Он пытался заколоть его вилкой!.. Пара пуговиц – вот все, что мы от него нашли после того, как слезли через три часа с деревьев... После его смерти все пали духом и разбрелись кто куда... Мы остались всемером, и больше никого из Благодетелей не видели... Так мы проблуждали еще несколько дней, среди ужасов и опасностей враждебного мира, пока мы не нашли это жилище. Здесь есть продукты, и мы подумали, что если бы еще у нас был хоть один Недостойный, чтобы работал на нас, то было бы совсем неплохо, и можно было бы остаться тут насовсем... Прекавидо, – тут Помпоза кивнул на другого коротышку, – предложил поймать женщину, потому что местные Недостойные попались слишком свирепые, и мы подумали, что с женщиной... будет легко... справиться...
И он осторожно заплывшим оком покосился на надувшую сурово губки Елену.
Та в ответ погрозила ему шваброй.
Помпоза втянул голову в плечи и замолчал.
Иван и Серый обменялись долгими взглядами.
– Я же говорила, надо было их сразу там утопить, – мстительно напомнила Елена Прекрасная.
Серый хмыкнул:
– Лучше поздно, чем никогда.
Иванушку необъяснимое чувство вины не покидало все эти полчаса, пока Помпоза излагал свою невеселую историю. Он догадывался, что скажут по этому поводу его друзья, и поэтому не стал ждать, пока они разовьют свои мысли во что-нибудь более кровожадное, а торопливо сделал шаг вперед и с укоризной обратился к коротышкам:
– Как вам не стыдно! Если бы вы, вместо того, чтобы пытаться подчинить себе всех, кто попадался на вашем пути, остановились и подумали, вы бы уже догадались, что вы оказались тут не просто так.
Те переглянулись, озадаченно нахмурившись – такая мысль им и вправду в голову не приходила.
– Это было наказание вашему народу за то, что вы превратили в рабов целый город, – сурово продолжал Иванушка. – Но царский Совет, состоящий из тех, кого вы раньше называли Недостойными, а теперь – из свободных людей, проявил снисходительность и дал вам возможность начать честно трудиться и жить как все...
За его спиной Волк медленно и бесшумно начал вынимать меч из ножен.
Человечки расширили глаза и забыли их прикрыть.
– ...Вам дали инструменты, богатые ископаемыми горы – живи себе и трудись! Но вы захотели оставить все по-прежнему. Получать все, не делая ничего. Найти новых рабов. За это вы снова поплатились...
Меч извлекся на свет и тускло блеснул в свете неяркой лампы.
Человечки сдавленно охнули, как один.
– ...Здесь на поверхности вам пришлось тяжело, а будет еще тяжелее...
Подброшенный Волком платок опустился на лезвие и продолжил свой путь вниз уже в виде двух половинок.
– ...И я сейчас я хочу в последний раз спросить вас: готовы ли вы работать, как ваши честные трудолюбивые предки триста лет назад, добывая под землей ее сокровища и жить в мире с людьми, или...
Не дожидаясь озвучивания альтернативы, человечки наперегонки закивали.
– Да, да!..
– Согласны!..
– Благодетели больше не должны иметь рабов!..
– Недос... То есть, люди, должны жить в своем мире, а Благодетели – в своем! Так будет лучше для нас!..
– И для них!..
Серый, ласково улыбаясь коротышкам, взвесил меч в руке и искусно выписал им в воздухе замысловатую фигуру, что вызвало мгновенный прилив энтузиазма в покаянии:
– Мы все поняли!..
– Мы были неправы!..
– Мы поступили нехорошо!..
– Может, они смогут простить нас!..
– Прости нас, женщина Елена!..
– Прости!.. Мы не должны были так делать!..
– Благодетели должны трудиться сами!
– Мы ведь были самые лучшие горные мастера во всем мире, пока наши предки не отвели воду у предков людей...
– Мы гордились этим...
– Лучше нас никто не мог найти нужную руду или обработать камни!..
– А сейчас...
– Что же мы с собой сделали, друзья...
– Мы были лучшими мастерами, а теперь...
И вдруг, неожиданно, наверное, даже для самих себя, человечки стали раскаиваться по-настоящему.
– Стыдно...
– Простите нас...
Серый удовлетворенно ухмыляясь, кивнул, и также бесшумно вложил меч обратно в ножны.
Кто бы сомневался, что доброе слово и меч действуют убедительней, чем одно доброе слово.
А Иванушка, не скрываясь, лучился от осознания всей власти своего красноречия.
Женщина Елена обвела недоверчивым взглядом всех собравшихся, словно ожидая насмешки или подвоха, но, не найдя ни одного, ни другого, криво улыбнулась и махнула рукой.
