Рассеянно раздумывая, что значит быть влюбленной, она принялась искать в шкафу свою любимую черную мини-юбку и сапоги. У нее был замечательный коричнево-малиновый свитер - с высоким воротом и без рукавов, - который будет прекрасно смотреться с короткой черной курткой.
Она надеялась, что Брайан Томас избавится не только от излишней сдержанности, но и от своей одежды.
- Итак, это все, что ты знаешь. - Бенцу хотелось схватить своего брата за воротник и придушить его на месте. Что такое происходило с Джеймсом? Священник, который не может держать свои руки подальше от женщин - женщин Бенца.
Неправда, Бенц, ты сам оттолкнул Оливию, напомнила его совесть.
Криминалисты все еще занимались сбором улик, в то время как Монтойя на улице разговаривал с прессой, а также допрашивал соседних жителей в надежде найти человека, который хоть что-нибудь видел.
Джеймс повторил свой рассказ полудюжине полицейских без всяких противоречий. Бенц почти верил ему. Почти. Джеймс сидел здесь, в церковном кабинете, на лице его были морщины от напряжения, во взгляде мука, и он нервно потирал руки. Он казался по-настоящему обезумевшим от горя. На убийцу он не походил.
Он священник, у него темные волосы, голубые глаза, и он носит кольцо с темным камнем... Он знает Оливию, и, судя по всему, близко, раз он не выполняет свои обеты; он обнаружил труп и был весь в крови - вероятнее всего, в крови жертвы.
- Так что насчет твоих прихожан? Есть среди них похожие на психов?
- Несколько. Одни давно страдают слабоумием, у нас есть несколько прихожан, в дееспособности которых можно усомниться, но есть ли у нас человек, которого я счел бы свихнувшимся садистом, способным на убийство? Нет... некоторые странные, конечно, и кого-то я толком не знаю, но нет, я не думаю, что кто-нибудь из них... - Его голос оборвался. - Не могу точно сказать.
- Еще как можешь. Если они добрые католики, разве они тебе не исповедуются?
Секунду Джеймс не двигался. Он сложил губы трубочкой и повернул свое кольцо. Бенц задел больное место. Он ждал. Наконец Джеймс произнес:
- Хороший католик не совершил бы убийства.
- А плохой?
Джеймс сглотнул.
- Все дети господни...
Бенц перегнулся через стол и схватил брата за чистую рубашку. С окровавленной работали криминалисты.
- Прибереги подобные разговоры для своих прихожан, понял? Не все дети господни хорошие люди. Некоторые плохие. Больные. Слабоумные. У них в голове не все правильно работает, и они действуют иначе. Они плохие, Джеймс. Злые. Поэтому не говори мне всякой ерунды! Ты знаешь кого-нибудь, кто мог убить Микки Гейнса или одну из других жертв?
- Я... у меня нет доказательств.
- А интуиция? Внутреннее ощущение? Все такое прочее, Джеймс. Речь идет о жизни людей; ты хочешь, чтобы случившееся с этим пареньком, - свободной рукой он сделал жест, охватывающий церковь и алтарь, - произошло с кем-нибудь еще? Знаешь, что я думаю? Именно ты рассказал, как истязали святых. Я готов поставить свою пенсию на то, что этого паренька убил тот же самый убийца. Поэтому помоги мне, а?
- Я пытаюсь, но я не знаю, кто это сделал, - ответил он с мукой во взгляде, и его лицо, казалось, постарело на десять с лишним лет.
- Ты что-то знаешь! - сердито выпалил Бенц, брызжа слюной.
Джеймс, которого что-то грызло изнутри, покачал головой:
- Я ничего не могу тебе рассказать.
- Ты лицемерный, ханжеский сукин сын. Людей убивают! С ужасающей жестокостью. Микки Гейнс - это лишь верхушка айсберга. - Он напряг пальцы, которыми держал рубашку брата из гладкой ткани. - Если можешь, ты должен помочь мне остановить все это!
- Я сделаю все, что в моих силах.
- Черта с два! - Бенц опустил руку, но остался стоять так близко, что едва не касался носом лица Джеймса. - Ты сказал, что тебе нужно было обсудить с богом какие-то проблемы.
- Да. - Джеймс облизал губы.
- Какие?
Челюсть Джеймса непроизвольно дрогнула.
- Какие проблемы? - снова спросил Бенц, сузив глаза.
- Целибат, - тихим шепотом ответил он.
В самую точку. Бенц почувствовал себя так, словно получил неожиданный удар в живот.
- А еще что?
- А этого мало? - Голубые глаза Джеймса встретились с глазами Бенца.
- У тебя роман с Оливией Бенчет. - Это был не вопрос. В комнате на мгновение повисла тишина. Стало так тихо, что звуки ночи, казалось, начали проникать сквозь закрытые окна.
- Откуда ты ее знаешь? - наконец спросил Джеймс.
- Она тебе не рассказывала? - Глаза Бенца сузились.
