Крамеру:
— Заметили, в каком виде там Мак-Кой стоял? Полный раздрызг. Милт говорит, что он и в суде был такой же. Говорит, в жутком был виде. В чем дело-то?
— Так ведь… — начал Крамер. — В общем, всего и делов, что дождь. Пока стоял в очереди в Центральный распределитель, промок. Его заставили ждать вместе со всеми в очереди, в чем весь и смысл был. Чтоб никаких поблажек.
— Это ладно, — отозвался Вейсс, — но, бога ради, мы притащили в суд Парк авеню, а Милт говорит, что у парня был вид, будто его только что из реки выудили. Да тут еще Берни мне из-за этого кровь портит. Вообще не хотел его через распределитель тащить.
— Ну, не такой уж у него был скверный вид, мистер Вейсс, — сказал Крамер.
— Зовите меня Эйбом.
Крамер кивнул, про себя, однако, решив, что для приличия надо немного выждать, прежде чем пробовать обращаться к начальнику по имени.
— Вид был как у каждого, кого приводят из вольеров.
— Да тут еще Томми Киллиан из-за этого вонь подымает, — Вейсс махнул рукой в сторону телевизоров.
"Ну, — подумал Крамер, — вот и пришлось тебе выйти лицом к лицу против двух «ослов». Берни был, мягко говоря, недоволен, когда Вейсс вопреки его воле приказал Крамеру поднять вопрос о пересмотре суммы залога для Мак-Коя с десяти тысяч долларов до двухсот пятидесяти, после того как Берни с Киллианом сговорились на десяти тысячах. Фицгиббону Вейсс объяснил, что все это лишь для того, чтобы успокоить разгневанных людей; пусть соседи Лэмба видят: к Мак-Кою не будут относиться по-особенному, — дескать, он знал заранее, что все равно Ауэрбах не станет устанавливать такой высокий залог. Но для Берни это было нарушением контракта, отступлением от правил «Банка Взаимных Услуг», от тайного кодекса ирландской взаимовыручки в системе уголовного права.
Крамер заметил, что по лицу Вейсса прошла тень, и тот сказал:
— Ладно, пусть Томми повякает. Если ублажать каждого, можно с ума спятить. Я должен был принять решение, и я его принял. Фицгиббону Томми нравится, ну и пусть себе. Мне самому Томми нравится. Но Берни прямо расстелиться перед ним готов! Наобещал Киллиану такого, что, дай ему волю, Мак-Кой продефилировал бы мимо нас словно принц Чарльз. Сколько он там просидел, в этих вольерах?
— Да так, около четырех часов.
— Ну, это ведь примерно в пределах обычного, правда?
— Приблизительно. В моей практике бывало, что обвиняемого возили из одного полицейского участка в другой, потом в Центральный распределитель, потом на Райкерс-Айленд, потом обратно в Центральный распределитель и только после этого с ним разбирались. Если арестуют в пятницу вечером, попадаешь в круговерть на весь уик-энд. И вот уж у таких обвиняемых потом видок — не позавидуешь. Мак-Кою даже не пришлось начинать с полицейского участка и ехать в распределитель в тюремном фургоне.
— Ну, тогда я и вовсе не понимаю, к чему весь сыр-бор. С ним что-нибудь случилось в этих вольерах? О чем крик-то?
— Ничего не случилось. Компьютер, кажется, сломался. В результате — задержка. Но такое тоже сплошь и рядом бывает. Обычная история.
— Хотите знать, что я про это думаю? Я думаю, Берни, сам того не сознавая — не поймите меня превратно, я Берни люблю и уважаю, — но, по-моему, он, сам того не сознавая, думает, будто с человеком вроде этого Мак-Коя надо обходиться как-то по-особенному, потому что он белый и потому что известная персона. В общем, туг дело тонкое. Берни ирландец и Томми тоже ирландец, а ирландцам присуще врожденное чувство раболепия, что ли, хотя сами они этого не сознают. На задних лапах готовы ходить перед белыми англосаксами-протестантами вроде Мак-Коя и при этом думают, будто ведут себя как завзятые экстремисты из Ирландской республиканской армии <Ирландская республиканская армия — террористическая организация национал-сепаратистов в Северной Ирландии.>. В общем-то это мелочи, но такие, как Берни, волей-неволей идут у своего раболепия на поводу, пусть даже и безотчетно. Но мы ведь не БАСПов представляем, Ларри. Я очень удивлюсь, если в Бронксе найдется хоть один БАСП. Ну, может быть, один и живет где-нибудь в Ривердейле.
Крамер хмыкнул.
— Да нет, я серьезно, — сказал Вейсс. — Это же Бронкс. Лаборатория межэтнических отношений. Это я так его называю: лаборатория межэтнических отношений.