– Надеюсь, никто их моих царственных родичей об этом никогда не узнает... Живите, как хотите.
– Ишь ты... – с наиискреннейшим удивлением хмыкнул Серый, выступая из-за Ивановой спины. – Как это они у тебя так ловко перевоспитались...
Шестое чувство Ивана встревожено завозилось, но царевич расстроено от него отмахнулся – все его снова панически заметавшиеся мысли были о том, простила ли Елена Прекрасная ЕГО, как бы об этом поделикатнее вызнать, и если не простила, то что ему теперь делать, когда весь мир ополчился против него, стараясь разрушить то хрупкое согласие, в существовании которого и в лучшие-то времена Иванушка в глубине души сомневался...
– Всего-то и надо было, что поговорить с ними по-хорошему, – рассеяно ответил он отроку Сергию. – Насилием ничего не добьешься. Я всегда это говорил.
– Ну, что ж, гномики, – развел руками Волк. – Ступайте, ведите себя хорошо, и на глаза нам больше не попадайтесь...
– Как ты их назвал? – вывело незнакомое слово из состояния ступора страдающего хронической безответной любовью царевича.
– Гномики. А что?
– А кто такие гномики? – все еще недоумевал Иван.
– А просто что-то Мюхенвальд на память пришел, – пожал плечами Серый. – Помнишь, неподалеку от "Веселой радуги" Санчеса была мастерская? Там работал старик, который делал украшения для лужаек и газонов – деревянных аистов, зайчиков там всяких, человечков забавных... Так вот, их местные называли гномиками. В честь мастера – Йохана Гномме. Ну, вот и мне вдруг подумалось, что они чем-то на тех гномиков похожи...
– Забавностью, – ядовито предположила Елена.
– Именно, – согласился Серый, показал ей язык и, задрав нос, отвернулся.
– Гномики... – повторил за Волком тот, кого звали Помпоза. – Мы не люди... И не Благодетели... больше... Мы – гномики...
– Гномики – это значит, гномы... – медленно проговорил другой человечек.
– По-моему, неплохо. Гномы. Гномы. Почему бы и нет, – задумчиво почесал в затылке третий.
– Звучит солидно. Основательно, я бы сказал, – вынес суждение четвертый.
– Да. Гномы. На гномов можно надеяться. Гномам можно доверять, – попробовал, как звучит новое имя пятый.
– Новое имя – новая жизнь, – согласился шестой.
– Гномы, – склонив голову на бок, как бы прислушиваясь к какому-то далекому отзвуку, выговорил седьмой. – Короткое и упрямое слово. Гном. Похоже на нас. Мы – гномы.
– А мы – люди, – улыбнулся Серый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
И он осторожно заплывшим оком покосился на надувшую сурово губки Елену.
Та в ответ погрозила ему шваброй.
Помпоза втянул голову в плечи и замолчал.
Иван и Серый обменялись долгими взглядами.
– Я же говорила, надо было их сразу там утопить, – мстительно напомнила Елена Прекрасная.
Серый хмыкнул:
– Лучше поздно, чем никогда.
Иванушку необъяснимое чувство вины не покидало все эти полчаса, пока Помпоза излагал свою невеселую историю. Он догадывался, что скажут по этому поводу его друзья, и поэтому не стал ждать, пока они разовьют свои мысли во что-нибудь более кровожадное, а торопливо сделал шаг вперед и с укоризной обратился к коротышкам:
– Как вам не стыдно! Если бы вы, вместо того, чтобы пытаться подчинить себе всех, кто попадался на вашем пути, остановились и подумали, вы бы уже догадались, что вы оказались тут не просто так.
Те переглянулись, озадаченно нахмурившись – такая мысль им и вправду в голову не приходила.
– Это было наказание вашему народу за то, что вы превратили в рабов целый город, – сурово продолжал Иванушка. – Но царский Совет, состоящий из тех, кого вы раньше называли Недостойными, а теперь – из свободных людей, проявил снисходительность и дал вам возможность начать честно трудиться и жить как все...
За его спиной Волк медленно и бесшумно начал вынимать меч из ножен.
Человечки расширили глаза и забыли их прикрыть.
– ...Вам дали инструменты, богатые ископаемыми горы – живи себе и трудись! Но вы захотели оставить все по-прежнему. Получать все, не делая ничего. Найти новых рабов. За это вы снова поплатились...
Меч извлекся на свет и тускло блеснул в свете неяркой лампы.
Человечки сдавленно охнули, как один.
– ...Здесь на поверхности вам пришлось тяжело, а будет еще тяжелее...