Джеймс покачал головой, затем откинулся на спинку стула и повернулся так, чтобы можно было смотреть в окно и не видеть лица единокровного брата.
- Нет.
- И ты не говорил ей, что мы единокровные братья? - Бенц отошел от стола, чтобы снова не кинуться на брата и не вырубить его. Сегодня он был сильно на взводе - адреналин, усиленный яростью.
- А с чего я должен был упоминать? Она знает лишь, что у меня есть единокровный брат, с которым у меня не слишком теплые отношения. А почему ты ей не говорил?
- Об этом никогда не заходила речь.
Джеймс фыркнул, и в этот же момент дверь в кабинет, распахнувшись с глухим стуком, ударила о стену.
Бенц вздрогнул, а в кабинет вошел преисполненный достоинства пожилой священник.
- Что происходит? - спросил он. Взор его голубых глаз был властным, голос низким, сердитым и насмешливым. Из-под его стихаря так и сочилось самодовольство. - Почему дом господень полон полиции и прессы? Мне позвонила госпожа Фландерс, живущая неподалеку, и сообщила, что произошла какая-то неприятность... - Его взгляд остановился на Бенце, который уже открыл свой бумажник, в котором был его значок.
- Произошло убийство, прелат. Здесь, в церкви, - объяснил Джеймс. - Микки Гейнс.
Лицо прелата смертельно побледнело, и у него стали подкашиваться ноги.
- Нет... но я только что его видел ...он должен был запереть... - Он умолк, прислонившись к стене, закрыл глаза и перекрестился. Он весь стал каким-то безжизненным. - Не могу поверить в это.
- Вы оставили дверь открытой? - спросил Джеймс.
- Ты же знаешь, как я к этому отношусь... Микки? О господи. - Моргая, словно желая прояснить мысли, он снова быстро перекрестился, качая в неверии головой.
- Расскажите мне, что вам известно, - произнес Бенц и открыл блокнот.
- Ничего... это один из мальчиков, которые помогают в проведении служб... - Его голос дрогнул, и он закрыл лицо руками. - Не могу поверить... не Микки... не Микки. - Раздался стук, и Монтойя просунул голову в дверь. Он переводил взгляд с одного священника на другого.
- Вы Рой О'Хара? - спросил он, и прелат кивнул, после чего нашел в себе силы выпрямиться во весь рост.
- Да, а что?
Монтойя встретился взглядом с Бенцем.
- Несколько лет назад было одно дело. Мальчик в Джексоне, Миссисипи.
Отец О'Хара стал еще бледнее, и для Бенца кое-что стало проясняться. Реджи Бенчет говорил ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Она надеялась, что Брайан Томас избавится не только от излишней сдержанности, но и от своей одежды.
- Итак, это все, что ты знаешь. - Бенцу хотелось схватить своего брата за воротник и придушить его на месте. Что такое происходило с Джеймсом? Священник, который не может держать свои руки подальше от женщин - женщин Бенца.
Неправда, Бенц, ты сам оттолкнул Оливию, напомнила его совесть.
Криминалисты все еще занимались сбором улик, в то время как Монтойя на улице разговаривал с прессой, а также допрашивал соседних жителей в надежде найти человека, который хоть что-нибудь видел.
Джеймс повторил свой рассказ полудюжине полицейских без всяких противоречий. Бенц почти верил ему. Почти. Джеймс сидел здесь, в церковном кабинете, на лице его были морщины от напряжения, во взгляде мука, и он нервно потирал руки. Он казался по-настоящему обезумевшим от горя. На убийцу он не походил.
Он священник, у него темные волосы, голубые глаза, и он носит кольцо с темным камнем... Он знает Оливию, и, судя по всему, близко, раз он не выполняет свои обеты; он обнаружил труп и был весь в крови - вероятнее всего, в крови жертвы.
- Так что насчет твоих прихожан? Есть среди них похожие на психов?
- Несколько. Одни давно страдают слабоумием, у нас есть несколько прихожан, в дееспособности которых можно усомниться, но есть ли у нас человек, которого я счел бы свихнувшимся садистом, способным на убийство? Нет... некоторые странные, конечно, и кого-то я толком не знаю, но нет, я не думаю, что кто-нибудь из них... - Его голос оборвался. - Не могу точно сказать.
- Еще как можешь. Если они добрые католики, разве они тебе не исповедуются?
Секунду Джеймс не двигался. Он сложил губы трубочкой и повернул свое кольцо. Бенц задел больное место. Он ждал. Наконец Джеймс произнес:
- Хороший католик не совершил бы убийства.
- А плохой?
Джеймс сглотнул.
- Все дети господни...
Бенц перегнулся через стол и схватил брата за чистую рубашку. С окровавленной работали криминалисты.
- Прибереги подобные разговоры для своих прихожан, понял? Не все дети господни хорошие люди. Некоторые плохие. Больные. Слабоумные. У них в голове не все правильно работает, и они действуют иначе. Они плохие, Джеймс. Злые. Поэтому не говори мне всякой ерунды! Ты знаешь кого-нибудь, кто мог убить Микки Гейнса или одну из других жертв?
