Он лежал по собачьи, на животе, вытянув передние ножки и положив на них голову, и из выразительных серых глаз медленно катились крупные слезы.
Острая жалость как шилом кольнула сердце Серого, и он одним махом перескочил через заборчик и оказался в загоне.
Первым делом он отвязал с шеи козленка веревку. Животное приподнялось, коротко глянуло на него мутными от слез глазами, и снова безжизненно опустило голову.
– Ну, иди, поешь, бедолага, не расстраивайся, все будет хорошо, – неуклюже-ласково погладил по рогатому лбу животину Волк. И явно не ожидал такой реакции на свои неловкие утешения.
Козленок мгновенно вскочил на ноги, дико оглянулся, затем уставился прямо ему в лицо, мотая башкой, как будто для того, чтобы согнать слезы, а потом внезапно ухватил зубами торчащие концы Сергиева Аленушкиного Серапеиного платка и изо всех сил дернул, да так, что сорвал его с головы своего утешителя.
Из горла козленка вырвалось торжествующе-счастливое "М-ме!!!", и от переполнявшей его маленькую козлинную душу радости перекувыркнулся он через голову три раза, и растянулся среди сена, перепуганных коз и неубранного навоза перед остолбеневшим Серым Иван-царевич собственной человеческой персоной.
– Иван! Иванушка! Чтоб я сдох – Иванушка!!!
Сильные руки подхватили царевича, поставили на ноги и облапили так, что ребра захрустели.
– Иван! Иванко! Ну и напугал же ты меня, черт полосатый! Я же думал, с ума сойду! Был человек – и нет человека!
– Сергий! Как я рад тебя видеть! Я думал, что бросил ты меня, или убили тебя, или заколдовали тоже...
– Что ты такое городишь, царский сын! Как я тебя могу бросить?! Разве не друзья мы? Разве я не обещал, что буду с тобой, пока мы твою птичку не добудем? Разве не говорил, что пойду за тебя в огонь и в воду?
– Вообще-то, нет...
– Но подразумевал.
– А-а...
– А что вообще случилось-то, Иванушка? Одну минуту тут козленок на привязи, другую – ты носом навоз роешь. И куда ты подевался тогда, ночью? Чую я, что змеюка эта трактирщик тут лапу свою нечистую волосатую приложил, а понять, в чем дело – не могу. Я ведь волшебников за версту чую, с закрытыми глазами в толпе узнаю, а тут – ничего. Нет у него дара. И у работников его нет. Не мог он тебя вот просто так заколдовать!
– Не мог бы – не заколдовал, – хмуро возразил Иван. – А как – я и сам толком не понял. Помню, как по комнатам мы с тобой разошлись. Помню, как ночью с Марьяниной стряпни пить захотел – страсть. Зажег свечку, прихлебнул из кувшина, и... – царевича передернуло.
– Что случилось?
– Я даже не понял, как все и произошло. Вот как ты сказал – одну минуту человек, другую – маленький такой, на четвереньках, и слово сказать не могу – как ни силюсь, а все какое-то меканье получается. Хочешь, смейся надо мной, Сергий, а только мне так страшно никогда еще в жизни не было. Сообразил я, что задвижку открыть надо, тебя разбудить, а не могу никак – рук-то нет, копыта... Заметался я тогда...
Волк схватил Иванушку за плечи, заглянул в лицо, и облапил пуще прежнего.
– Это ты, царевич, надо мной, дураком полупьяным, смейся... Ты ведь своими прыжками тогда, может, мне жизнь спас. Может, если бы не ты – неизвестно, что со мной бы было. Я ведь также от жажды проснулся, только попить захотел – да твои скачки услышал...
Серый осекся, Иван вырвался из его объятий, и глаза их встретились.
– Вода! – выдохнули они в один голос.
– Но откуда? Как? – недоуменно взмахнул руками Волк. – Наговорить на воду, конечно, можно, но ведь такое мощное заклинание не каждый волшебник сможет осилить, а тут – трактирщик сиволапый! Ну не мог он этого сделать, не мог, чем хочешь поклянусь!
– Постой, – ухватил его за запястье Иванушка. – Конечно, это ерунда, сказки детские...
– Говори.
– Да нет, глупости конечно... Но я слышал от своей няньки в детстве, что в ее родной деревне жила одна старуха, сестра подруги которой знала одного ямщика, который однажды вез человека, который был знаком с одним... Короче, нечто похожее однажды случилось с одной девочкой оттого, что она попила воды из следа, оставленного то ли свиньей, то ли медведем...
– Из следа?... Воды попила?...
– Ну да... Я же говорю – чепуха какая-то, просто к слову пришлось, вспомнилось... Вот была бы здесь Ярославна – она бы быстро во всем разобралась.
– Если бы сеструха моя была здесь – такого вообще бы не случилось, – угрюмо изрек Волк. – А насчет следа – возможно, в этом что-то и есть... Знаешь, есть у меня одна мыслишка... Посиди-ка ты пока здесь, а я все хозяйство евойное хорошенько обойду. Да смотри, отсюда – ни шагу, – Серый повязал заново платочек и двинулся к загородке.
