- Почему бы и нет?
Правящее Кольцо. Если мы овладеем им, власть перейдет к нам. Именно
поэтому я и призвал вас сюда. У меня на службе много глаз, и я думал, вы
знаете, где находится эта драгоценная вещица. Разве не так? Иначе зачем же
Девять расспрашивали об Уделе, и какие дела там у вас?"
И он не смог скрыть внезапного блеска глаз.
"Саруман, - сказал я, отстраняясь, - только одна рука может владеть
Кольцом, и вы отлично знаете это, так что не трудитесь говорить мы! Но я
не дам вам его, нет, я не сообщу вам о нем ничего, теперь, когда я понял,
что у вас на уме. Вы были главой Совета, но вы не смогли скрыть свою
сущность. Итак, выбор, по-видимому, заключается в том, чтобы подчиниться
либо Саурону, либо вам. Я не сделаю ни того, ни другого. Есть ли у вас
другое предложение про запас?"
Теперь он был холоден и спокоен.
"Да, - сказал он, - я и не ожидал, что вы проявите мудрость. Но я дам
вам возможность присоединиться ко мне добровольно и тем самым избавить
себя от многих беспокойств и страданий. Третья возможность - оставаться
здесь до конца."
"До какого конца?"
"Пока вы не откроете мне, как найти кольцо. У меня есть способы
убедить вас. Или пока оно не будет найдено вопреки вам и правитель найдет
время заняться вами, скажем, для того, чтобы найти достойное
вознаграждение за помехи и дерзость Гэндальфа Серого."
"Это может оказаться нелегким делом", - заметил я.
Он засмеялся: мои слова были пустой угрозой, и он знал это.
Они поместили меня одного в башне Ортханка, в месте, откуда Саруман
обычно наблюдал звезды: спуститься оттуда можно было только по узкой
лесенке из многих тысяч ступеней, и долина оттуда кажется расположенной
далеко внизу. Я взглянул на нее и увидел, что если раньше она была зеленой
и прекрасной, то теперь покрылась ямами и кузницами. Волки и орки
поселились в Изенгарде, ибо Саруман собрал огромные силы, чтобы
соперничать с Сауроном. Над всей долиной висел темный дым, окутывая стены
Ортханка. Я одиноко стоял на острове в облаках. У меня не было возможности
бежать, и дни мои были горькими. Я страдал от холода, к тому же там было
немного места, где бы я мог бродить взад и вперед, размышляя о всадниках
на севере.
Я был уверен в том, что всадники действительно возникли вновь, хотя
слова Сарумана могли оказаться ложью. Задолго до прибытия в Изенгард
слышал я новости, в значении которых невозможно было ошибиться. Страх за
друзей в Уделе поселился в моем сердце, но я продолжал надеяться. Я
надеялся, что Фродо, получив мое письмо, немедленно пуститься в путь, и
достигнет Раздола раньше, чем начнется смертоносное преследование. Однако
и мой страх, и моя надежда оказались напрасными. Надежда моя основывалась
на толстяке из Пригорья, а страх - на хитрости и коварстве Саурона. Но
толстяк, продающий эль, имел слишком много забот, а сила Саурона все еще
меньше, чем кажется. Но в кольце Изенгарда мне, пойманному в ловушку и
одинокому, было трудно представить себе, что охотники, перед которыми все
бежит или сдается, потерпят неудачу в Уделе.
- Я видел вас! - воскликнул Фродо. - Вы ходили взад и вперед. Луна
отражалась в ваших волосах.
Гэндальф удивленно замолчал и посмотрел на него.
- Это был только сон, - объяснил Фродо, - но сейчас я вдруг вспомнил
о нем. Я почти забыл его. Это было некоторое время назад, я думаю, уже
после того, как я покинул Удел.
- Тогда сон твой пришел поздно, - сказал Гэндальф, - как ты увидишь.
Я был в трудном положении. Те, кто хорошо меня знает, согласятся, что я
редко бывал в таком затруднении и не привык переносить такие неудачи.
Гэндальф Серый пойман, как муха, предательской сетью паука! Но даже самый
хитрый паук может изготовить недостаточно прочную нить.
Вначале я опасался - и на это, несомненно, надеялся Саруман, - что
Радагаст также пал. Однако я не уловил ни намека на что-либо неладное в
его голосе или виде во время нашей встречи. Если бы я уловил хоть
что-нибудь, я не отправился бы в Изенгард или сделал бы это более
осторожно. Так подумал и Саруман, поэтому он скрыл свое намерение и
обманул своего посланника. Было бы бесполезно пытаться склонить честного
Радагаста к предательству. Но он сам верил в свои слова и поэтому убедил и
меня.