Подброшенный Волком платок опустился на лезвие и продолжил свой путь вниз уже в виде двух половинок.
– ...И я сейчас я хочу в последний раз спросить вас: готовы ли вы работать, как ваши честные трудолюбивые предки триста лет назад, добывая под землей ее сокровища и жить в мире с людьми, или...
Не дожидаясь озвучивания альтернативы, человечки наперегонки закивали.
– Да, да!..
– Согласны!..
– Благодетели больше не должны иметь рабов!..
– Недос... То есть, люди, должны жить в своем мире, а Благодетели – в своем! Так будет лучше для нас!..
– И для них!..
Серый, ласково улыбаясь коротышкам, взвесил меч в руке и искусно выписал им в воздухе замысловатую фигуру, что вызвало мгновенный прилив энтузиазма в покаянии:
– Мы все поняли!..
– Мы были неправы!..
– Мы поступили нехорошо!..
– Может, они смогут простить нас!..
– Прости нас, женщина Елена!..
– Прости!.. Мы не должны были так делать!..
– Благодетели должны трудиться сами!
– Мы ведь были самые лучшие горные мастера во всем мире, пока наши предки не отвели воду у предков людей...
– Мы гордились этим...
– Лучше нас никто не мог найти нужную руду или обработать камни!..
– А сейчас...
– Что же мы с собой сделали, друзья...
– Мы были лучшими мастерами, а теперь...
И вдруг, неожиданно, наверное, даже для самих себя, человечки стали раскаиваться по-настоящему.
– Стыдно...
– Простите нас...
Серый удовлетворенно ухмыляясь, кивнул, и также бесшумно вложил меч обратно в ножны.
Кто бы сомневался, что доброе слово и меч действуют убедительней, чем одно доброе слово.
А Иванушка, не скрываясь, лучился от осознания всей власти своего красноречия.
Женщина Елена обвела недоверчивым взглядом всех собравшихся, словно ожидая насмешки или подвоха, но, не найдя ни одного, ни другого, криво улыбнулась и махнула рукой.
– Надеюсь, никто их моих царственных родичей об этом никогда не узнает... Живите, как хотите.
– Ишь ты... – с наиискреннейшим удивлением хмыкнул Серый, выступая из-за Ивановой спины. – Как это они у тебя так ловко перевоспитались...
Шестое чувство Ивана встревожено завозилось, но царевич расстроено от него отмахнулся – все его снова панически заметавшиеся мысли были о том, простила ли Елена Прекрасная ЕГО, как бы об этом поделикатнее вызнать, и если не простила, то что ему теперь делать, когда весь мир ополчился против него, стараясь разрушить то хрупкое согласие, в существовании которого и в лучшие-то времена Иванушка в глубине души сомневался...
– Всего-то и надо было, что поговорить с ними по-хорошему, – рассеяно ответил он отроку Сергию. – Насилием ничего не добьешься. Я всегда это говорил.
– Ну, что ж, гномики, – развел руками Волк. – Ступайте, ведите себя хорошо, и на глаза нам больше не попадайтесь...
– Как ты их назвал? – вывело незнакомое слово из состояния ступора страдающего хронической безответной любовью царевича.
– Гномики. А что?
– А кто такие гномики? – все еще недоумевал Иван.
– А просто что-то Мюхенвальд на память пришел, – пожал плечами Серый. – Помнишь, неподалеку от "Веселой радуги" Санчеса была мастерская? Там работал старик, который делал украшения для лужаек и газонов – деревянных аистов, зайчиков там всяких, человечков забавных... Так вот, их местные называли гномиками. В честь мастера – Йохана Гномме. Ну, вот и мне вдруг подумалось, что они чем-то на тех гномиков похожи...
– Забавностью, – ядовито предположила Елена.
– Именно, – согласился Серый, показал ей язык и, задрав нос, отвернулся.
– Гномики... – повторил за Волком тот, кого звали Помпоза. – Мы не люди... И не Благодетели... больше... Мы – гномики...
– Гномики – это значит, гномы... – медленно проговорил другой человечек.
– По-моему, неплохо. Гномы. Гномы. Почему бы и нет, – задумчиво почесал в затылке третий.
– Звучит солидно. Основательно, я бы сказал, – вынес суждение четвертый.
– Да. Гномы. На гномов можно надеяться. Гномам можно доверять, – попробовал, как звучит новое имя пятый.
– Новое имя – новая жизнь, – согласился шестой.
– Гномы, – склонив голову на бок, как бы прислушиваясь к какому-то далекому отзвуку, выговорил седьмой. – Короткое и упрямое слово. Гном. Похоже на нас. Мы – гномы.
– А мы – люди, – улыбнулся Серый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221