- Я... у меня нет доказательств.
- А интуиция? Внутреннее ощущение? Все такое прочее, Джеймс. Речь идет о жизни людей; ты хочешь, чтобы случившееся с этим пареньком, - свободной рукой он сделал жест, охватывающий церковь и алтарь, - произошло с кем-нибудь еще? Знаешь, что я думаю? Именно ты рассказал, как истязали святых. Я готов поставить свою пенсию на то, что этого паренька убил тот же самый убийца. Поэтому помоги мне, а?
- Я пытаюсь, но я не знаю, кто это сделал, - ответил он с мукой во взгляде, и его лицо, казалось, постарело на десять с лишним лет.
- Ты что-то знаешь! - сердито выпалил Бенц, брызжа слюной.
Джеймс, которого что-то грызло изнутри, покачал головой:
- Я ничего не могу тебе рассказать.
- Ты лицемерный, ханжеский сукин сын. Людей убивают! С ужасающей жестокостью. Микки Гейнс - это лишь верхушка айсберга. - Он напряг пальцы, которыми держал рубашку брата из гладкой ткани. - Если можешь, ты должен помочь мне остановить все это!
- Я сделаю все, что в моих силах.
- Черта с два! - Бенц опустил руку, но остался стоять так близко, что едва не касался носом лица Джеймса. - Ты сказал, что тебе нужно было обсудить с богом какие-то проблемы.
- Да. - Джеймс облизал губы.
- Какие?
Челюсть Джеймса непроизвольно дрогнула.
- Какие проблемы? - снова спросил Бенц, сузив глаза.
- Целибат, - тихим шепотом ответил он.
В самую точку. Бенц почувствовал себя так, словно получил неожиданный удар в живот.
- А еще что?
- А этого мало? - Голубые глаза Джеймса встретились с глазами Бенца.
- У тебя роман с Оливией Бенчет. - Это был не вопрос. В комнате на мгновение повисла тишина. Стало так тихо, что звуки ночи, казалось, начали проникать сквозь закрытые окна.
- Откуда ты ее знаешь? - наконец спросил Джеймс.
- Она тебе не рассказывала? - Глаза Бенца сузились.
Джеймс покачал головой, затем откинулся на спинку стула и повернулся так, чтобы можно было смотреть в окно и не видеть лица единокровного брата.
- Нет.
- И ты не говорил ей, что мы единокровные братья? - Бенц отошел от стола, чтобы снова не кинуться на брата и не вырубить его. Сегодня он был сильно на взводе - адреналин, усиленный яростью.
- А с чего я должен был упоминать? Она знает лишь, что у меня есть единокровный брат, с которым у меня не слишком теплые отношения. А почему ты ей не говорил?
- Об этом никогда не заходила речь.
Джеймс фыркнул, и в этот же момент дверь в кабинет, распахнувшись с глухим стуком, ударила о стену.
Бенц вздрогнул, а в кабинет вошел преисполненный достоинства пожилой священник.
- Что происходит? - спросил он. Взор его голубых глаз был властным, голос низким, сердитым и насмешливым. Из-под его стихаря так и сочилось самодовольство. - Почему дом господень полон полиции и прессы? Мне позвонила госпожа Фландерс, живущая неподалеку, и сообщила, что произошла какая-то неприятность... - Его взгляд остановился на Бенце, который уже открыл свой бумажник, в котором был его значок.
- Произошло убийство, прелат. Здесь, в церкви, - объяснил Джеймс. - Микки Гейнс.
Лицо прелата смертельно побледнело, и у него стали подкашиваться ноги.
- Нет... но я только что его видел ...он должен был запереть... - Он умолк, прислонившись к стене, закрыл глаза и перекрестился. Он весь стал каким-то безжизненным. - Не могу поверить в это.
- Вы оставили дверь открытой? - спросил Джеймс.
- Ты же знаешь, как я к этому отношусь... Микки? О господи. - Моргая, словно желая прояснить мысли, он снова быстро перекрестился, качая в неверии головой.
- Расскажите мне, что вам известно, - произнес Бенц и открыл блокнот.
- Ничего... это один из мальчиков, которые помогают в проведении служб... - Его голос дрогнул, и он закрыл лицо руками. - Не могу поверить... не Микки... не Микки. - Раздался стук, и Монтойя просунул голову в дверь. Он переводил взгляд с одного священника на другого.
- Вы Рой О'Хара? - спросил он, и прелат кивнул, после чего нашел в себе силы выпрямиться во весь рост.
- Да, а что?
Монтойя встретился взглядом с Бенцем.
- Несколько лет назад было одно дело. Мальчик в Джексоне, Миссисипи.
Отец О'Хара стал еще бледнее, и для Бенца кое-что стало проясняться. Реджи Бенчет говорил ему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116