!!
– А, может, и найдется еще. Памфамир-Памфалон поможет.
– Помоги ему всемогущий Памфамир-Памфалон!
– А, может, и взаправду...
– Да-а, всякое ведь бывает...
– Не задерживайтесь!
– Один каравай в руки!
– Проходи, проходи, красавчик, не тормози народ!
Заворачивая хлеб в платок, Иоганн Гугенберг быстро оглянулся и зашагал прочь. Надо было занести по дороге хлеб деду и встать в другую очередь.
Через пару кварталов, проходя мимо хвоста своей старой очереди, он украдкой кивнул заспанному Ерминку. Тот, не прерывая разговора, подмигнул ему в ответ.
План подпольного комитета по освобождению Ивана-царевича начинал действовать.
Вечером комитетчики собрались на втором этаже одного из трактиров мастера Вараса. На этот раз собирались тайно, говорили тихо, пили мало – Серый объявил сухой закон до окончания операции. Возражений не было. Гарри не в счет.
– Все идет как по писанному, – докладывал сеньор Гарджуло. – В общей сложности наша труппа побывала сегодня в сорока очередях. И только в одной Кастелло за его слова чуть не побили. Порвали костюм.
– Сторонники Шарлеманя-Томаса?
– Что он такого сказал?
– Он сказал, что при Шарлемане Шестнадцатом было ничуть не лучше, а даже хуже, и что он любит теперешнего короля, и особенно благородного кронпринца Сержио.
– Ха!
– Гут. Чем хуже, тем лучше, – приговорил Волк, уписывая любимые бананы в шоколаде.
– В моей очереди он бы камзолом не отделался, – самодовольно заявил Ерминок.
– Да, ночной поджог, кажется, вывел народ из себя.
– И теперь от нас будет зависеть, куда мы его приведем, – если бы у князя Ярославского был жилет, он, наверное, заложил бы за проймы большие пальцы и добавил: "Социалистическая революция неизбежна, батенька". И сам удивился бы. Но, ко всеобщему облегчению, жилеты на тот период только вышли из моды, и Вондерланд – несостоявшаяся колыбель – мог спать спокойно, хоть опасный момент и историческая месть были так близки...
– Я постоял в семи очередях, – начал свой доклад мастер Варас, – и...
На лестнице раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, ударившись о загрустившего Гарри, что оптимизма ему не добавило, и в комнату влетел первопечатник.
– Друзья, – едва перевел он дыхание, – Я хочу сообщить вам принепре... пренипре... при-непри... плохую новость. Помните, мы говорили тогда, что у потерянных кронпринцев всегда есть талисман, по которым их опознают старые няньки?
– Не талисманы, а привычки.
– Не привычки, а родинки.
– Не няньки, а пастухи.
– Какие пастухи? Какие родинки? Я говорю про пропавшего кронпринца Шарлеманя!
– И садовники тоже.
– Какие садовники?!
– Ну, и?
– Ну, так вот. Сегодня, когда я относил своему деду девятый каравай, я слегка задержался у него, присел передохнуть, так сказать, и мы с ним немножко поговорили.
– Ну, и?
– Мой дед служит архивариусом в королевской библиотеке. Поэтому он знает. Он сам это видел. Своими глазами. А кроме него про это знают только члены королевской семьи. Так что, я не знаю, что мы будем делать, – отчаянно взмахнув руками, закончил свои отчет Гугенберг.
– Что знает?
– Что видел?
– Что делать?
– Про талисман. То есть, медальон. Он был. Этот медальон был сделан в незапамятные времена, когда еще первый Шарлемань взошел на престол.
– Во время Второго Пришествия?!
– Да. И с тех пор передавался от короля к кронпринцу в день его рождения. Как символ какой-то, или тайный знак, или что-то вроде этого – дедушка не помнит, а может, и не написано это было.
– Сколько ему лет-то, твоему деду?
– С головой у него все в порядке, если ты это имел ввиду, арап, – обиделся юноша.
– Презренный бледнолицый, – пробормотал мини-сингер, но от дальнейших комментариев при виде красноречивого кулака Сергия воздержался.
– В феврале ему исполнилось восемьдесят восемь, и с тех пор этого манускрипта никто не видел.
– Так ты ж, вроде, только что говорил, что сегодня отнес ему девять буханок? – озадачился Волк.
– Этого пергамента с изображением медальона, я имел ввиду. Дед говорит, что тот эскиз набросал сам Шарлемань Первый. И что сам медальон могут узнать кроме членов королевской семьи только высшие служители церкви – первосвященник, второсвященник, третьесвященник там... И никто из простых смертных его никогда не видел. И что на том месте, куда он был положен, его там нет. А еще там было написано, говорит дед, что его ни с чем не перепутаешь, и что второго такого не существует...
– Чего не существует? Маму... Наму... Муна... Пергамента?
– Медальона...
