.. Вода из местных колодцев славилась на много десятков километров вокруг... Впрочем, как любая вода в пустыне, наверное... А на каждой городской площади – а, поверьте мне, здесь их было не менее тридцати! – стоял большой фонтан, где в хорошую погоду купались дети...
– Ты имеешь в виду, когда было жарко?
– Я имею в виду, когда было прохладно. В жару заботливые родители носу не давали высунуть своим детишкам на улицу из тени дома. А во дворце правителя города, вот как раз в этом зале – он тогда относился к внутренним покоям, и в него было не попасть так просто, через провал в крыше, как сейчас – был потайной ход в подземный край родников, питающих...
– ЧТО-О-О?! – взревели в один голос лукоморец и джин. – И ты молчал?!..
– Ну, во-первых, это было столетия назад, еще до того, как вода ушла из города, – смущенно стал оправдываться ковер. – Во-вторых, сейчас пол весь засыпан песком, а я точно не помню, где находился этот люк...
– Вспомни неточно!
– Неточно... Неточно... Не помню. Но, кажется, посредине зала. Круглый такой люк с большим медным кольцом...
После часа раскопок, интенсивности которых могли бы позавидовать и самые торопливые археологи, вооруженные экскаваторами и динамитом, круглый люк с большим медным кольцом обнаружился в дальнем углу зала, в небольшом закутке, сооруженном когда-то из шелковых ширм, лежавших теперь неопрятной грудой рваной ткани, рассыпавшейся при первом прикосновении, и бамбуковых палок.
– "В центре зала, в центре зала...", – ворчливо передразнил Масдая Волк. – Следопыт...
– Ну, я же говорил, что помню не совсем точно, – слегка сконфуженно напомнил ковер. – Да и было это более четырехсот лет назад... А мы ведь моложе не становимся... Сырость и моль делают свое разрушительное дело...
– Да, ладно, уж... – великодушно взмахнул рукой Серый. – Главное, что нашли. Вот, сейчас и посмотрим, что там осталось от знаменитых родников за четыреста лет... Может, хоть болотце какое-нибудь... Хоть лужи... Ну, Ребус, давай – раз-два – взяли!..
– Я не Ребус, я Кросс... То есть, Шарад!..
И джин, ухватившись за зеленое от времени кольцо, сделал вид, что напряг все свои старческие силы.
Крышка люка подалась на удивление легко, и они едва успели отскочить, когда она с мягким стуком откинулась на теплый песок.
В лицо им пахнуло спертым воздухом.
И, похоже было, что сперли его откуда-то из склепа.
Джин, ухватившись за сердце и поясницу одновременно и сославшись на внезапный приступ головокружения и тошноты ("Пить меньше надо", – грубо прокомментировал Волк), спускаться отказался, а вместо этого завалился на Масдая и тут же захрапел, и лукоморец, как самый страждущий и физически подготовленный одновременно, вынужден был, прихватив бурдюк, вазу и лампу, начать долгий спуск по высеченным в камне стоптанным ступеням винтовой лестницы.
После первого поворота и тот неяркий свет, что просачивался через распахнутый люк, пропал, и Серый зажег лампу. Она чадила, коптила и освещала не дорогу, а свой носик и ручку. В общем и целом, засветив ее, Волк почувствовал, что вокруг стало гораздо темнее.
А лестница все не кончалась и не кончалась.
Извиваясь каменной змеею, вела она неизвестно куда, и если бы не изношенные ступеньки, можно было бы подумать, что нога человека отродясь не ступала по ней.
Минут через десять, вроде бы, стало немного прохладнее.
Но ни реки, ни ручейка, ни даже высохшей четыреста лет назад грязи видно все еще не было, и Волк уже стал опасаться, что с этой лестницы был прокопан какой-нибудь боковой ход к воде, который он в темноте, увлеченный перечислением всей родословной лестницы, лампы, джина, дворца и прочих объектов живой и неживой природы на пять дней полета вокруг, просто пропустил.
Еще через десять минут Волк плюнул бы, если было бы чем, и решил, что если он сейчас пройдет еще сто ступенек и никакой другой архитектуры, кроме злосчастной лестницы, вокруг него не окажется, то он возвращается назад, пока в этом затхлом подземелье окончательно не спятил, и помнит еще дорогу обратно.
Через восемьдесят три ступеньки земля под его ногами без предупреждения разверзлась, и после непродолжительного, но богатого мыслями и чувствами полета, он упал на что-то твердое и теплое.
Уже на следующее мгновение Волк держал это что-то за горло.
– Ты что тут делаешь? – грозно прохрипел он, усиливая давление коленом в чью-то грудь.
Прижатый к полу человек поколебался, видимо, раздумывая, закричать ему или не стоит, и, придя к определенному выводу, наконец, ответил:
– Сижу...
