Вот мне поначалу захотелось поехать в университет, я принял приглашение, а сейчас начал жалеть об этом, только недостает мужества вернуться обратным рейсом в Шанхай. Думаю, что и ты, если бы женился на Су, скоро разочаровался бы. Рассказывают же о собаке, что, по
зарившись на отражение мяса в воде, роняет кусок изо рта. А человек, женившись на любимой, нередко начинает жалеть, что в воде больше не видно манящего отражения. Кстати, ты не знаешь, не определила ли Су своего поэта после свадьбы на какую-нибудь службу?
— Он теперь заведует отделом в «Комитете материальных ресурсов военного времени». Эту должность выхлопотал для него тесть. Она стала как бы частью приданого дочери.
— Ловко! «Государство — одна семья». Значит, что хорошо для семьи, то хорошо и для государства.
— По-моему, человек, делающий карьеру с помощью жениной юбки, мало чего стоит.
— Люди могут сказать, что ты рассуждаешь, как лисица о винограде.
— Нет, я не испытываю ни малейшей зависти. Я не говорил, что ходил на церемонию бракосочетания Су?
Фан раскрыл рот от изумления.
— Так уж получилось. Родители Су прислали приглашение, и мне было неудобно не преподнести подарка. Вот я и послал корзину с цветами.
— Какими?
— Сам не знаю, я положился на цветочный магазин.
— Ну как же, надо было послать цветы абрикоса — показать, что ты ее любишь без взаимности; потом нарциссы — намек на ее жестокость; и обложить все эти цветы полынью в знак того, что до конца своих дней будешь страдать.
— Тоже мне знаток! Откуда возьмутся нарциссы и цвет абрикоса в середине лета? А пошел я затем, чтобы проверить, хватит ли у меня мужества смотреть, как выходит замуж девушка, которую я любил больше десяти лет... Оказалось, что никаких мук я не испытал. Кроме того, хотелось посмотреть на Цао Юаньлана, понять, чем превосходит меня человек, которому Су отдала предпочтение. И кого же я увидел? Какой-то странный субъект, что Су в нем нашла? Сказать по правде, женщина с таким вкусом недостойна быть женой Чжао Синьмэя!
— Здорово сказано! — Фан хлопнул приятеля по коленке.
— Через несколько дней после их помолвки старая госпожа Су приходила к моей матери, всячески расхваливала меня, уверяла, что отговаривала дочь от этого брака, но та-де упрямится. Выражала надежду, что такое развитие событий не омрачит старинную дружбу
между нашими семьями и что она — сейчас ты будешь смеяться — каждое утро станет просить у Будды ниспослать мне счастье. Мать пересказывала мне все, что ей удавалось разузнать о свадьбе Су, думая, что меня это очень волнует. Как выяснилось, Су Хунъе написал из Чунцина, что приехать не сможет и что предоставляет дочери самой решать все личные вопросы. Су и Цао, как люди современные, не стали обращаться к гадателям, чтобы им выбрали для свершения обряда счастливый «желтый» день. Зато они слышали, что на Западе считают май самым неподходящим, а июнь самым удачным месяцем для женитьбы, а из дней недели наиболее благоприятными понедельник, вторник и особенно среду. Поскольку они в июне только обручились, свадьбу пришлось отложить до сентября, но зато она состоялась в среду.
— Уверен, что все это затеи Цао Юаньлана.
— Все вы, учившиеся в Европе, горазды на выдумки. Помню, я ехал к ним на свадьбу и радовался, что не я жених — такая с самого утра стояла жара. Хотя в зале был кондиционер, толстяк Цао во фраке и стоячем воротничке весь обливался потом; я даже опасался — того и гляди растает, как свечка. Су тоже выглядела измученной — смотреть было жалко. Словом, не новобрачные, а... Ну, не то чтобы к смерти приговоренные, а словно преступники, пойманные с поличным, каких изображают на листках с призывом остерегаться воров, что в автобусах расклеены. Я подумал, что, наверное, и сам чувствовал бы себя не лучше под взглядом стольких людей. И еще я решил, что свадебные фотографии, на которых молодожены выглядят веселыми и довольными, делаются не в день свадьбы.
— Великое открытие! Ты лучше скажи, как Су в тот день вела себя с тобою.
— Я постарался, чтобы она меня не видела, разговаривал с одной Тан.— При этих словах сердце Фана упало, словно выброшенный из почтового вагона ящик, Фан даже испугался, не слышал ли Чжао стука падения.— Она была свидетельницей невесты. Увидев меня, спросила, не пришел ли я учинить драку, просила не шевелиться, когда молодых будут осыпать серпантином — еще подумают, что я хочу бросить гранату или плеснуть кислотой. Интересовалась моими планами; я сказал, что уезжаю, но о тебе не упоминал — вдруг ей это будет неприятно.
