Андриутти и Коуфи сидят, развалясь в одинаковых позах — левая лодыжка на правом колене, будто ближе сдвинуть ноги им, жеребцам, природа не позволяет. Так принято сидеть в Отделе особо опасных преступлений, самом мужественном из подразделений Окружной прокуратуры Бронкса.
Оба сидят сняв пиджаки, пиджаки болтаются на крюках вешалки. Воротнички рубашек у обоих расстегнуты, узлы галстуков ослаблены. Андриутти потирает правой ладонью левое плечо, словно почесывается, а на самом деле любовно поглаживает свой выпуклый трицепс, который он старательно накачивает трижды в неделю, работая с гирями в Нью-Йоркском атлетическом клубе. Андриутти-то может себе позволить занятия в Атлетическом клубе, а не на коврике в гостиной между кадкой с драценой душистой и диваном-кроватью, ему не надо содержать жену и ребенка в термитнике на Семидесятых улицах Вест-Сайда и выкладывать за это удовольствие по 888 долларов в месяц. Его трицепсам, дельтовидным и широким спинным не угрожает атрофия. Андриутти любит обхватить себя одной мускулистой рукой за плечо другой руки и чувствовать, как от этого напрягается самый большой мускул спины — широкая спинная мышца, latissima dorse, того и гляди рубашка лопнет по швам. Крамер и Андриутти принадлежат к тому поколению, которому такие термины, как «трицепс», «дельтовидная», «широкая спинная» или «большая грудная», уже стали ближе знакомы, чем имена планет. Андриутти растирает свои трицепсы в среднем по сто двадцать раз за день.
Не переставая тереть, он поглядел на вошедшего Крамера и сказал:
— Господи ты боже мой! Те же и нищенка с мешком. Что это у тебя в пакете, Ларри? Всю неделю таскаешь один вонючий пакет. — И повернувшись к Джимми:
— Ведь верно, вылитая нищенка с мешком?
Коуфи тоже атлет, но больше увлекается триатлоном. У него узкое лицо и длинный подбородок. Он только улыбнулся Крамеру, как бы подначивая: «Ну, как ты ему ответишь?»
Крамер говорит:
— Чешется? У нашего бедного Рэя аллергия на поднятие тяжестей. Такая чесотка, терпежу нет, да?
Андриутти отнял ладонь от плеча, опустил руку.
— Ну что это за обувка, кроссовки? — наступает он на Крамера. — Ты у нас как барышня из универмага «Меррил Линч». Они тоже ходят на работу все расфуфыренные, а на ногах — резиновые шлепанцы.
— Что у тебя в пакете-то? — поинтересовался Коуфи.
— Как что? Туфли на высоких каблуках, — ответил Крамер.
Он снял пиджак, тоже подцепил его как попало на вешалку, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, растянул узел галстука, сел в свое кресло и, достав из пакета коричневые кожаные полуботинки «Джонстон и Мэрфи», принялся стягивать кроссовки.
— Джимми, ты не слышал, — говорит Андриутти, — что у всех еврейских парней — не прими на свой счет, Ларри, — у всех еврейских парней обязательно есть один голубой ген. Общеизвестный факт. Они или под дождем без зонтика не могут, или заводят у себя в квартирах всякую новомодную техническую хреновину, или на охоту не ходят, или борются за ядерное разоружение и шляются на демонстрации, или приезжают на службу в кроссовках, или еще там какая-нибудь хреномундия. Ты это знаешь?
— Одного я не понимаю, откуда ты взял, что я приму это на свой счет? — говорит Крамер.
— Нет, ты признайся по честности, Ларри, — продолжает пикировку Андриутти. — Ведь тайно, в глубине души, ты бы хотел быть итальянцем или ирландцем?
— А как же. Тогда бы я хоть не соображал, что за бодяга здесь творится.
Коуфи рассмеялся:
— Да ладно уж вам. Смотри только, чтобы Ахав не увидел на тебе кроссовок, Ларри. А то он немедленно продиктует Жанетте очередной долбаный меморандум.
— Нет, он созовет очередную долбаную пресс-конференцию, — говорит Андриутги.
— Ну, это уж, блин, обязательно.
Так начинается очередной долбаный рабочий день в долбаном Отделе особо опасных преступлений в долбаной Окружной прокуратуре долбаного Бронкса.
Один прокурорский помощник из Отдела серьезных правонарушений прозвал Эйба Вейсса Капитаном Ахавом, и теперь этим прозвищем пользуются все. Вейсс одержим горячей любовью к средствам массовой информации и неустанно гоняется за ними, выделяясь даже среди прокуроров других округов, которые, как известно, все помешаны на саморекламе. В отличие от знаменитых окружных прокуроров прошлого, таких, как Фрэнк Хоган, Берт Робертс и Марио Мерола, Вейсс в суде даже не показывается. У него на это нет времени. Сутки коротки, всего 24 часа, а надо поддерживать связь с Первым, Вторым, Четвертым, Пятым, Седьмым и Одиннадцатым телеканалами, а также с газетами «Дейли ньюс», «Пост», «Сити лайт» и «Таймс».