Повисла растерянная тишина.
– А, может, принцесса Валькирия нам могла бы помочь? – наконец проговорил Серый. – Она же, какой ни какой, а член королевской семьи, и должна была быть посвящена в тайну этого медальона? Может, с ней можно как-нибудь поговорить?
– Нельзя, – покачал головой Мур. – Она заточена в самую высокую и неприступную башню королевства – Черную Вдову – как когда-то, по преданию, колдунья Миазма заточила благородную Рапунцель. Только у Валькирии нет таких длинных кос.
– А при чем тут косы? – не понял Серый.
– Легенда гласит, что она опускала из окна свои косы, по которым принц Альберт забирался к ней в темницу. Так он и помог ей бежать.
– А просто залезть с коня он не мог?
– Сергий, это была ВЫСОКАЯ башня, – уточнил Санчес.
– Метров пять? – снова переспросил Волк.
– Выше.
– Шесть?
– Не смешно, – обиделся за национальный фольклор Гарри.
– Я серьезно. Я понять пытаюсь.
– Я думаю, метров пятьдесят, – высказал свое предположение мастер Варас.
– А что тебе тут не ясно? – поинтересовался Мур.
– Мне не ясно, зачем он ее освобождал, – пожал плечами Волк.
– Как – зачем? – настал черед вондерладцев удивляться. – Она была знатного происхождения, молода и красива, ее злодейски похитила и заточила в башню злая ведьма, а он полюбил ее с первого взгляда... Как обычно. А что, у вас, в Лукоморье, это как-то по-другому бывает?
– Молода?! По-вашему, триста тридцать три года – это молодость?! – Серый едва не подавился бананом.
– Какие триста тридцать три?! Ты что?!
– Ей было лет восемнадцать от силы! Я знаю эту легенду с детства – у нас ее каждый ребенок знает – и всем известно, что Рапунцель была...
– Смотри, Санчес, я сам не понимаю, – и князь Ярославский развел руками. – Посчитай-ка. Человеческий волос вырастает на тринадцать сантиметров в год. Предположим, что ее не стригли с самого рождения и что у нее волосы вырастали на пятнадцать сантиметров в год – так считать удобнее. Башня – пятьдесят метров. Делим, получаем триста тридцать три года. С копейками.
– Может, башня была не такая высокая? – тут засомневался и первопечатник. – Ну, метров двадцать...
– Сто тридцать три года?
– Или десять?..
– Шестьдесят?
– Или пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
– А, может, и найдется еще. Памфамир-Памфалон поможет.
– Помоги ему всемогущий Памфамир-Памфалон!
– А, может, и взаправду...
– Да-а, всякое ведь бывает...
– Не задерживайтесь!
– Один каравай в руки!
– Проходи, проходи, красавчик, не тормози народ!
Заворачивая хлеб в платок, Иоганн Гугенберг быстро оглянулся и зашагал прочь. Надо было занести по дороге хлеб деду и встать в другую очередь.
Через пару кварталов, проходя мимо хвоста своей старой очереди, он украдкой кивнул заспанному Ерминку. Тот, не прерывая разговора, подмигнул ему в ответ.
План подпольного комитета по освобождению Ивана-царевича начинал действовать.
Вечером комитетчики собрались на втором этаже одного из трактиров мастера Вараса. На этот раз собирались тайно, говорили тихо, пили мало – Серый объявил сухой закон до окончания операции. Возражений не было. Гарри не в счет.
– Все идет как по писанному, – докладывал сеньор Гарджуло. – В общей сложности наша труппа побывала сегодня в сорока очередях. И только в одной Кастелло за его слова чуть не побили. Порвали костюм.
– Сторонники Шарлеманя-Томаса?
– Что он такого сказал?
– Он сказал, что при Шарлемане Шестнадцатом было ничуть не лучше, а даже хуже, и что он любит теперешнего короля, и особенно благородного кронпринца Сержио.
– Ха!
– Гут. Чем хуже, тем лучше, – приговорил Волк, уписывая любимые бананы в шоколаде.
– В моей очереди он бы камзолом не отделался, – самодовольно заявил Ерминок.
– Да, ночной поджог, кажется, вывел народ из себя.
– И теперь от нас будет зависеть, куда мы его приведем, – если бы у князя Ярославского был жилет, он, наверное, заложил бы за проймы большие пальцы и добавил: "Социалистическая революция неизбежна, батенька". И сам удивился бы. Но, ко всеобщему облегчению, жилеты на тот период только вышли из моды, и Вондерланд – несостоявшаяся колыбель – мог спать спокойно, хоть опасный момент и историческая месть были так близки...
– Я постоял в семи очередях, – начал свой доклад мастер Варас, – и...
На лестнице раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, ударившись о загрустившего Гарри, что оптимизма ему не добавило, и в комнату влетел первопечатник.
