Вино разлили по стабильно немытым стаканам Джека Гугенберга, музыканты ударили по струнам, Серый – по пирожкам, и совещание началось.
Но началось оно как-то само собой не с изложения планов спасения, или хотя бы установления связи с узником королевских казематов, а с жалоб старого трактирщика на трудные времена, постоянные войны, осады и просто неподъемные налоги.
– Разве так было при прежнем Шарлемане, да упокоит его Памфамир-Памфалон с миром в своем лоне! – ностальгически вздохнул он и опрокинул в себя стакан каберне. – Нет, конечно, так, кто же спорит, да все равно не так.
– Что-то все равно было по другому, – поддержал его Мур.
– Если он каждый выходной объявлял соседям войну, скажем, или приказывал отрубить кому-нибудь что-нибудь, или вводил налоги на количество шагов по земле, превышающее в месяц сто двадцать пять – это, конечно, ничем не лучше, но все-таки была большая разница, – подтвердил Гарри.
– Какая разница? – не понял папа Карло.
– Большая разница, – пояснил Санчес.
– Да, – продолжил мастер Варас. – Он это делал с душой. Сразу было видно, что он любил свой народ, и казнил и миловал не потому, что он должен был это делать, а исключительно по велению сердца.
– Но почему же он не воспитал своего сына в таком же духе, сеньор Варас? – полюбопытствовал старик.
– Нынешний Шарлемань – не сын ему, а двоюродный брат.
– Он никогда и не должен был править, он не был рожден для этого.
– Но как же тогда случилось, что он оказался на троне, сеньор Мур? Извините, наша труппа первый раз в вашей стране, и мы не знаем ее благородной истории...
– Я эту историю слышал, – вмешался Волк. – Ничего благородного в ней нет. Кроме происхождения ее участников. Если хотите – я ее расскажу.
По окончании повествования Серого, густо приправленного его собственными комментариями и рассуждениями, директор театра закивал головой.
– О, это очень печальная история, и она напомнила мне одну пьесу – она называлась "Сердце змеи", и была написана по событиям, произошедшим в Ардоре двести лет назад – мы уже давно не играли ее, к сожалению...
– "Сердце змеи"? – встрепенулся Гугенберг. – Альфонсо Кабучо? Я читал ее. Теперь, когда вы упомянули об этом, я вижу, что эти истории действительно в чем-то похожи. Но только там в конце выясняется, что наследник остался в живых, и все эти двадцать лет его воспитывала семья герцога Какего, главного врага его семьи, и он потом убивает свою мать и сестру...
– Нет, нет, нет. Боюсь, что вы ошибаетесь, сеньор Джейкоб, – погрозил ему костлявым пальцем Карло. – Я понял, что вы имеете ввиду – это не "Сердце змеи", а "Крест и стрела" – тоже пера непревзойденного кавалера Кабучо. В "Сердце змеи" инфанта узнает его старая нянюшка по медальону, и тогда весь народ поднимается в восстании и возводит настоящего принца на престол. А какой там монолог Сесилии! – тарабарец вскочил, поставил одну ногу на табурет и, схватив нож со стола и размахивая им над головой, как мечом, продекламировал: "Изменник низкий! Проклят будешь ты! Проклятие падет на кровь детей твоих, и предки в царстве снов забудут покоенье..." – сеньора Гарджуло понесло.
– Он что, серьезно? – толкнул тихонько в бок стражника Сергий.
– Что – серьезно?
– Ну, про все это. Про потерянных наследников престола там, про нянек, медальоны, восстания... Или это типа "Лукоморских витязей"?
– Чего?
– "Приключений лукоморских витязей" – любимой книжки нашего Иванушки. Со сказками.
– Да нет, – подумав, ответил Мур. – Если припомнить, поскольку уж зашла речь, то в истории любого государства кронпринц, или, на худой конец, пропавшая принцесса, объявляющиеся из ниоткуда и узнаваемые по родимому пятну, медальону, привычке закладывать руку за борт камзола или декольте платья – самое обычное дело. Скорее, если исчезнувший без следа при таинственных и опасных обстоятельствах царственный младенец НЕ объявляется по достижении им совершеннолетия – именно это считается странным. А почему ты спрашиваешь? Если ты имеешь в виду ту битву, когда погибли наш король и юный Шарлемань – то это явно не тот случай.
– Но ведь тела их так и не нашли.
– После пожаров это бывает – иногда труп может сгореть так, что от него остается только кучка золы.
– Или не сгореть. Потому что не труп, – загадочно изрек Сергий.
– Что ты хочешь сказать? – тут заинтересовался и первопечатник.
– И как это может помочь батюшке Ивану-царевичу?
– Не предлагаешь ли ты объявить его чудом выжившим кронпринцем? – снисходительно хмыкнул Гарри. – Это же полная чушь!
– Сам дурак, – любезно улыбнулся ему Волк, а остальным торжественно провозгласил:
– Есть тут у меня одна идейка...
– Итак, любезнейший полковник Ольсен, вы говорите, что до сих пор не нашли этого мерзкого ярославского князя? – прервав доклад начальника королевских гвардейцев, принц Сержио, покручивая черный ус, поднялся с трона.
Король-отец чувствовал себя немножко нездоровым сегодня вечером после целого дня, проведенного в душных задымленных подвалах, а от воплей пытаемых у него, ко всему прочему, еще и разболелась голова, и поэтому принять ежедневный доклад высших офицеров королевства он поручил своему сыну и наследнику. Пусть мальчик приучается, почувствует себя взрослым, не все ему по кабакам шляться и с прохожими задираться.
И мальчик, почувствовав себя взрослым, не только приучался, но и приучал других. Например, все давно уже запомнили, что если юный принц говорит кому-то "любезнейший", то он имеет ввиду далеко не "милый сердцу". Хуже могло быть только "милейший", потому что, как правило, очень скоро про "милейшего" говорили или хорошо, или ничего.
– Ваше высочество, мы ненадолго прекратили поиски этого преступника, так как людей у нас осталось немного, а в городе зреет недовольство правителем после вчерашнего обстрела южной части Мюхенвальда из катапульт, и мы считаем своим долгом...
– Мне плевать, что вы считаете своим долгом. Вы должны делать то, что я считаю вашим долгом, вы поняли меня?
– Так точно...
– И где ваши люди, позвольте узнать, полковник?
– Его величество по просьбе герцога Айса передал половину моих гв...
– Моих, полковник, моих.
– Да, конечно, ваших гвардейцев ему для укрепления обороноспособности гарнизона, и поэтому...
– Поэтому вы взяли на себя смелость ослушаться моих приказаний, и полное безделье было вашей реакцией на них...
– Никак нет, ваше высочество! – глаза полковника Ольсена встретились с глазам принца, и в них офицер прочел: "милейший". – Мы старались! Мы узнали адрес того красильщика, у которого лукоморцы проживали все это время, и завтра я самолично хотел пойти и арестовать его, чтобы ваше высочество могли собственноручно... собственнолично допросить его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221