– И чего ты тут расселся?
– Так ведь это ж тюрьма...
– Какая еще тюрьма? Чего ты городишь?
– Государственная тюрьма Подземного Королевства.
– А ты кто?..
– А я – государственный преступник... – как будто объясняя малому ребенку очевидную истину, отрекомендовался невидимый сиделец.
– Послушай, мне все равно, тюрьма – не тюрьма, преступник – не преступник... Вода у тебя есть?
– Была... где-то... Если не пролилась, когда ты появился...
– Я тебе дам – пролилась!.. А ну, ищи!
– Так ты же меня держишь... – философски заметил невидимка.
– Ну, отпущу...
– Не отпускай меня... Пожалуйста...
– Это почему?
– Тогда ты тоже исчезнешь, как и другие галлюцинации, и я опять останусь совсем один... А мне страшно... Скоро за мной должны прийти, чтобы отвести на казнь. Да, я знаю, я действительно преступник, я очень виноват перед Благодетелями, и я заслуживаю самой ужасной смерти, после того, что я про них сказал... Но я все равно боюсь...
– Галлюцинация? Кто? Я? Сам такой, – обиженно отозвался Серый и встал с поверженного арестанта.
– Не пропадай!!!..
– И не рассчитывай. Где твоя вода?
– В кувшине. Рядом с хлебом. В правом углу камеры.
– Хорошо. Поставим вопрос по-другому. Где правый угол камеры?
– А-а, ты заблудился... Я сейчас принесу, не уходи только никуда... – и невидимый человек, тяжело поднявшись на ноги, быстро зашагал по темноте.
Серый тоже решил времени зря не терять, и довольно скоро нащупал на полу сначала вазу, потом развернувшийся бурдюк, и только в конце, едва успев выхватить из-под ног обитателя камеры, лампу.
– На, держи... – и он почувствовал, как в руку ему осторожно вложили теплый тяжелый сосуд.
Серый осушил его мгновенно, даже не успев почувствовать вкуса предложенной ему воды.
– Уф-ф-ф... – довольно выдохнул он и вытер рот тыльной стороной ладони. Теплая жидкость удовлетворенно булькнула у него в животе. – Гут. Спасибо большое.
– На здоровье, – вежливо ответили из темноты и забрали кувшин.
– Ты меня видишь, что ли? – только сейчас до Волка дошло, что это значит.
– Н-ну, да-а... А ты разве должен быть невидимым? – слегка озадачено поинтересовался арестант.
Лукоморец зажег лампу, и слабый огонек резанул по глазам сильнее прожектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
– Ты имеешь в виду, когда было жарко?
– Я имею в виду, когда было прохладно. В жару заботливые родители носу не давали высунуть своим детишкам на улицу из тени дома. А во дворце правителя города, вот как раз в этом зале – он тогда относился к внутренним покоям, и в него было не попасть так просто, через провал в крыше, как сейчас – был потайной ход в подземный край родников, питающих...
– ЧТО-О-О?! – взревели в один голос лукоморец и джин. – И ты молчал?!..
– Ну, во-первых, это было столетия назад, еще до того, как вода ушла из города, – смущенно стал оправдываться ковер. – Во-вторых, сейчас пол весь засыпан песком, а я точно не помню, где находился этот люк...
– Вспомни неточно!
– Неточно... Неточно... Не помню. Но, кажется, посредине зала. Круглый такой люк с большим медным кольцом...
После часа раскопок, интенсивности которых могли бы позавидовать и самые торопливые археологи, вооруженные экскаваторами и динамитом, круглый люк с большим медным кольцом обнаружился в дальнем углу зала, в небольшом закутке, сооруженном когда-то из шелковых ширм, лежавших теперь неопрятной грудой рваной ткани, рассыпавшейся при первом прикосновении, и бамбуковых палок.
– "В центре зала, в центре зала...", – ворчливо передразнил Масдая Волк. – Следопыт...
– Ну, я же говорил, что помню не совсем точно, – слегка сконфуженно напомнил ковер. – Да и было это более четырехсот лет назад... А мы ведь моложе не становимся... Сырость и моль делают свое разрушительное дело...
– Да, ладно, уж... – великодушно взмахнул рукой Серый. – Главное, что нашли. Вот, сейчас и посмотрим, что там осталось от знаменитых родников за четыреста лет... Может, хоть болотце какое-нибудь... Хоть лужи... Ну, Ребус, давай – раз-два – взяли!..
– Я не Ребус, я Кросс... То есть, Шарад!..
И джин, ухватившись за зеленое от времени кольцо, сделал вид, что напряг все свои старческие силы.
Крышка люка подалась на удивление легко, и они едва успели отскочить, когда она с мягким стуком откинулась на теплый песок.
В лицо им пахнуло спертым воздухом.
И, похоже было, что сперли его откуда-то из склепа.
