— Она потупила густо накрашенные глаза. Свесила голову. У нее задрожала нижняя губа, затряслись всклокоченные волосы, задергались плечи.
Слезы.
— Бога ради, Айрин! Перестань.
Слезы.
— Ну хорошо. Слушай… Я выясню, по какой статье тебя хотят привлечь, и буду представлять тебя на предварительном слушании. Но и только, имей в виду.
Слезы! Слезы бьют все, даже после стольких тысячелетий. Женщина кивает, как нашаливший ребенок. И идет через ослепительно освещенную приемную, виляя лоснящимся черным задом. Один из кожаных мужчин на диване напротив встречается с Шерманом глазами и произносит улыбаясь, как мужчина мужчине:
— Ой, карамба!
Здесь, на чужой территории, Шерман чувствует себя обязанным ответить на улыбку улыбкой. А «шулер» появился на пороге снова.
— Мистер Мак-Кой? Я Том Киллиан.
Шерман встает. Рукопожатие. Киллиан жмет не очень крепко, Шерман вспоминает двух сыщиков. И идет следом за Киллианом по внутреннему коридору. С потолка изливается слепящий свет.
Офис Киллиана небольшой, модерный и сумрачный. Без окон. Но зато нет этого ослепительного освещения. Шерман взглянул на потолок. Из девяти скрытых ламп семь либо вывинчены, либо перегорели и не заменены. Шерман сказал:
— Там такой свет… — и покачал головою не договорив.
— Точно, — соглашается Киллиан. — Вот что выходит, если твоя баба — дизайнер. Мужик, у которого мы арендуем помещение, привел сюда раз свою хахальницу, а она нашла, что здесь мрачно. Ну, и добавила света, не поскупилась. Сдвинутая на киловаттах. Ей тут нужен стиль «Бискайский пляж», такой творческий замысел.
Но Шерман после слов «твоя баба — дизайнер» больше уже ничего не слышит. Он всегда с мужской самоуверенностью думал, что ему, Властителю Вселенной, подвластны любые стороны жизни. И вот теперь, как и многие добропорядочные американцы до него, вдруг почувствовал, что «любые стороны жизни» занимательны только со стороны, из публики. Разве можно свои важные личные решения доверять подобному субъекту в подобном антураже? А он-то позвонил в «Пирс-и-Пирс» и сказался больным — жалкая, убогая, мелкая ложь! — ради того только, чтобы очутиться в этой грязной трущобе на дне юридического мира!
Киллиан молча указал ему на стул — модерный, из гнутых хромированных трубок, с ярко-красной обивкой, — и Шерман сел. Спинка слишком низкая, удобно не устроишься. Второй стул, на котором сидит за столом Киллиан, кажется не лучше, Киллиан вздохнул и закатил глаза.
— Вы слышали, я вел переговоры со своей клиенткой мисс…
Он обозначил ладонями в воздухе выпуклые формы.
— Да.
— Вот вам типичное уголовное дело во всей красе.
Выговор у Киллиана такой нечеткий, некультурный, что Шерман сначала подумал было, что тот передразнивает свою клиентку. Но нет, это он сам, накрахмаленный франт, говорит на жаргоне нью-йоркских улиц, глотая согласные, искажая гласные. Впрочем, его слова все-таки немного приободрили Шермана: значит, понимает, что Шерман незнаком с уголовными нравами, что он принадлежит к более высоким сферам.
— За что ее? — поинтересовался он.
— За наркотики. Кому еще по карману нанимать адвоката на восемь недель кряду? — И без подготовки переменил тему:
— Фредди изложил мне ваш случай. И в городских газетах я читал. Фредди — отличный малый, но слишком высокого полета птица, чтобы читать желтую прессу. А я читаю. Так что давайте-ка рассказывайте поподробнее, что там у вас произошло.
Шерман начал запинаясь, но оказалось, как ни странно, что исповедоваться перед этим человеком, в этом помещении, совсем не трудно. Франтоватый уголовный адвокат с перебитым носом и священник — оба люди из другого мира.
Он рассказывал, а пластмассовый селектор на столе то и дело издавал легкий писк, и латиноамериканский голос из приемной произносил: «Мистер Киллиан… Вас мистер Сканнези по три ноль», или: «Мистер Ротблатт по три один». А Киллиан отвечал: «Скажите, я позвоню», — и слушал дальше. Но вот аппарат опять пискнул, и женщина объявила: «Мистер Леонг по три ноль».
— Скажите, что я… Нет, ладно, я отвечу. — Киллиан презрительно машет рукой, мол, это все пустяки по сравнению с нашим разговором, я только две секунды…
— О-ооо, привет, Ли! Как делишки?.. Ну? Ей-богу?.. А я, знаете, недавно читал про вас книгу… Ну, не лично про вас, вообще про Леонгов… Стану я вам врать. Мне что, ножа в спину захотелось?
