— Она поняла, что Федя играет с ней, и тоже стала играть.— Хочу, чтоб вы пели! — потребовала она— И чтоб про любовь! — она тряхнула голо-
вой, бровки ее взметнулись, и по упругим распущенным волосам прокатилась белая волна. Ох, без грешных мыслей на нее нельзя было смотреть... Поэтому Кретов встал с дивана и ушел в свою комнату, а Федя запел песенку, не очень целомудренную и с некоторыми намеками, за которые Мишка грозился убить...
Федор сидел за столом и ел колбасу.
— Через три дня меня переводят в сторожа,— похвастался Федя.— Начнется настоящая творческая жизнь. Построю хороший шалаш, буду в нем жить и творить.
— Ас ворами кто будет бороться? — спросил Кретов.
— С какими ворами?
— Раз есть виноград, должны быть и воры.
— Потрясающая логика! — изумился Федя.
— Проси, чтобы тебе дали ружье,— посоветовал ему Кретов.— Виноград — это вещь серьезная, это вино. Алкаши, которых теперь здорово прижали, обязательно кинутся воровать. Словом, проси ружье.
Пока в комнате горел свет, окно не открывали: на свет по ночам летели комары, ночные мотыльки, а следом за ними наползали паучки-охотники. Поэтому открывали окно, лишь погасив свет. Так Кретов поступил и на этот раз: выключив свет, он распахнул обе половинки окна и лег. Пахнущий фиалками и болеарским дроком ночной воздух потек в комнату, навевая сладкую дрему.
— Юг — это юг! — сказал Федя, блаженно вздыхая.— Такие божественные ароматы!
— Да,— согласился Кретов. И в это мгновение что-то большое и темное влетело в окно. Сначала оно упало Кретону на грудь, поскольку он лежал у самого окна, затем оказалось у него на лице, содрало с него кожу и плюхнулось на пол. Кретов вскрикнул от испуга и боли. Федя вскочил и включил свет.
На полу, прижав виновато уши, сидел бесхвостый Ва-сюсик.
— Не трогай его,— сказал Феде Кретов.— Это мой старый знакомый. Но что он сделал с моим лицом?
На лице оказалось несколько глубоких царапин. Пришлось срочно промывать их одеколоном и смазывать зеленкой. Этим занимался Федя. Кретов же с тоской поглядывал в зеркало.
Васюсику дали колбасы. Голодный Васюсик проглатывал ее кусками, не пережевывая, и влюбленно поглядывал на Кретова, которого он так долго искал...
Утром Кретов проснулся оттого, что кто-то стоял за окном и кашлял. Это был участковый Попов. Увидев, что Кретов проснулся, он поманил его пальцем и, когда Кретов еще сонный, с распухшим и перемазанным зеленкой лицом, приблизился к нему, сказал шепотом:
— Одевайтесь и выходите за ворота. Дело есть.
Федя не проснулся, только перевернулся на другой бок и зачмокал во сне губами: целовал, наверное, какую-нибудь прелестную морфеечку.
Участковый Попов взял Кретова под руку, и они пошли по улице, глядя себе под ноги, потому что в глаза било ослепительное, только что выползшее из-за горизонта солнце.
— А что случилось? — спросил Кретов, видя, что Попов ничего не собирается ему объяснять.— Какое дело?
— Хреновое дело,— сказал Попов.— Такого дела на моей памяти в Широком не было. Сейчас сами увидите. А может, уже знаете? — скосил он на Кретова глаза.— Может, уже слыхали? Может, кто предупреждал вас?
— О чем вы?
— Спите крепко,— загадочно проговорил Попов.— Раз спите крепко, то, наверное, ничего не знаете,— заключил он.— Зная про такое дело, вряд ли можно было бы спокойно спать... А что у вас с лицом?
— Кот поцарапал,— ответил Кретов.— Васюсик. Прыгнул ночью в окно.
— Кот?! — явно не поверил Кретову участковый.
— Да, кот! Васюсик! — разозлился на Попова Кретов.— Но куда вы меня ведете? Вы можете ответить?
— В том-то и дело, что не могу,— сказал Попов.— Увидите сами.
Вскоре Кретов понял, что Попов ведет его к бывшему дому Кудашихи.
— А вы что так крепко держите меня за локоть? — спросил он Попова.— Боитесь, что я убегу?
— Привычка такая,— ответил Попов.— Да и убежать можете: там такая картинка, что можете и убежать. Ладно, подготовлю вас,— раздобрился Попов.— Вы удавившихся когда-нибудь видели?
— Не видел,— сказал Кретов и невольно остановился.— А там...
— Да, там повесился человек. Надо его опознать.
— И я должен это сделать? Почему? Участковый потянул Кретова за локоть.
— Потому,— ответил он,— что этот человек написал вам предсмертное письмо.
— Неужели Заплюйсвечкин?! — высказал догадку Кретов и снова остановился.— Но почему там?
