Уехать надолго — значит стать в доме чужим человеком; надо снова перевариться в общем котле. А он возвращался с женой, и это удваивало трудности адаптации. От дум начинала болеть голова, и Фан опасался, что сон — этот капризник, который является, лишь когда его не зовут,— сыграет с ним очередную шутку. Поэтому он решил, что лучше погулять по палубе, чем класть голову на горячую подушку.
Жоуцзя долго ждала, что муж явится к ней с повинной, но не дождалась и уснула, забыв о своих обидах.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О деликатности Жоуцзя Фан сообщал родным в том письме, в котором рассказывал о своей помолвке. Прочтя сыновнее послание, Фан Дунь-вэн раскудахтался, как наседка, и через минуту весь дом узнал о происшедшем. Старики сначала изумились, потом рассердились. Особенно возмущалась госпожа Фан — как это сын посмел обручиться без согласия родителей. Но отец, поразмыслив, заявил:
— Мы выполнили родительский долг, посватав его за дочку Чжоу. Теперь он решал сам. Что ж, если все обойдется удачно — тем лучше, будет плохо — по крайней мере, он не сможет переложить вину на нас. Стоит ли лезть в их дела?
— Интересно, какова она из себя, эта Сунь? Хунцзянь такой недогадливый, хоть бы карточку прислал! — сказала мать.
Фан Дунь-вэн перечитал письмо, обратив при этом внимание на фразу о деликатности Сунь. Как и все не слишком образованные люди, госпожа Фан свято верила всему, что написано черными иероглифами на белой бумаге, но ее смутило соображение географического порядка:
— А она не из другой провинции? У этих, пришлых, грубый нрав, им с нами не сойтись.
— Не из другой провинции, а из другого уезда,— ответила невестка.
— Хорошо уже то, что Хунцзянь считает ее деликатной,— заметил отец.— А уж нам ждать от нынешних невесток почтительности не приходится.
Невестки переглянулись и убрали веселое выражение со своих физиономий.
— Хорошо бы узнать, есть ли деньги у семьи Сунь,— снова заговорила мать.
— Ее отец работает в газете. Кто-кто, а уж газетчики умеют делать деньги,— усмехнулся господин Фан.— Я смотрю, поговорка о недалеком человеке, которому больше везет,— как раз для нашего Хунцзяня. Первый раз он обручился с дочерью банкира. Во второй раз подружился с дочерью Су Хунъе — человека денежного и влиятельного. И вот теперь эта Сунь. Надо думать, семья у нее со средствами, и сама она кончила университет, может заработать на жизнь самостоятельно.
Одной этой тирадой господин Фан, сам того не подозревая, восстановил против себя обеих невесток: и та и другая были из небогатых семей и окончили лишь среднюю школу.
Письмо из Гонконга, в котором сын сообщал о свадьбе и просил денег, вновь удивило и рассердило отца, который надолго погрузился в раздумье. Затем он закрылся с женой в спальне, и они тщательно изучили письмо. Госпожа Фан ворчала, что Жоуцзя соблазнила сына, а Фан Дунь-вэн без всякого почтения отзывался о свободной любви и современных формах брака. При этом он полагал, что позор любого члена семьи пятнает прежде всего главу этой семьи и что неприятное происшествие со старшим сыном следует скрывать не только от посторонних, но и от других сыновей и от невесток.
— Воистину, дети даются нам за наши грехи, всю жизнь приходится из-за них страдать,— вздохнул он.— Мать, не надо на них сердиться. Не забыли зарегистрироваться — и на том спасибо.
За ужином Дунь-вэн, улыбаясь вполне естественно, объявил:
— Сегодня пришло письмо от Хунцзяня. Один из его попутчиков решил сыграть свадьбу в Гонконге, а вашему старшему брату стало завидно, вот они с барышней Сунь и решили последовать этому примеру. Уж эта мне молодежь — все норовит сделать побыстрей. Еще он пишет, что хотел избавить нас от лишних затрат и хлопот. Значит, заботится о нас! Верно, мать?
Выждав, пока остальные члены семьи придут в себя от этой новости, он продолжал:
— Я нес все расходы по женитьбе Пэнту и Фэнъи. Сейчас я не подниму такую свадьбу, какую полагалось бы устроить по нашим обычаям, так что бережливость Хунцзяня меня только радует. И все же ты, Пэнту, отправь завтра от моего имени денежный перевод телеграфом, а то старший сын может обидеться — почему это родители отнеслись к нему хуже, чем к братьям.
Вставая из-за стола, Дунь-вэн добавил:
— Хунцзянь неплохо придумал. О свадьбе-то хлопочут не сами новобрачные, а их близкие. Женись он в Шанхае, все заботы свалились бы не только на нас с матерью, но и на братьев с невестками. А теперь мы от этого избавлены.