Шермана раздражает задержка. В то же время он прислушивается с уважением: у Киллиана, оказывается, клиент — китаец, наверно, по процессу о манипуляциях с голосами.
Но вот наконец Киллиан кончил разговор, положил трубку и обернулся к Шерману:
— Итак, вы отвезли машину в гараж, перемолвились парой слов со служителем и пешком вернулись домой.
Этим он показывает, что вклинившийся разговор не сбил его с темы.
И Шерман продолжает свою повесть, вплоть до появления в квартире детективов Мартина и Гольдберга.
Киллиан перегнулся к нему через стол и сказал:
— Ну, хорошо. Теперь запомните наперед одно: в дальнейшем ваша задача — держать язык за зубами. Поняли меня? Оттого что вы станете с кем-то об этом разговаривать, хоть с кем, вам никакой пользы не будет. Единственно только опять начнут дергать, как те два агента.
— А что я мог сделать? Они уже вошли в дом. Им сказали, что я наверху. Если бы я отказался от встречи, это был бы верный знак, что я что-то скрываю.
— Надо было сказать им: «Джентльмены, рад был познакомиться, вы проводите расследование, у меня в таких делах нет никакого опыта, поэтому обратитесь к моему адвокату, и всего наилучшего, смотрите, когда будете выходить, чтобы вас не ударило дверью».
— Но даже и это….
— По крайней мере, было бы лучше, чем получилось. Согласны? На самом деле они бы подумали: «Ишь важная птица, живет на Парк авеню и не имеет ни времени, ни охоты разговаривать с нашим братом. У него для таких дел наняты люди». От этого бы к вам хуже, думаю, относиться не стали. Ладно, наперед знайте. — Киллиан хмыкнул и потряс головой. — Надо же каков! Предуведомление о правах зачитал! Интересно бы на него посмотреть… небось проживает, дурья башка, в халупе на две семьи где-нибудь в Массапикве, а расселся в квартире на Парк авеню и сообщает хозяину, что, если у того нет средств на адвоката, власти предоставят ему защиту бесплатно! И дальше по тексту. Ха-ха.
С чего это он так веселится?
Шерман обиженно спросил:
— Ну и что это должно означать?
— А то, что они стараются набрать материал на уголовное обвинение.
— Какого рода?
— Какого рода материал или какого рода обвинение?
— Какого рода обвинение?
— Есть разные возможности. Если Лэмб не помрет — тогда опасная халатность за рулем.
— А это не одно и то же, что неосторожное вождение машины?
— Не одно и то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Слезы.
— Бога ради, Айрин! Перестань.
Слезы.
— Ну хорошо. Слушай… Я выясню, по какой статье тебя хотят привлечь, и буду представлять тебя на предварительном слушании. Но и только, имей в виду.
Слезы! Слезы бьют все, даже после стольких тысячелетий. Женщина кивает, как нашаливший ребенок. И идет через ослепительно освещенную приемную, виляя лоснящимся черным задом. Один из кожаных мужчин на диване напротив встречается с Шерманом глазами и произносит улыбаясь, как мужчина мужчине:
— Ой, карамба!
Здесь, на чужой территории, Шерман чувствует себя обязанным ответить на улыбку улыбкой. А «шулер» появился на пороге снова.
— Мистер Мак-Кой? Я Том Киллиан.
Шерман встает. Рукопожатие. Киллиан жмет не очень крепко, Шерман вспоминает двух сыщиков. И идет следом за Киллианом по внутреннему коридору. С потолка изливается слепящий свет.
Офис Киллиана небольшой, модерный и сумрачный. Без окон. Но зато нет этого ослепительного освещения. Шерман взглянул на потолок. Из девяти скрытых ламп семь либо вывинчены, либо перегорели и не заменены. Шерман сказал:
— Там такой свет… — и покачал головою не договорив.
— Точно, — соглашается Киллиан. — Вот что выходит, если твоя баба — дизайнер. Мужик, у которого мы арендуем помещение, привел сюда раз свою хахальницу, а она нашла, что здесь мрачно. Ну, и добавила света, не поскупилась. Сдвинутая на киловаттах. Ей тут нужен стиль «Бискайский пляж», такой творческий замысел.
Но Шерман после слов «твоя баба — дизайнер» больше уже ничего не слышит. Он всегда с мужской самоуверенностью думал, что ему, Властителю Вселенной, подвластны любые стороны жизни. И вот теперь, как и многие добропорядочные американцы до него, вдруг почувствовал, что «любые стороны жизни» занимательны только со стороны, из публики. Разве можно свои важные личные решения доверять подобному субъекту в подобном антураже? А он-то позвонил в «Пирс-и-Пирс» и сказался больным — жалкая, убогая, мелкая ложь! — ради того только, чтобы очутиться в этой грязной трущобе на дне юридического мира!
