала в колониальном управлении много лет, - сказала
Дарла. - И таскала меня с планеты на планету. Она была канадкой, а мой
отец - голландцем. Поэтому дома по очереди - английский и нидерландский, в
школе - интерсистемный, а еще португальский, тагалогский, бенгальский,
шведский, африкаанс, финский...
Мы все рассмеялись. Обычный языковой салат.
- Слава богу, что есть интерсистемный и английский, - сказал Джон. -
Иначе у нас тут был бы Вавилон.
Он зевнул.
- А уж если говорить насчет горок, так мы все катимся с ног долой...
Все согласились. Мы быстренько убрали мусор от ужина и приготовились
провести холодную ночь в скорлупке из металла посредине Восточного Иисуса
(так окрестил это место Роланд).
Но прежде чем мы легли спать, необходимо было поговорить с Джоном.
- Джон... мне надо было бы сказать тебе об этом раньше, но как-то не
было возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98