Но в этом заключалась и слабость плана Сарумана. Ибо Радагаст не
видел причин, почему бы ему не выполнить мою просьбу. Он отправился в
Лихолесье, где у него было много старых друзей. И орлы гор далеко
разлетелись во все стороны и увидели собирающихся волков и орков, и
увидели девять всадников, разъезжающих туда и сюда, и услышали новость о
побеге Голлума. И они послали вестника, чтобы сообщить эти новости мне.
Поэтому однажды в лунную ночь на исходе лета Гвайхир крылатый
владыка, самый быстрый из великих орлов, никем не замеченный, подлетел к
Ортханку. Он нашел меня на вершине башни. Я заговорил с ним, и он унес
меня, прежде чем Саруман узнал об этом. Я был уже далеко от Изенгарда,
когда волки и орки вышли из ворот и пустились в погоню.
"Далеко ли ты можешь нести меня?" - задал я вопрос Гвайхиру.
"Много лиг, - ответил он, - но не до конца земли. Я послан нести
новости, а не груз."
"Тогда мне нужен на земле конь, - сказал я, - и конь очень быстрый:
никогда раньше я так не торопился."
"Я отнесу тебя в Эдорас, где в своих залах обитает владыка Рохана, -
сказал он, - это не очень далеко отсюда."
Я обрадовался, потому что в Риддермарке, в Рохане, живут рохирримы,
повелители коней, и лошади, выращенные здесь, высоко ценятся повсюду между
Туманными и Белыми горами.
"Как ты думаешь, можно ли по-прежнему доверять людям Рохана?" -
спросил я у Гвайхира, потому что измена Сарумана подорвала мою веру в
людей.
"Они платят ежегодную дань лошадьми, отсылая их в Мордор, - ответил
он. - Но они еще не в рабстве. Однако, если, как ты говоришь, Саруман
перешел на сторону зла, их судьба решена."
Незадолго до рассвета он посадил меня в земле Рохан. Мой рассказ
приближается к концу. Осталось рассказать совсем немного. В Рохане уже
действовала ложь Сарумана, и король этой земли не стал слушать мои
предупреждения. Он просил меня взять коня и уходить. Я выбрал
понравившегося мне коня, чем он был очень недоволен. Я взял лучшую в его
земле лошадь, никогда раньше не попадался мне лучший конь.
- Тогда это должно быть действительно благородное животное, - сказал
Арагорн, - но это больше всех новостей огорчает меня: вот какую дань
получает Саурон. Совсем не так было, когда я находился на той земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Правящее Кольцо. Если мы овладеем им, власть перейдет к нам. Именно
поэтому я и призвал вас сюда. У меня на службе много глаз, и я думал, вы
знаете, где находится эта драгоценная вещица. Разве не так? Иначе зачем же
Девять расспрашивали об Уделе, и какие дела там у вас?"
И он не смог скрыть внезапного блеска глаз.
"Саруман, - сказал я, отстраняясь, - только одна рука может владеть
Кольцом, и вы отлично знаете это, так что не трудитесь говорить мы! Но я
не дам вам его, нет, я не сообщу вам о нем ничего, теперь, когда я понял,
что у вас на уме. Вы были главой Совета, но вы не смогли скрыть свою
сущность. Итак, выбор, по-видимому, заключается в том, чтобы подчиниться
либо Саурону, либо вам. Я не сделаю ни того, ни другого. Есть ли у вас
другое предложение про запас?"
Теперь он был холоден и спокоен.
"Да, - сказал он, - я и не ожидал, что вы проявите мудрость. Но я дам
вам возможность присоединиться ко мне добровольно и тем самым избавить
себя от многих беспокойств и страданий. Третья возможность - оставаться
здесь до конца."
"До какого конца?"
"Пока вы не откроете мне, как найти кольцо. У меня есть способы
убедить вас. Или пока оно не будет найдено вопреки вам и правитель найдет
время заняться вами, скажем, для того, чтобы найти достойное
вознаграждение за помехи и дерзость Гэндальфа Серого."
"Это может оказаться нелегким делом", - заметил я.
Он засмеялся: мои слова были пустой угрозой, и он знал это.
Они поместили меня одного в башне Ортханка, в месте, откуда Саруман
обычно наблюдал звезды: спуститься оттуда можно было только по узкой
лесенке из многих тысяч ступеней, и долина оттуда кажется расположенной
далеко внизу. Я взглянул на нее и увидел, что если раньше она была зеленой
и прекрасной, то теперь покрылась ямами и кузницами. Волки и орки
поселились в Изенгарде, ибо Саруман собрал огромные силы, чтобы
соперничать с Сауроном. Над всей долиной висел темный дым, окутывая стены
Ортханка. Я одиноко стоял на острове в облаках. У меня не было возможности
бежать, и дни мои были горькими. Я страдал от холода, к тому же там было
немного места, где бы я мог бродить взад и вперед, размышляя о всадниках
на севере.