— Нет, не Заплюйсвечкин,— успокоил Кретова Попов.— Заплюйсвечкин, слава богу, жив и здоров. Совсем другой человек. Вот вы и скажете, кто этот человек. Не имею права вас предупреждать.
У двора Кудашихи стояла милицейская машина. Во дворе толпились люди. Они стояли у времянки, точнее возле тополя, и тихо переговаривались. Увидев Попова и Кретова, расступились. И тогда Кретов увидел на земле под тополем прикрытого мешковиной человека. Один из милиционеров приподнял край мешковины и спросил, обращаясь к Кретову:
— Вы узнаете этого человека?
Кретов боялся, что ему станет дурно, когда он увидит лицо повесившегося, но все обошлось.
— Да, я узнаю этого человека,— ответил Кретов.— Это Лазарев.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросил следователь.
— Давно, в марте.
— И с той поры не встречались с ним, не переписывались?
— Не встречался и не переписывался.
Следователь достал из папки исписанный лист бумаги и, показывая его Кретову, спросил:
— Это написано вашей рукой?
— Да, моей,— Кретов узнал страницу из украденной Лазаревым рукописи.— Это из моей пропавшей рукописи.
— А это почерк Лазарева? — спросил следователь, перевернув лист.
— Не знаю,— сказал Кретов, вглядываясь в страницу, исписанную карандашом.— Почерк Лазарева мне не знаком.— Он успел прочесть только то, что было написано в начале страницы крупными буквами: «Моя никому не нужная жизнь».
— Почему он повесился здесь, хотя записка его обращена к вам? Ведь вы здесь не живете?
— Вероятно, Лазарев не знал об этом.
— Повесившись, он таким образом отомстил вам за что-то?
— Возможно.
— Вы сыграли в его жизни плохую роль?
— Скорее, он сыграл в нашей жизни плохую роль. Я лишь в свое время написал об этом в газете.
— Вы дадите мне более подробные показания, когда Я вас вызову?
— Всегда к вашим услугам,— ответил Кретов, отвернулся и поспешил к ограде: его все-таки тошнило.
Следователь сказал ему вслед, что он может уйти. Кретов постоял несколько минут у ограды, справился с тошнотой и вышел за калитку как раз в тот момент, когда к дому Кудашихи подкатила директорская «Волга». Махов, кряхтя, выбрался из машины и сказал, проходя мимо Кретова:
— Доигрался, значит, влип в уголовную историю. Убирался бы ты лучше из нашего села подобру-поздорову! И рожа какая, рожа!
Кретов не нашелся что ответить Махову:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
вой, бровки ее взметнулись, и по упругим распущенным волосам прокатилась белая волна. Ох, без грешных мыслей на нее нельзя было смотреть... Поэтому Кретов встал с дивана и ушел в свою комнату, а Федя запел песенку, не очень целомудренную и с некоторыми намеками, за которые Мишка грозился убить...
Федор сидел за столом и ел колбасу.
— Через три дня меня переводят в сторожа,— похвастался Федя.— Начнется настоящая творческая жизнь. Построю хороший шалаш, буду в нем жить и творить.
— Ас ворами кто будет бороться? — спросил Кретов.
— С какими ворами?
— Раз есть виноград, должны быть и воры.
— Потрясающая логика! — изумился Федя.
— Проси, чтобы тебе дали ружье,— посоветовал ему Кретов.— Виноград — это вещь серьезная, это вино. Алкаши, которых теперь здорово прижали, обязательно кинутся воровать. Словом, проси ружье.
Пока в комнате горел свет, окно не открывали: на свет по ночам летели комары, ночные мотыльки, а следом за ними наползали паучки-охотники. Поэтому открывали окно, лишь погасив свет. Так Кретов поступил и на этот раз: выключив свет, он распахнул обе половинки окна и лег. Пахнущий фиалками и болеарским дроком ночной воздух потек в комнату, навевая сладкую дрему.
— Юг — это юг! — сказал Федя, блаженно вздыхая.— Такие божественные ароматы!
— Да,— согласился Кретов. И в это мгновение что-то большое и темное влетело в окно. Сначала оно упало Кретону на грудь, поскольку он лежал у самого окна, затем оказалось у него на лице, содрало с него кожу и плюхнулось на пол. Кретов вскрикнул от испуга и боли. Федя вскочил и включил свет.
На полу, прижав виновато уши, сидел бесхвостый Ва-сюсик.
— Не трогай его,— сказал Феде Кретов.— Это мой старый знакомый. Но что он сделал с моим лицом?
На лице оказалось несколько глубоких царапин. Пришлось срочно промывать их одеколоном и смазывать зеленкой. Этим занимался Федя. Кретов же с тоской поглядывал в зеркало.
Васюсику дали колбасы. Голодный Васюсик проглатывал ее кусками, не пережевывая, и влюбленно поглядывал на Кретова, которого он так долго искал...