Джимми Коуфи сказал:
— Я только что был у Капитана Ахава. Вы бы слышали…
— Да? Зачем? — с любопытством и некоторой завистью перебил его Крамер.
— Он нас вдвоем с Верни вызвал. Интересуется делом Мура.
— Ну и как?
— Да типичная бодяга. Этот Мур, он владелец большого дома в Ривердейле, и там с ними проживала теща, тридцать семь годков кишки у него мотала. Потом вдруг — раз! и он теряет работу. Он работал в перестраховочной конторе, получал двести тысяч или даже триста, а тут восемь месяцев, девять месяцев сидит без работы, нигде не может устроиться, и он совсем уж не знает, куда, к эдакой матери, податься. Так? Ну и вот. Ковыряется он однажды у себя в саду, а теща выходит и говорит: «Вот то-то. Знай свое место». Дословно: «Знай свое место. Шел бы ты в садовники». Тут он взбеленился, идет в дом и говорит .жене: «Ну, достала меня твоя мамаша. Пойду сниму ружье и припугну ее хорошенько». Поднялся в спальню, взял там свой дробовик 12-го калибра и идет с ним прямо на тещу, хочет дать ей шороху, чтобы знала. Он ей только сказал: «Вот что, Глэдис…» — споткнулся о половик, ружье выстрелило — ба-бах! — и убийство 2-й степени.
— А Вейссу-то что до этого?
— Ну как же. Белый, с деньгами, крупный домовладелец в Ривердейле. Возможно, он попытается выдать это за выстрел по случайности.
— Есть шансы?
— Куда там. Я у него обвинитель, вижу его насквозь. Типичный разбогатевший ирландец, но все равно ирландец, до пуза. Утопает в раскаянии. До того, хрен дери, извелся, можно подумать, что застрелил родную маму. Во всем винит себя одного. Готов взять на себя любую вину. Посади его Берни перед видеокамерой, и в Бронксе не останется ни одного нераскрытого преступления за последние пять лет. Этот все берет на себя. Да, красиво бы можно все обделать… Мура это. Бодяга.
«Бодяга» понятна Крамеру и Андриутти без дальнейших разъяснений. В Бронксе не только сам Капитан Ахав, но и все прокурорские помощники от юнца-итальянца, только-только со скамьи Юридической школы Святого Иоанна, и до начальника отдела ирландца Берни Фицгиббона, который у них самый старый, ему сорок два, лелеют мечту о Великом Белом Ответчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Оба сидят сняв пиджаки, пиджаки болтаются на крюках вешалки. Воротнички рубашек у обоих расстегнуты, узлы галстуков ослаблены. Андриутти потирает правой ладонью левое плечо, словно почесывается, а на самом деле любовно поглаживает свой выпуклый трицепс, который он старательно накачивает трижды в неделю, работая с гирями в Нью-Йоркском атлетическом клубе. Андриутти-то может себе позволить занятия в Атлетическом клубе, а не на коврике в гостиной между кадкой с драценой душистой и диваном-кроватью, ему не надо содержать жену и ребенка в термитнике на Семидесятых улицах Вест-Сайда и выкладывать за это удовольствие по 888 долларов в месяц. Его трицепсам, дельтовидным и широким спинным не угрожает атрофия. Андриутти любит обхватить себя одной мускулистой рукой за плечо другой руки и чувствовать, как от этого напрягается самый большой мускул спины — широкая спинная мышца, latissima dorse, того и гляди рубашка лопнет по швам. Крамер и Андриутти принадлежат к тому поколению, которому такие термины, как «трицепс», «дельтовидная», «широкая спинная» или «большая грудная», уже стали ближе знакомы, чем имена планет. Андриутти растирает свои трицепсы в среднем по сто двадцать раз за день.
Не переставая тереть, он поглядел на вошедшего Крамера и сказал:
— Господи ты боже мой! Те же и нищенка с мешком. Что это у тебя в пакете, Ларри? Всю неделю таскаешь один вонючий пакет. — И повернувшись к Джимми:
— Ведь верно, вылитая нищенка с мешком?
Коуфи тоже атлет, но больше увлекается триатлоном. У него узкое лицо и длинный подбородок. Он только улыбнулся Крамеру, как бы подначивая: «Ну, как ты ему ответишь?»
Крамер говорит:
— Чешется? У нашего бедного Рэя аллергия на поднятие тяжестей. Такая чесотка, терпежу нет, да?
Андриутти отнял ладонь от плеча, опустил руку.
— Ну что это за обувка, кроссовки? — наступает он на Крамера. — Ты у нас как барышня из универмага «Меррил Линч». Они тоже ходят на работу все расфуфыренные, а на ногах — резиновые шлепанцы.
— Что у тебя в пакете-то? — поинтересовался Коуфи.