Верно: он называл Бронкс лабораторией межэтнических отношений. Он произносил эти слова каждый день, словно забыв о том, что все, кто попадал в его кабинет, сто раз это от него слышали. Но Крамер нынче был расположен прощать Вейссу такое фанфаронство. Да и не только прощать… понимать… и принимать его помпезные формулировки. Вейсс прав. Нельзя возглавлять систему уголовного права в Бронксе, притворяясь при этом, будто находишься в чуточку сдвинутом с места Манхэттене.
— Подите сюда, — позвал Вейсс.
Он встал из своего необъятного кресла и, подойдя к окну, поманил к себе Крамера. Отсюда, с шестого этажа здания, стоящего на холме, вид открывался великолепный. Окно было достаточно высоко, чтобы все мерзкие и убогие детали отступили и возобладала топография — красивые пологие холмы Бронкса. Внизу лежал стадион «Янки» и парк Джона Маллэли, который с такой высоты выглядел зеленым и невинным. А прямо впереди, в отдалении, на той стороне Гарлем-ривер вставали силуэты Северного Манхэттена, прежде всего Пресвитерианский медицинский центр, и весь этот вид отсюда казался ласковой пасторалью вроде пейзажей старых художников, которые в качестве фона всегда располагают несколько развесистых деревьев и мягкие пушистые облака.
— Поглядите вниз, на эти улицы, Ларри, — заговорил Вейсс. — Что видите? Кого видите?
На самом деле все, что Крамер мог видеть, — это маленькие фигурки, движущиеся по Сто шестьдесят первой улице и Уолтон авеню. С такой высоты они были как насекомые.
— Поголовно одних черных и пуэрториканцев, — сам себе ответил Вейсс. — Там больше не встретишь даже ни одного старого еврея, ни одного итальянца, а ведь это самый центр Бронкса. Для Бронкса это то же, что для Бруклина Монтэгю-стрит или Ратушная площадь для Манхэттена. Бывало, летом евреи усаживались вечерами у своих дверей прямо на улице — да-да, вот здесь, на Большой Магистрали, просто сидели и глядели на проходящие автомобили. Теперь посидеть тут не заставишь и Чарльза Бронсона <Известный американский актер, как правило играющий роли отчаянно смелых борцов с преступностью.>. Пришла новая эпоха, а никто этого еще не понимает. Когда я был мальчишкой, в Бронксе верховодили ирландцы. Долго верховодили. Помните, был такой Чарли Бакли? Конгрессмен Чарли Бакли, помните? Нет, вы чересчур молоды. А Чарли Бакли был правителем Бронкса и ирландцем до мозга костей. Пожалуй, лет тридцать назад Чарли Бакли был здесь все еще в силе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
— Заметили, в каком виде там Мак-Кой стоял? Полный раздрызг. Милт говорит, что он и в суде был такой же. Говорит, в жутком был виде. В чем дело-то?
— Так ведь… — начал Крамер. — В общем, всего и делов, что дождь. Пока стоял в очереди в Центральный распределитель, промок. Его заставили ждать вместе со всеми в очереди, в чем весь и смысл был. Чтоб никаких поблажек.
— Это ладно, — отозвался Вейсс, — но, бога ради, мы притащили в суд Парк авеню, а Милт говорит, что у парня был вид, будто его только что из реки выудили. Да тут еще Берни мне из-за этого кровь портит. Вообще не хотел его через распределитель тащить.
— Ну, не такой уж у него был скверный вид, мистер Вейсс, — сказал Крамер.
— Зовите меня Эйбом.
Крамер кивнул, про себя, однако, решив, что для приличия надо немного выждать, прежде чем пробовать обращаться к начальнику по имени.
— Вид был как у каждого, кого приводят из вольеров.
— Да тут еще Томми Киллиан из-за этого вонь подымает, — Вейсс махнул рукой в сторону телевизоров.
"Ну, — подумал Крамер, — вот и пришлось тебе выйти лицом к лицу против двух «ослов». Берни был, мягко говоря, недоволен, когда Вейсс вопреки его воле приказал Крамеру поднять вопрос о пересмотре суммы залога для Мак-Коя с десяти тысяч долларов до двухсот пятидесяти, после того как Берни с Киллианом сговорились на десяти тысячах. Фицгиббону Вейсс объяснил, что все это лишь для того, чтобы успокоить разгневанных людей; пусть соседи Лэмба видят: к Мак-Кою не будут относиться по-особенному, — дескать, он знал заранее, что все равно Ауэрбах не станет устанавливать такой высокий залог. Но для Берни это было нарушением контракта, отступлением от правил «Банка Взаимных Услуг», от тайного кодекса ирландской взаимовыручки в системе уголовного права.
Крамер заметил, что по лицу Вейсса прошла тень, и тот сказал:
— Ладно, пусть Томми повякает. Если ублажать каждого, можно с ума спятить. Я должен был принять решение, и я его принял. Фицгиббону Томми нравится, ну и пусть себе. Мне самому Томми нравится. Но Берни прямо расстелиться перед ним готов! Наобещал Киллиану такого, что, дай ему волю, Мак-Кой продефилировал бы мимо нас словно принц Чарльз. Сколько он там просидел, в этих вольерах?