Киллиан молча указал ему на стул — модерный, из гнутых хромированных трубок, с ярко-красной обивкой, — и Шерман сел. Спинка слишком низкая, удобно не устроишься. Второй стул, на котором сидит за столом Киллиан, кажется не лучше, Киллиан вздохнул и закатил глаза.
— Вы слышали, я вел переговоры со своей клиенткой мисс…
Он обозначил ладонями в воздухе выпуклые формы.
— Да.
— Вот вам типичное уголовное дело во всей красе.
Выговор у Киллиана такой нечеткий, некультурный, что Шерман сначала подумал было, что тот передразнивает свою клиентку. Но нет, это он сам, накрахмаленный франт, говорит на жаргоне нью-йоркских улиц, глотая согласные, искажая гласные. Впрочем, его слова все-таки немного приободрили Шермана: значит, понимает, что Шерман незнаком с уголовными нравами, что он принадлежит к более высоким сферам.
— За что ее? — поинтересовался он.
— За наркотики. Кому еще по карману нанимать адвоката на восемь недель кряду? — И без подготовки переменил тему:
— Фредди изложил мне ваш случай. И в городских газетах я читал. Фредди — отличный малый, но слишком высокого полета птица, чтобы читать желтую прессу. А я читаю. Так что давайте-ка рассказывайте поподробнее, что там у вас произошло.
Шерман начал запинаясь, но оказалось, как ни странно, что исповедоваться перед этим человеком, в этом помещении, совсем не трудно. Франтоватый уголовный адвокат с перебитым носом и священник — оба люди из другого мира.
Он рассказывал, а пластмассовый селектор на столе то и дело издавал легкий писк, и латиноамериканский голос из приемной произносил: «Мистер Киллиан… Вас мистер Сканнези по три ноль», или: «Мистер Ротблатт по три один». А Киллиан отвечал: «Скажите, я позвоню», — и слушал дальше. Но вот аппарат опять пискнул, и женщина объявила: «Мистер Леонг по три ноль».
— Скажите, что я… Нет, ладно, я отвечу. — Киллиан презрительно машет рукой, мол, это все пустяки по сравнению с нашим разговором, я только две секунды…
— О-ооо, привет, Ли! Как делишки?.. Ну? Ей-богу?.. А я, знаете, недавно читал про вас книгу… Ну, не лично про вас, вообще про Леонгов… Стану я вам врать. Мне что, ножа в спину захотелось?
Шермана раздражает задержка. В то же время он прислушивается с уважением: у Киллиана, оказывается, клиент — китаец, наверно, по процессу о манипуляциях с голосами.
Но вот наконец Киллиан кончил разговор, положил трубку и обернулся к Шерману:
— Итак, вы отвезли машину в гараж, перемолвились парой слов со служителем и пешком вернулись домой.
Этим он показывает, что вклинившийся разговор не сбил его с темы.
И Шерман продолжает свою повесть, вплоть до появления в квартире детективов Мартина и Гольдберга.
Киллиан перегнулся к нему через стол и сказал:
— Ну, хорошо. Теперь запомните наперед одно: в дальнейшем ваша задача — держать язык за зубами. Поняли меня? Оттого что вы станете с кем-то об этом разговаривать, хоть с кем, вам никакой пользы не будет. Единственно только опять начнут дергать, как те два агента.
— А что я мог сделать? Они уже вошли в дом. Им сказали, что я наверху. Если бы я отказался от встречи, это был бы верный знак, что я что-то скрываю.
— Надо было сказать им: «Джентльмены, рад был познакомиться, вы проводите расследование, у меня в таких делах нет никакого опыта, поэтому обратитесь к моему адвокату, и всего наилучшего, смотрите, когда будете выходить, чтобы вас не ударило дверью».
— Но даже и это….
— По крайней мере, было бы лучше, чем получилось. Согласны? На самом деле они бы подумали: «Ишь важная птица, живет на Парк авеню и не имеет ни времени, ни охоты разговаривать с нашим братом. У него для таких дел наняты люди». От этого бы к вам хуже, думаю, относиться не стали. Ладно, наперед знайте. — Киллиан хмыкнул и потряс головой. — Надо же каков! Предуведомление о правах зачитал! Интересно бы на него посмотреть… небось проживает, дурья башка, в халупе на две семьи где-нибудь в Массапикве, а расселся в квартире на Парк авеню и сообщает хозяину, что, если у того нет средств на адвоката, власти предоставят ему защиту бесплатно! И дальше по тексту. Ха-ха.
С чего это он так веселится?
Шерман обиженно спросил:
— Ну и что это должно означать?
— А то, что они стараются набрать материал на уголовное обвинение.
— Какого рода?
— Какого рода материал или какого рода обвинение?
— Какого рода обвинение?
— Есть разные возможности. Если Лэмб не помрет — тогда опасная халатность за рулем.
— А это не одно и то же, что неосторожное вождение машины?
— Не одно и то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213