Дунь-вэн был уверен, что его разъяснения устраняют какие бы то ни было недоуменные вопросы у младших сыновей и невесток. В этот вечер в его дневнике появилась запись: «Пришло письмо из Гонконга от Хунцзяня. Сообщает, что церемония брака с госпожой Сунь Жоуцзя будет совершена там. Очевидно, он учитывает нынешние трудности и стремится к экономии. Весьма похвально. Пошлю перевод в качестве свадебного подарка».
Жена Фэнъи, младшего брата Хунцзяня, умывалась перед сном, когда к ней вошла вторая невестка.
— Ну, как тебе новость? По-моему, тут что-то не так. Неужели они не могли потерпеть три или четыре дня до Шанхая?
— Еще когда они вдруг известили о помолвке, я подумала, что эта спешка неспроста! — откликнулась младшая невестка, не желая отстать от второй.
— Верно! И я так подумала. В каком месяце была у них помолвка? — Они посчитали по пальцам и рассмеялись. Фэнъи, человек простодушный, смотрел на них непонимающими глазами. Жена Пэнту рассмеялась:
— Дорогой зять, наша новая невестка, видать, побьет все семейные рекорды!
Спустя несколько дней пришла свадебная фотография. Жоуцзя на карточке вышла почти такой, какой ей самой хотелось себя видеть. Отцу Хунцзяня она сразу понравилась, мать несколько раз надевала очки и вглядывалась в изображение. Фэнъи тихо сказал жене:
— Сунь Жоуцзя ничего на вид, куда красивее, чем покойная дочь банкира.
— По фотографии трудно судить,— усмехнулась она.— Одни люди на снимках всегда получаются хорошо, другие всегда плохо. Вот приедет, будет видно. Скажи лучше, почему она не снялась во весь рост? Наверно, у нее есть такие недостатки, каких не скроют ни фата, ни цветы. Хочешь, побьемся об заклад? И вот я, которая вошла в ваш дом по всем правилам, должна буду, по-твоему, звать такую женщину «старшей невесткой»? Что ни говори, обидно.
Жена Пэнту изложила мужу свои соображения в следующих словах:
— Ты обратил внимание? У Сунь Жоуцзя в лице есть что-то отталкивающее, сразу видно, что непутевая женщина. Да другая и не поступила бы так бесстыдно. А твои старики сдуру-то ее превозносят! Не хочу хвалиться, но в моей семье все мы, сестры, вели себя как положено. Не только дружков не заводили, даже с женихами не переписывались — отец не разрешал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Жоуцзя долго ждала, что муж явится к ней с повинной, но не дождалась и уснула, забыв о своих обидах.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О деликатности Жоуцзя Фан сообщал родным в том письме, в котором рассказывал о своей помолвке. Прочтя сыновнее послание, Фан Дунь-вэн раскудахтался, как наседка, и через минуту весь дом узнал о происшедшем. Старики сначала изумились, потом рассердились. Особенно возмущалась госпожа Фан — как это сын посмел обручиться без согласия родителей. Но отец, поразмыслив, заявил:
— Мы выполнили родительский долг, посватав его за дочку Чжоу. Теперь он решал сам. Что ж, если все обойдется удачно — тем лучше, будет плохо — по крайней мере, он не сможет переложить вину на нас. Стоит ли лезть в их дела?
— Интересно, какова она из себя, эта Сунь? Хунцзянь такой недогадливый, хоть бы карточку прислал! — сказала мать.
Фан Дунь-вэн перечитал письмо, обратив при этом внимание на фразу о деликатности Сунь. Как и все не слишком образованные люди, госпожа Фан свято верила всему, что написано черными иероглифами на белой бумаге, но ее смутило соображение географического порядка:
— А она не из другой провинции? У этих, пришлых, грубый нрав, им с нами не сойтись.
— Не из другой провинции, а из другого уезда,— ответила невестка.
— Хорошо уже то, что Хунцзянь считает ее деликатной,— заметил отец.— А уж нам ждать от нынешних невесток почтительности не приходится.
Невестки переглянулись и убрали веселое выражение со своих физиономий.
— Хорошо бы узнать, есть ли деньги у семьи Сунь,— снова заговорила мать.
— Ее отец работает в газете. Кто-кто, а уж газетчики умеют делать деньги,— усмехнулся господин Фан.— Я смотрю, поговорка о недалеком человеке, которому больше везет,— как раз для нашего Хунцзяня. Первый раз он обручился с дочерью банкира. Во второй раз подружился с дочерью Су Хунъе — человека денежного и влиятельного. И вот теперь эта Сунь. Надо думать, семья у нее со средствами, и сама она кончила университет, может заработать на жизнь самостоятельно.