Я был уверен в том, что всадники действительно возникли вновь, хотя
слова Сарумана могли оказаться ложью. Задолго до прибытия в Изенгард
слышал я новости, в значении которых невозможно было ошибиться. Страх за
друзей в Уделе поселился в моем сердце, но я продолжал надеяться. Я
надеялся, что Фродо, получив мое письмо, немедленно пуститься в путь, и
достигнет Раздола раньше, чем начнется смертоносное преследование. Однако
и мой страх, и моя надежда оказались напрасными. Надежда моя основывалась
на толстяке из Пригорья, а страх - на хитрости и коварстве Саурона. Но
толстяк, продающий эль, имел слишком много забот, а сила Саурона все еще
меньше, чем кажется. Но в кольце Изенгарда мне, пойманному в ловушку и
одинокому, было трудно представить себе, что охотники, перед которыми все
бежит или сдается, потерпят неудачу в Уделе.
- Я видел вас! - воскликнул Фродо. - Вы ходили взад и вперед. Луна
отражалась в ваших волосах.
Гэндальф удивленно замолчал и посмотрел на него.
- Это был только сон, - объяснил Фродо, - но сейчас я вдруг вспомнил
о нем. Я почти забыл его. Это было некоторое время назад, я думаю, уже
после того, как я покинул Удел.
- Тогда сон твой пришел поздно, - сказал Гэндальф, - как ты увидишь.
Я был в трудном положении. Те, кто хорошо меня знает, согласятся, что я
редко бывал в таком затруднении и не привык переносить такие неудачи.
Гэндальф Серый пойман, как муха, предательской сетью паука! Но даже самый
хитрый паук может изготовить недостаточно прочную нить.
Вначале я опасался - и на это, несомненно, надеялся Саруман, - что
Радагаст также пал. Однако я не уловил ни намека на что-либо неладное в
его голосе или виде во время нашей встречи. Если бы я уловил хоть
что-нибудь, я не отправился бы в Изенгард или сделал бы это более
осторожно. Так подумал и Саруман, поэтому он скрыл свое намерение и
обманул своего посланника. Было бы бесполезно пытаться склонить честного
Радагаста к предательству. Но он сам верил в свои слова и поэтому убедил и
меня.
Но в этом заключалась и слабость плана Сарумана. Ибо Радагаст не
видел причин, почему бы ему не выполнить мою просьбу. Он отправился в
Лихолесье, где у него было много старых друзей. И орлы гор далеко
разлетелись во все стороны и увидели собирающихся волков и орков, и
увидели девять всадников, разъезжающих туда и сюда, и услышали новость о
побеге Голлума. И они послали вестника, чтобы сообщить эти новости мне.
Поэтому однажды в лунную ночь на исходе лета Гвайхир крылатый
владыка, самый быстрый из великих орлов, никем не замеченный, подлетел к
Ортханку. Он нашел меня на вершине башни. Я заговорил с ним, и он унес
меня, прежде чем Саруман узнал об этом. Я был уже далеко от Изенгарда,
когда волки и орки вышли из ворот и пустились в погоню.
"Далеко ли ты можешь нести меня?" - задал я вопрос Гвайхиру.
"Много лиг, - ответил он, - но не до конца земли. Я послан нести
новости, а не груз."
"Тогда мне нужен на земле конь, - сказал я, - и конь очень быстрый:
никогда раньше я так не торопился."
"Я отнесу тебя в Эдорас, где в своих залах обитает владыка Рохана, -
сказал он, - это не очень далеко отсюда."
Я обрадовался, потому что в Риддермарке, в Рохане, живут рохирримы,
повелители коней, и лошади, выращенные здесь, высоко ценятся повсюду между
Туманными и Белыми горами.
"Как ты думаешь, можно ли по-прежнему доверять людям Рохана?" -
спросил я у Гвайхира, потому что измена Сарумана подорвала мою веру в
людей.
"Они платят ежегодную дань лошадьми, отсылая их в Мордор, - ответил
он. - Но они еще не в рабстве. Однако, если, как ты говоришь, Саруман
перешел на сторону зла, их судьба решена."
Незадолго до рассвета он посадил меня в земле Рохан. Мой рассказ
приближается к концу. Осталось рассказать совсем немного. В Рохане уже
действовала ложь Сарумана, и король этой земли не стал слушать мои
предупреждения. Он просил меня взять коня и уходить. Я выбрал
понравившегося мне коня, чем он был очень недоволен. Я взял лучшую в его
земле лошадь, никогда раньше не попадался мне лучший конь.
- Тогда это должно быть действительно благородное животное, - сказал
Арагорн, - но это больше всех новостей огорчает меня: вот какую дань
получает Саурон. Совсем не так было, когда я находился на той земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141