— Да так, около четырех часов.
— Ну, это ведь примерно в пределах обычного, правда?
— Приблизительно. В моей практике бывало, что обвиняемого возили из одного полицейского участка в другой, потом в Центральный распределитель, потом на Райкерс-Айленд, потом обратно в Центральный распределитель и только после этого с ним разбирались. Если арестуют в пятницу вечером, попадаешь в круговерть на весь уик-энд. И вот уж у таких обвиняемых потом видок — не позавидуешь. Мак-Кою даже не пришлось начинать с полицейского участка и ехать в распределитель в тюремном фургоне.
— Ну, тогда я и вовсе не понимаю, к чему весь сыр-бор. С ним что-нибудь случилось в этих вольерах? О чем крик-то?
— Ничего не случилось. Компьютер, кажется, сломался. В результате — задержка. Но такое тоже сплошь и рядом бывает. Обычная история.
— Хотите знать, что я про это думаю? Я думаю, Берни, сам того не сознавая — не поймите меня превратно, я Берни люблю и уважаю, — но, по-моему, он, сам того не сознавая, думает, будто с человеком вроде этого Мак-Коя надо обходиться как-то по-особенному, потому что он белый и потому что известная персона. В общем, туг дело тонкое. Берни ирландец и Томми тоже ирландец, а ирландцам присуще врожденное чувство раболепия, что ли, хотя сами они этого не сознают. На задних лапах готовы ходить перед белыми англосаксами-протестантами вроде Мак-Коя и при этом думают, будто ведут себя как завзятые экстремисты из Ирландской республиканской армии <Ирландская республиканская армия — террористическая организация национал-сепаратистов в Северной Ирландии.>. В общем-то это мелочи, но такие, как Берни, волей-неволей идут у своего раболепия на поводу, пусть даже и безотчетно. Но мы ведь не БАСПов представляем, Ларри. Я очень удивлюсь, если в Бронксе найдется хоть один БАСП. Ну, может быть, один и живет где-нибудь в Ривердейле.
Крамер хмыкнул.
— Да нет, я серьезно, — сказал Вейсс. — Это же Бронкс. Лаборатория межэтнических отношений. Это я так его называю: лаборатория межэтнических отношений.
Верно: он называл Бронкс лабораторией межэтнических отношений. Он произносил эти слова каждый день, словно забыв о том, что все, кто попадал в его кабинет, сто раз это от него слышали. Но Крамер нынче был расположен прощать Вейссу такое фанфаронство. Да и не только прощать… понимать… и принимать его помпезные формулировки. Вейсс прав. Нельзя возглавлять систему уголовного права в Бронксе, притворяясь при этом, будто находишься в чуточку сдвинутом с места Манхэттене.
— Подите сюда, — позвал Вейсс.
Он встал из своего необъятного кресла и, подойдя к окну, поманил к себе Крамера. Отсюда, с шестого этажа здания, стоящего на холме, вид открывался великолепный. Окно было достаточно высоко, чтобы все мерзкие и убогие детали отступили и возобладала топография — красивые пологие холмы Бронкса. Внизу лежал стадион «Янки» и парк Джона Маллэли, который с такой высоты выглядел зеленым и невинным. А прямо впереди, в отдалении, на той стороне Гарлем-ривер вставали силуэты Северного Манхэттена, прежде всего Пресвитерианский медицинский центр, и весь этот вид отсюда казался ласковой пасторалью вроде пейзажей старых художников, которые в качестве фона всегда располагают несколько развесистых деревьев и мягкие пушистые облака.
— Поглядите вниз, на эти улицы, Ларри, — заговорил Вейсс. — Что видите? Кого видите?
На самом деле все, что Крамер мог видеть, — это маленькие фигурки, движущиеся по Сто шестьдесят первой улице и Уолтон авеню. С такой высоты они были как насекомые.
— Поголовно одних черных и пуэрториканцев, — сам себе ответил Вейсс. — Там больше не встретишь даже ни одного старого еврея, ни одного итальянца, а ведь это самый центр Бронкса. Для Бронкса это то же, что для Бруклина Монтэгю-стрит или Ратушная площадь для Манхэттена. Бывало, летом евреи усаживались вечерами у своих дверей прямо на улице — да-да, вот здесь, на Большой Магистрали, просто сидели и глядели на проходящие автомобили. Теперь посидеть тут не заставишь и Чарльза Бронсона <Известный американский актер, как правило играющий роли отчаянно смелых борцов с преступностью.>. Пришла новая эпоха, а никто этого еще не понимает. Когда я был мальчишкой, в Бронксе верховодили ирландцы. Долго верховодили. Помните, был такой Чарли Бакли? Конгрессмен Чарли Бакли, помните? Нет, вы чересчур молоды. А Чарли Бакли был правителем Бронкса и ирландцем до мозга костей. Пожалуй, лет тридцать назад Чарли Бакли был здесь все еще в силе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213