Утром Кретов проснулся оттого, что кто-то стоял за окном и кашлял. Это был участковый Попов. Увидев, что Кретов проснулся, он поманил его пальцем и, когда Кретов еще сонный, с распухшим и перемазанным зеленкой лицом, приблизился к нему, сказал шепотом:
— Одевайтесь и выходите за ворота. Дело есть.
Федя не проснулся, только перевернулся на другой бок и зачмокал во сне губами: целовал, наверное, какую-нибудь прелестную морфеечку.
Участковый Попов взял Кретова под руку, и они пошли по улице, глядя себе под ноги, потому что в глаза било ослепительное, только что выползшее из-за горизонта солнце.
— А что случилось? — спросил Кретов, видя, что Попов ничего не собирается ему объяснять.— Какое дело?
— Хреновое дело,— сказал Попов.— Такого дела на моей памяти в Широком не было. Сейчас сами увидите. А может, уже знаете? — скосил он на Кретова глаза.— Может, уже слыхали? Может, кто предупреждал вас?
— О чем вы?
— Спите крепко,— загадочно проговорил Попов.— Раз спите крепко, то, наверное, ничего не знаете,— заключил он.— Зная про такое дело, вряд ли можно было бы спокойно спать... А что у вас с лицом?
— Кот поцарапал,— ответил Кретов.— Васюсик. Прыгнул ночью в окно.
— Кот?! — явно не поверил Кретову участковый.
— Да, кот! Васюсик! — разозлился на Попова Кретов.— Но куда вы меня ведете? Вы можете ответить?
— В том-то и дело, что не могу,— сказал Попов.— Увидите сами.
Вскоре Кретов понял, что Попов ведет его к бывшему дому Кудашихи.
— А вы что так крепко держите меня за локоть? — спросил он Попова.— Боитесь, что я убегу?
— Привычка такая,— ответил Попов.— Да и убежать можете: там такая картинка, что можете и убежать. Ладно, подготовлю вас,— раздобрился Попов.— Вы удавившихся когда-нибудь видели?
— Не видел,— сказал Кретов и невольно остановился.— А там...
— Да, там повесился человек. Надо его опознать.
— И я должен это сделать? Почему? Участковый потянул Кретова за локоть.
— Потому,— ответил он,— что этот человек написал вам предсмертное письмо.
— Неужели Заплюйсвечкин?! — высказал догадку Кретов и снова остановился.— Но почему там?
— Нет, не Заплюйсвечкин,— успокоил Кретова Попов.— Заплюйсвечкин, слава богу, жив и здоров. Совсем другой человек. Вот вы и скажете, кто этот человек. Не имею права вас предупреждать.
У двора Кудашихи стояла милицейская машина. Во дворе толпились люди. Они стояли у времянки, точнее возле тополя, и тихо переговаривались. Увидев Попова и Кретова, расступились. И тогда Кретов увидел на земле под тополем прикрытого мешковиной человека. Один из милиционеров приподнял край мешковины и спросил, обращаясь к Кретову:
— Вы узнаете этого человека?
Кретов боялся, что ему станет дурно, когда он увидит лицо повесившегося, но все обошлось.
— Да, я узнаю этого человека,— ответил Кретов.— Это Лазарев.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросил следователь.
— Давно, в марте.
— И с той поры не встречались с ним, не переписывались?
— Не встречался и не переписывался.
Следователь достал из папки исписанный лист бумаги и, показывая его Кретову, спросил:
— Это написано вашей рукой?
— Да, моей,— Кретов узнал страницу из украденной Лазаревым рукописи.— Это из моей пропавшей рукописи.
— А это почерк Лазарева? — спросил следователь, перевернув лист.
— Не знаю,— сказал Кретов, вглядываясь в страницу, исписанную карандашом.— Почерк Лазарева мне не знаком.— Он успел прочесть только то, что было написано в начале страницы крупными буквами: «Моя никому не нужная жизнь».
— Почему он повесился здесь, хотя записка его обращена к вам? Ведь вы здесь не живете?
— Вероятно, Лазарев не знал об этом.
— Повесившись, он таким образом отомстил вам за что-то?
— Возможно.
— Вы сыграли в его жизни плохую роль?
— Скорее, он сыграл в нашей жизни плохую роль. Я лишь в свое время написал об этом в газете.
— Вы дадите мне более подробные показания, когда Я вас вызову?
— Всегда к вашим услугам,— ответил Кретов, отвернулся и поспешил к ограде: его все-таки тошнило.
Следователь сказал ему вслед, что он может уйти. Кретов постоял несколько минут у ограды, справился с тошнотой и вышел за калитку как раз в тот момент, когда к дому Кудашихи подкатила директорская «Волга». Махов, кряхтя, выбрался из машины и сказал, проходя мимо Кретова:
— Доигрался, значит, влип в уголовную историю. Убирался бы ты лучше из нашего села подобру-поздорову! И рожа какая, рожа!
Кретов не нашелся что ответить Махову:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103