– Стой! – вдруг ухватил его за сарафан Иван. – Какой же я низкий эгоист!
– Да? – обернулся Волк.
– Да. Самое-то главное я забыл. Ты знаешь, что он так поступает с каждым богатым путником, который у него останавливается?
– Что-о?!
– Все козы, овцы, коровы, свиньи здесь – это все когда-то были люди. Он их всех заколдовал – кого раньше, кого позже. Чем дольше человек находится в зверином обличии, тем больше становится похожим на самое обыкновенное животное, и потом уже сам не может вспомнить, что раньше он был кем-то другим.
– А ты откуда знаешь?
– Видишь – вон там, в загоне напротив, баран на нас смотрит?
Серый оглянулся – действительно, черный баран, приподнявшись на задние ноги, неотрывно следил за ними, беззвучно раскрывая рот и, казалось, хотел что-то сказать.
– Это лукоморский купец, Демьян Епифанов, их торговый дом – один из самых богатых у нас. Его превратили около недели назад. Он и его приказчики ехали домой из Вамаяси с товаром. Их Козьма сделал жеребцами, вон они, буланый и соловой, там, подальше, видишь?
– А хороши...
Царевич метнул на друга гневный взгляд.
– Шучу, – пожал плечами Волк.
– Они уже стали забывать, что еще неделю назад они были людьми, видишь? Они на нас не реагируют. Демьян сказал, что они сразу впали в отчаяние, и полное превращение закончилось быстрее. А он сопротивлялся, поэтому смог пока сохранить в себе человеческое. Был еще возчик, ему показалось, что его превратили в быка, но после той ночи он его больше не видел.
– Ну, трактирщик... Козьма, значит. Скоробогатый, – в голосе отрока Сергия зазвучали нехорошие нотки; нотки, которые обычно слышатся в звоне острой стали и предсмертных хрипах. – Ну, держись, лапик, рассердил ты меня теперь по-настоящему. Я, конечно, и сам не подарок, но тут дело другое. Ты знаешь, что он потом этих людей на мясо продает?
– Не может быть! – Иван задохнулся от ярости. – Ну, подлюга, берегись, – и вихрем, одним прыжком, перемахнул через ограду, сорвав на лету со стены топор.
– Стой, Иванко, не торопись, – ухватила его за плечо железная рука Серого.
Посетителей в трактире не было, и хозяин с двумя шкафоподобными работникам уселись обедать прямо в общем зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Острая жалость как шилом кольнула сердце Серого, и он одним махом перескочил через заборчик и оказался в загоне.
Первым делом он отвязал с шеи козленка веревку. Животное приподнялось, коротко глянуло на него мутными от слез глазами, и снова безжизненно опустило голову.
– Ну, иди, поешь, бедолага, не расстраивайся, все будет хорошо, – неуклюже-ласково погладил по рогатому лбу животину Волк. И явно не ожидал такой реакции на свои неловкие утешения.
Козленок мгновенно вскочил на ноги, дико оглянулся, затем уставился прямо ему в лицо, мотая башкой, как будто для того, чтобы согнать слезы, а потом внезапно ухватил зубами торчащие концы Сергиева Аленушкиного Серапеиного платка и изо всех сил дернул, да так, что сорвал его с головы своего утешителя.
Из горла козленка вырвалось торжествующе-счастливое "М-ме!!!", и от переполнявшей его маленькую козлинную душу радости перекувыркнулся он через голову три раза, и растянулся среди сена, перепуганных коз и неубранного навоза перед остолбеневшим Серым Иван-царевич собственной человеческой персоной.
– Иван! Иванушка! Чтоб я сдох – Иванушка!!!
Сильные руки подхватили царевича, поставили на ноги и облапили так, что ребра захрустели.
– Иван! Иванко! Ну и напугал же ты меня, черт полосатый! Я же думал, с ума сойду! Был человек – и нет человека!
– Сергий! Как я рад тебя видеть! Я думал, что бросил ты меня, или убили тебя, или заколдовали тоже...
– Что ты такое городишь, царский сын! Как я тебя могу бросить?! Разве не друзья мы? Разве я не обещал, что буду с тобой, пока мы твою птичку не добудем? Разве не говорил, что пойду за тебя в огонь и в воду?
– Вообще-то, нет...
– Но подразумевал.
– А-а...
– А что вообще случилось-то, Иванушка? Одну минуту тут козленок на привязи, другую – ты носом навоз роешь. И куда ты подевался тогда, ночью? Чую я, что змеюка эта трактирщик тут лапу свою нечистую волосатую приложил, а понять, в чем дело – не могу. Я ведь волшебников за версту чую, с закрытыми глазами в толпе узнаю, а тут – ничего. Нет у него дара. И у работников его нет. Не мог он тебя вот просто так заколдовать!