Джин, ухватившись за сердце и поясницу одновременно и сославшись на внезапный приступ головокружения и тошноты ("Пить меньше надо", – грубо прокомментировал Волк), спускаться отказался, а вместо этого завалился на Масдая и тут же захрапел, и лукоморец, как самый страждущий и физически подготовленный одновременно, вынужден был, прихватив бурдюк, вазу и лампу, начать долгий спуск по высеченным в камне стоптанным ступеням винтовой лестницы.
После первого поворота и тот неяркий свет, что просачивался через распахнутый люк, пропал, и Серый зажег лампу. Она чадила, коптила и освещала не дорогу, а свой носик и ручку. В общем и целом, засветив ее, Волк почувствовал, что вокруг стало гораздо темнее.
А лестница все не кончалась и не кончалась.
Извиваясь каменной змеею, вела она неизвестно куда, и если бы не изношенные ступеньки, можно было бы подумать, что нога человека отродясь не ступала по ней.
Минут через десять, вроде бы, стало немного прохладнее.
Но ни реки, ни ручейка, ни даже высохшей четыреста лет назад грязи видно все еще не было, и Волк уже стал опасаться, что с этой лестницы был прокопан какой-нибудь боковой ход к воде, который он в темноте, увлеченный перечислением всей родословной лестницы, лампы, джина, дворца и прочих объектов живой и неживой природы на пять дней полета вокруг, просто пропустил.
Еще через десять минут Волк плюнул бы, если было бы чем, и решил, что если он сейчас пройдет еще сто ступенек и никакой другой архитектуры, кроме злосчастной лестницы, вокруг него не окажется, то он возвращается назад, пока в этом затхлом подземелье окончательно не спятил, и помнит еще дорогу обратно.
Через восемьдесят три ступеньки земля под его ногами без предупреждения разверзлась, и после непродолжительного, но богатого мыслями и чувствами полета, он упал на что-то твердое и теплое.
Уже на следующее мгновение Волк держал это что-то за горло.
– Ты что тут делаешь? – грозно прохрипел он, усиливая давление коленом в чью-то грудь.
Прижатый к полу человек поколебался, видимо, раздумывая, закричать ему или не стоит, и, придя к определенному выводу, наконец, ответил:
– Сижу...
– И чего ты тут расселся?
– Так ведь это ж тюрьма...
– Какая еще тюрьма? Чего ты городишь?
– Государственная тюрьма Подземного Королевства.
– А ты кто?..
– А я – государственный преступник... – как будто объясняя малому ребенку очевидную истину, отрекомендовался невидимый сиделец.
– Послушай, мне все равно, тюрьма – не тюрьма, преступник – не преступник... Вода у тебя есть?
– Была... где-то... Если не пролилась, когда ты появился...
– Я тебе дам – пролилась!.. А ну, ищи!
– Так ты же меня держишь... – философски заметил невидимка.
– Ну, отпущу...
– Не отпускай меня... Пожалуйста...
– Это почему?
– Тогда ты тоже исчезнешь, как и другие галлюцинации, и я опять останусь совсем один... А мне страшно... Скоро за мной должны прийти, чтобы отвести на казнь. Да, я знаю, я действительно преступник, я очень виноват перед Благодетелями, и я заслуживаю самой ужасной смерти, после того, что я про них сказал... Но я все равно боюсь...
– Галлюцинация? Кто? Я? Сам такой, – обиженно отозвался Серый и встал с поверженного арестанта.
– Не пропадай!!!..
– И не рассчитывай. Где твоя вода?
– В кувшине. Рядом с хлебом. В правом углу камеры.
– Хорошо. Поставим вопрос по-другому. Где правый угол камеры?
– А-а, ты заблудился... Я сейчас принесу, не уходи только никуда... – и невидимый человек, тяжело поднявшись на ноги, быстро зашагал по темноте.
Серый тоже решил времени зря не терять, и довольно скоро нащупал на полу сначала вазу, потом развернувшийся бурдюк, и только в конце, едва успев выхватить из-под ног обитателя камеры, лампу.
– На, держи... – и он почувствовал, как в руку ему осторожно вложили теплый тяжелый сосуд.
Серый осушил его мгновенно, даже не успев почувствовать вкуса предложенной ему воды.
– Уф-ф-ф... – довольно выдохнул он и вытер рот тыльной стороной ладони. Теплая жидкость удовлетворенно булькнула у него в животе. – Гут. Спасибо большое.
– На здоровье, – вежливо ответили из темноты и забрали кувшин.
– Ты меня видишь, что ли? – только сейчас до Волка дошло, что это значит.
– Н-ну, да-а... А ты разве должен быть невидимым? – слегка озадачено поинтересовался арестант.
Лукоморец зажег лампу, и слабый огонек резанул по глазам сильнее прожектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221