Одной этой тирадой господин Фан, сам того не подозревая, восстановил против себя обеих невесток: и та и другая были из небогатых семей и окончили лишь среднюю школу.
Письмо из Гонконга, в котором сын сообщал о свадьбе и просил денег, вновь удивило и рассердило отца, который надолго погрузился в раздумье. Затем он закрылся с женой в спальне, и они тщательно изучили письмо. Госпожа Фан ворчала, что Жоуцзя соблазнила сына, а Фан Дунь-вэн без всякого почтения отзывался о свободной любви и современных формах брака. При этом он полагал, что позор любого члена семьи пятнает прежде всего главу этой семьи и что неприятное происшествие со старшим сыном следует скрывать не только от посторонних, но и от других сыновей и от невесток.
— Воистину, дети даются нам за наши грехи, всю жизнь приходится из-за них страдать,— вздохнул он.— Мать, не надо на них сердиться. Не забыли зарегистрироваться — и на том спасибо.
За ужином Дунь-вэн, улыбаясь вполне естественно, объявил:
— Сегодня пришло письмо от Хунцзяня. Один из его попутчиков решил сыграть свадьбу в Гонконге, а вашему старшему брату стало завидно, вот они с барышней Сунь и решили последовать этому примеру. Уж эта мне молодежь — все норовит сделать побыстрей. Еще он пишет, что хотел избавить нас от лишних затрат и хлопот. Значит, заботится о нас! Верно, мать?
Выждав, пока остальные члены семьи придут в себя от этой новости, он продолжал:
— Я нес все расходы по женитьбе Пэнту и Фэнъи. Сейчас я не подниму такую свадьбу, какую полагалось бы устроить по нашим обычаям, так что бережливость Хунцзяня меня только радует. И все же ты, Пэнту, отправь завтра от моего имени денежный перевод телеграфом, а то старший сын может обидеться — почему это родители отнеслись к нему хуже, чем к братьям.
Вставая из-за стола, Дунь-вэн добавил:
— Хунцзянь неплохо придумал. О свадьбе-то хлопочут не сами новобрачные, а их близкие. Женись он в Шанхае, все заботы свалились бы не только на нас с матерью, но и на братьев с невестками. А теперь мы от этого избавлены.
Дунь-вэн был уверен, что его разъяснения устраняют какие бы то ни было недоуменные вопросы у младших сыновей и невесток. В этот вечер в его дневнике появилась запись: «Пришло письмо из Гонконга от Хунцзяня. Сообщает, что церемония брака с госпожой Сунь Жоуцзя будет совершена там. Очевидно, он учитывает нынешние трудности и стремится к экономии. Весьма похвально. Пошлю перевод в качестве свадебного подарка».
Жена Фэнъи, младшего брата Хунцзяня, умывалась перед сном, когда к ней вошла вторая невестка.
— Ну, как тебе новость? По-моему, тут что-то не так. Неужели они не могли потерпеть три или четыре дня до Шанхая?
— Еще когда они вдруг известили о помолвке, я подумала, что эта спешка неспроста! — откликнулась младшая невестка, не желая отстать от второй.
— Верно! И я так подумала. В каком месяце была у них помолвка? — Они посчитали по пальцам и рассмеялись. Фэнъи, человек простодушный, смотрел на них непонимающими глазами. Жена Пэнту рассмеялась:
— Дорогой зять, наша новая невестка, видать, побьет все семейные рекорды!
Спустя несколько дней пришла свадебная фотография. Жоуцзя на карточке вышла почти такой, какой ей самой хотелось себя видеть. Отцу Хунцзяня она сразу понравилась, мать несколько раз надевала очки и вглядывалась в изображение. Фэнъи тихо сказал жене:
— Сунь Жоуцзя ничего на вид, куда красивее, чем покойная дочь банкира.
— По фотографии трудно судить,— усмехнулась она.— Одни люди на снимках всегда получаются хорошо, другие всегда плохо. Вот приедет, будет видно. Скажи лучше, почему она не снялась во весь рост? Наверно, у нее есть такие недостатки, каких не скроют ни фата, ни цветы. Хочешь, побьемся об заклад? И вот я, которая вошла в ваш дом по всем правилам, должна буду, по-твоему, звать такую женщину «старшей невесткой»? Что ни говори, обидно.
Жена Пэнту изложила мужу свои соображения в следующих словах:
— Ты обратил внимание? У Сунь Жоуцзя в лице есть что-то отталкивающее, сразу видно, что непутевая женщина. Да другая и не поступила бы так бесстыдно. А твои старики сдуру-то ее превозносят! Не хочу хвалиться, но в моей семье все мы, сестры, вели себя как положено. Не только дружков не заводили, даже с женихами не переписывались — отец не разрешал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112