– Не мог бы – не заколдовал, – хмуро возразил Иван. – А как – я и сам толком не понял. Помню, как по комнатам мы с тобой разошлись. Помню, как ночью с Марьяниной стряпни пить захотел – страсть. Зажег свечку, прихлебнул из кувшина, и... – царевича передернуло.
– Что случилось?
– Я даже не понял, как все и произошло. Вот как ты сказал – одну минуту человек, другую – маленький такой, на четвереньках, и слово сказать не могу – как ни силюсь, а все какое-то меканье получается. Хочешь, смейся надо мной, Сергий, а только мне так страшно никогда еще в жизни не было. Сообразил я, что задвижку открыть надо, тебя разбудить, а не могу никак – рук-то нет, копыта... Заметался я тогда...
Волк схватил Иванушку за плечи, заглянул в лицо, и облапил пуще прежнего.
– Это ты, царевич, надо мной, дураком полупьяным, смейся... Ты ведь своими прыжками тогда, может, мне жизнь спас. Может, если бы не ты – неизвестно, что со мной бы было. Я ведь также от жажды проснулся, только попить захотел – да твои скачки услышал...
Серый осекся, Иван вырвался из его объятий, и глаза их встретились.
– Вода! – выдохнули они в один голос.
– Но откуда? Как? – недоуменно взмахнул руками Волк. – Наговорить на воду, конечно, можно, но ведь такое мощное заклинание не каждый волшебник сможет осилить, а тут – трактирщик сиволапый! Ну не мог он этого сделать, не мог, чем хочешь поклянусь!
– Постой, – ухватил его за запястье Иванушка. – Конечно, это ерунда, сказки детские...
– Говори.
– Да нет, глупости конечно... Но я слышал от своей няньки в детстве, что в ее родной деревне жила одна старуха, сестра подруги которой знала одного ямщика, который однажды вез человека, который был знаком с одним... Короче, нечто похожее однажды случилось с одной девочкой оттого, что она попила воды из следа, оставленного то ли свиньей, то ли медведем...
– Из следа?... Воды попила?...
– Ну да... Я же говорю – чепуха какая-то, просто к слову пришлось, вспомнилось... Вот была бы здесь Ярославна – она бы быстро во всем разобралась.
– Если бы сеструха моя была здесь – такого вообще бы не случилось, – угрюмо изрек Волк. – А насчет следа – возможно, в этом что-то и есть... Знаешь, есть у меня одна мыслишка... Посиди-ка ты пока здесь, а я все хозяйство евойное хорошенько обойду. Да смотри, отсюда – ни шагу, – Серый повязал заново платочек и двинулся к загородке.
– Стой! – вдруг ухватил его за сарафан Иван. – Какой же я низкий эгоист!
– Да? – обернулся Волк.
– Да. Самое-то главное я забыл. Ты знаешь, что он так поступает с каждым богатым путником, который у него останавливается?
– Что-о?!
– Все козы, овцы, коровы, свиньи здесь – это все когда-то были люди. Он их всех заколдовал – кого раньше, кого позже. Чем дольше человек находится в зверином обличии, тем больше становится похожим на самое обыкновенное животное, и потом уже сам не может вспомнить, что раньше он был кем-то другим.
– А ты откуда знаешь?
– Видишь – вон там, в загоне напротив, баран на нас смотрит?
Серый оглянулся – действительно, черный баран, приподнявшись на задние ноги, неотрывно следил за ними, беззвучно раскрывая рот и, казалось, хотел что-то сказать.
– Это лукоморский купец, Демьян Епифанов, их торговый дом – один из самых богатых у нас. Его превратили около недели назад. Он и его приказчики ехали домой из Вамаяси с товаром. Их Козьма сделал жеребцами, вон они, буланый и соловой, там, подальше, видишь?
– А хороши...
Царевич метнул на друга гневный взгляд.
– Шучу, – пожал плечами Волк.
– Они уже стали забывать, что еще неделю назад они были людьми, видишь? Они на нас не реагируют. Демьян сказал, что они сразу впали в отчаяние, и полное превращение закончилось быстрее. А он сопротивлялся, поэтому смог пока сохранить в себе человеческое. Был еще возчик, ему показалось, что его превратили в быка, но после той ночи он его больше не видел.
– Ну, трактирщик... Козьма, значит. Скоробогатый, – в голосе отрока Сергия зазвучали нехорошие нотки; нотки, которые обычно слышатся в звоне острой стали и предсмертных хрипах. – Ну, держись, лапик, рассердил ты меня теперь по-настоящему. Я, конечно, и сам не подарок, но тут дело другое. Ты знаешь, что он потом этих людей на мясо продает?
– Не может быть! – Иван задохнулся от ярости. – Ну, подлюга, берегись, – и вихрем, одним прыжком, перемахнул через ограду, сорвав на лету со стены топор.
– Стой, Иванко, не торопись, – ухватила его за плечо железная рука Серого.
Посетителей в трактире не было, и хозяин с двумя шкафоподобными работникам уселись обедать прямо в общем зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221