– Друзья, – едва перевел он дыхание, – Я хочу сообщить вам принепре... пренипре... при-непри... плохую новость. Помните, мы говорили тогда, что у потерянных кронпринцев всегда есть талисман, по которым их опознают старые няньки?
– Не талисманы, а привычки.
– Не привычки, а родинки.
– Не няньки, а пастухи.
– Какие пастухи? Какие родинки? Я говорю про пропавшего кронпринца Шарлеманя!
– И садовники тоже.
– Какие садовники?!
– Ну, и?
– Ну, так вот. Сегодня, когда я относил своему деду девятый каравай, я слегка задержался у него, присел передохнуть, так сказать, и мы с ним немножко поговорили.
– Ну, и?
– Мой дед служит архивариусом в королевской библиотеке. Поэтому он знает. Он сам это видел. Своими глазами. А кроме него про это знают только члены королевской семьи. Так что, я не знаю, что мы будем делать, – отчаянно взмахнув руками, закончил свои отчет Гугенберг.
– Что знает?
– Что видел?
– Что делать?
– Про талисман. То есть, медальон. Он был. Этот медальон был сделан в незапамятные времена, когда еще первый Шарлемань взошел на престол.
– Во время Второго Пришествия?!
– Да. И с тех пор передавался от короля к кронпринцу в день его рождения. Как символ какой-то, или тайный знак, или что-то вроде этого – дедушка не помнит, а может, и не написано это было.
– Сколько ему лет-то, твоему деду?
– С головой у него все в порядке, если ты это имел ввиду, арап, – обиделся юноша.
– Презренный бледнолицый, – пробормотал мини-сингер, но от дальнейших комментариев при виде красноречивого кулака Сергия воздержался.
– В феврале ему исполнилось восемьдесят восемь, и с тех пор этого манускрипта никто не видел.
– Так ты ж, вроде, только что говорил, что сегодня отнес ему девять буханок? – озадачился Волк.
– Этого пергамента с изображением медальона, я имел ввиду. Дед говорит, что тот эскиз набросал сам Шарлемань Первый. И что сам медальон могут узнать кроме членов королевской семьи только высшие служители церкви – первосвященник, второсвященник, третьесвященник там... И никто из простых смертных его никогда не видел. И что на том месте, куда он был положен, его там нет. А еще там было написано, говорит дед, что его ни с чем не перепутаешь, и что второго такого не существует...
– Чего не существует? Маму... Наму... Муна... Пергамента?
– Медальона...
Повисла растерянная тишина.
– А, может, принцесса Валькирия нам могла бы помочь? – наконец проговорил Серый. – Она же, какой ни какой, а член королевской семьи, и должна была быть посвящена в тайну этого медальона? Может, с ней можно как-нибудь поговорить?
– Нельзя, – покачал головой Мур. – Она заточена в самую высокую и неприступную башню королевства – Черную Вдову – как когда-то, по преданию, колдунья Миазма заточила благородную Рапунцель. Только у Валькирии нет таких длинных кос.
– А при чем тут косы? – не понял Серый.
– Легенда гласит, что она опускала из окна свои косы, по которым принц Альберт забирался к ней в темницу. Так он и помог ей бежать.
– А просто залезть с коня он не мог?
– Сергий, это была ВЫСОКАЯ башня, – уточнил Санчес.
– Метров пять? – снова переспросил Волк.
– Выше.
– Шесть?
– Не смешно, – обиделся за национальный фольклор Гарри.
– Я серьезно. Я понять пытаюсь.
– Я думаю, метров пятьдесят, – высказал свое предположение мастер Варас.
– А что тебе тут не ясно? – поинтересовался Мур.
– Мне не ясно, зачем он ее освобождал, – пожал плечами Волк.
– Как – зачем? – настал черед вондерладцев удивляться. – Она была знатного происхождения, молода и красива, ее злодейски похитила и заточила в башню злая ведьма, а он полюбил ее с первого взгляда... Как обычно. А что, у вас, в Лукоморье, это как-то по-другому бывает?
– Молода?! По-вашему, триста тридцать три года – это молодость?! – Серый едва не подавился бананом.
– Какие триста тридцать три?! Ты что?!
– Ей было лет восемнадцать от силы! Я знаю эту легенду с детства – у нас ее каждый ребенок знает – и всем известно, что Рапунцель была...
– Смотри, Санчес, я сам не понимаю, – и князь Ярославский развел руками. – Посчитай-ка. Человеческий волос вырастает на тринадцать сантиметров в год. Предположим, что ее не стригли с самого рождения и что у нее волосы вырастали на пятнадцать сантиметров в год – так считать удобнее. Башня – пятьдесят метров. Делим, получаем триста тридцать три года. С копейками.
– Может, башня была не такая высокая? – тут засомневался и первопечатник. – Ну, метров двадцать...
– Сто тридцать три года?
– Или десять?..
– Шестьдесят?
– Или пять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221