— Как что? Туфли на высоких каблуках, — ответил Крамер.
Он снял пиджак, тоже подцепил его как попало на вешалку, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, растянул узел галстука, сел в свое кресло и, достав из пакета коричневые кожаные полуботинки «Джонстон и Мэрфи», принялся стягивать кроссовки.
— Джимми, ты не слышал, — говорит Андриутти, — что у всех еврейских парней — не прими на свой счет, Ларри, — у всех еврейских парней обязательно есть один голубой ген. Общеизвестный факт. Они или под дождем без зонтика не могут, или заводят у себя в квартирах всякую новомодную техническую хреновину, или на охоту не ходят, или борются за ядерное разоружение и шляются на демонстрации, или приезжают на службу в кроссовках, или еще там какая-нибудь хреномундия. Ты это знаешь?
— Одного я не понимаю, откуда ты взял, что я приму это на свой счет? — говорит Крамер.
— Нет, ты признайся по честности, Ларри, — продолжает пикировку Андриутти. — Ведь тайно, в глубине души, ты бы хотел быть итальянцем или ирландцем?
— А как же. Тогда бы я хоть не соображал, что за бодяга здесь творится.
Коуфи рассмеялся:
— Да ладно уж вам. Смотри только, чтобы Ахав не увидел на тебе кроссовок, Ларри. А то он немедленно продиктует Жанетте очередной долбаный меморандум.
— Нет, он созовет очередную долбаную пресс-конференцию, — говорит Андриутги.
— Ну, это уж, блин, обязательно.
Так начинается очередной долбаный рабочий день в долбаном Отделе особо опасных преступлений в долбаной Окружной прокуратуре долбаного Бронкса.
Один прокурорский помощник из Отдела серьезных правонарушений прозвал Эйба Вейсса Капитаном Ахавом, и теперь этим прозвищем пользуются все. Вейсс одержим горячей любовью к средствам массовой информации и неустанно гоняется за ними, выделяясь даже среди прокуроров других округов, которые, как известно, все помешаны на саморекламе. В отличие от знаменитых окружных прокуроров прошлого, таких, как Фрэнк Хоган, Берт Робертс и Марио Мерола, Вейсс в суде даже не показывается. У него на это нет времени. Сутки коротки, всего 24 часа, а надо поддерживать связь с Первым, Вторым, Четвертым, Пятым, Седьмым и Одиннадцатым телеканалами, а также с газетами «Дейли ньюс», «Пост», «Сити лайт» и «Таймс».
Джимми Коуфи сказал:
— Я только что был у Капитана Ахава. Вы бы слышали…
— Да? Зачем? — с любопытством и некоторой завистью перебил его Крамер.
— Он нас вдвоем с Верни вызвал. Интересуется делом Мура.
— Ну и как?
— Да типичная бодяга. Этот Мур, он владелец большого дома в Ривердейле, и там с ними проживала теща, тридцать семь годков кишки у него мотала. Потом вдруг — раз! и он теряет работу. Он работал в перестраховочной конторе, получал двести тысяч или даже триста, а тут восемь месяцев, девять месяцев сидит без работы, нигде не может устроиться, и он совсем уж не знает, куда, к эдакой матери, податься. Так? Ну и вот. Ковыряется он однажды у себя в саду, а теща выходит и говорит: «Вот то-то. Знай свое место». Дословно: «Знай свое место. Шел бы ты в садовники». Тут он взбеленился, идет в дом и говорит .жене: «Ну, достала меня твоя мамаша. Пойду сниму ружье и припугну ее хорошенько». Поднялся в спальню, взял там свой дробовик 12-го калибра и идет с ним прямо на тещу, хочет дать ей шороху, чтобы знала. Он ей только сказал: «Вот что, Глэдис…» — споткнулся о половик, ружье выстрелило — ба-бах! — и убийство 2-й степени.
— А Вейссу-то что до этого?
— Ну как же. Белый, с деньгами, крупный домовладелец в Ривердейле. Возможно, он попытается выдать это за выстрел по случайности.
— Есть шансы?
— Куда там. Я у него обвинитель, вижу его насквозь. Типичный разбогатевший ирландец, но все равно ирландец, до пуза. Утопает в раскаянии. До того, хрен дери, извелся, можно подумать, что застрелил родную маму. Во всем винит себя одного. Готов взять на себя любую вину. Посади его Берни перед видеокамерой, и в Бронксе не останется ни одного нераскрытого преступления за последние пять лет. Этот все берет на себя. Да, красиво бы можно все обделать… Мура это. Бодяга.
«Бодяга» понятна Крамеру и Андриутти без дальнейших разъяснений. В Бронксе не только сам Капитан Ахав, но и все прокурорские помощники от юнца-итальянца, только-только со скамьи Юридической школы Святого Иоанна, и до начальника отдела ирландца Берни Фицгиббона, который у них самый старый, ему сорок два, лелеют мечту о Великом Белом Ответчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213