— Правильно сделал. Не надо меня поминать, не надо,— машинально повторял Хунцзянь, а сам чувствовал себя узником в темном каменном мешке: на миг вспыхнул огонь, он даже не успел рассмотреть ничего вокруг, и вновь воцарилась мгла. Он представил себя пассажиром в поезде: вот при свете станционного фонаря мелькнуло дорогое лицо, но не успел даже вскрикнуть, а перрон уже далеко позади, краткость встречи лишь подчеркнула всю бесконечность разлуки. Фан про себя выругал Чжао за несообразительность.
— Поговорить как следует нам не удалось — к ней прилип шафер, приятель Цао. По-моему, Тан Сяофу ему очень приглянулась.
И тут, словно острый шип, пронзила сердце Фана неуемная злоба против Тан. Сдерживая дрожь в голосе, он воскликнул:
— Меня эти люди не интересуют, прошу больше о них не рассказывать.
Чжао сначала опешил, потом понял, в чем дело, и положил приятелю руку на плечо:
— Посидели, и хватит, ветер все усиливается, нам завтра рано сходить на берег...
Он зевнул и направился в каюту, но с одной из соседних скамей его окликнула Сунь. Он удивился, что это она так поздно засиделась на палубе. Оказалось, девушка вышла подышать воздухом, отдохнуть от возни и капризов ехавшего в ее каюте ребенка. Чжао поинтересовался, не укачивает ли ее.
— Нет, не очень. А вам с господином Фаном, наверное, приходилось попадать в настоящие бури?
— Случалось. Только мы с господином Фаном ездили по разным маршрутам.— Тут Чжао толкнул приятеля в бок, потому что его молчание становилось уже невежливым. Чтобы хоть на время отвлечься от душевной муки, Фан начал припоминать разные подробности о своих плаваниях. Он рассказывал о летучих рыбах, и девушка слушала его как зачарованная. Потом она спросила, не видел ли он китов. Наивность вопроса показалась Чжао подозрительной.
— Видел, и очень много,— ответил Фан.— Одна наш корабль чуть не застрял между зубами кит;
Глаза у Сунь стали круглыми, как нимбы святых картинах Джотто, а Чжао еще больше насторожил и сказал:
— Хватит выдумывать, пошли в каюту.
Однако Фан принялся уверять девушку, что говорит сущую правду.
— Вы же знаете, есть люди, которые смотрят, слушают и спят с раскрытым ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
зарившись на отражение мяса в воде, роняет кусок изо рта. А человек, женившись на любимой, нередко начинает жалеть, что в воде больше не видно манящего отражения. Кстати, ты не знаешь, не определила ли Су своего поэта после свадьбы на какую-нибудь службу?
— Он теперь заведует отделом в «Комитете материальных ресурсов военного времени». Эту должность выхлопотал для него тесть. Она стала как бы частью приданого дочери.
— Ловко! «Государство — одна семья». Значит, что хорошо для семьи, то хорошо и для государства.
— По-моему, человек, делающий карьеру с помощью жениной юбки, мало чего стоит.
— Люди могут сказать, что ты рассуждаешь, как лисица о винограде.
— Нет, я не испытываю ни малейшей зависти. Я не говорил, что ходил на церемонию бракосочетания Су?
Фан раскрыл рот от изумления.
— Так уж получилось. Родители Су прислали приглашение, и мне было неудобно не преподнести подарка. Вот я и послал корзину с цветами.
— Какими?
— Сам не знаю, я положился на цветочный магазин.
— Ну как же, надо было послать цветы абрикоса — показать, что ты ее любишь без взаимности; потом нарциссы — намек на ее жестокость; и обложить все эти цветы полынью в знак того, что до конца своих дней будешь страдать.
— Тоже мне знаток! Откуда возьмутся нарциссы и цвет абрикоса в середине лета? А пошел я затем, чтобы проверить, хватит ли у меня мужества смотреть, как выходит замуж девушка, которую я любил больше десяти лет... Оказалось, что никаких мук я не испытал. Кроме того, хотелось посмотреть на Цао Юаньлана, понять, чем превосходит меня человек, которому Су отдала предпочтение. И кого же я увидел? Какой-то странный субъект, что Су в нем нашла? Сказать по правде, женщина с таким вкусом недостойна быть женой Чжао Синьмэя!
— Здорово сказано! — Фан хлопнул приятеля по коленке.
— Через несколько дней после их помолвки старая госпожа Су приходила к моей матери, всячески расхваливала меня, уверяла, что отговаривала дочь от этого брака, но та-де упрямится. Выражала надежду, что такое развитие событий не омрачит старинную дружбу
между нашими семьями и что она — сейчас ты будешь смеяться — каждое утро станет просить у Будды ниспослать мне счастье. Мать пересказывала мне все, что ей удавалось разузнать о свадьбе Су, думая, что меня это очень волнует. Как выяснилось, Су Хунъе написал из Чунцина, что приехать не сможет и что предоставляет дочери самой решать все личные вопросы. Су и Цао, как люди современные, не стали обращаться к гадателям, чтобы им выбрали для свершения обряда счастливый «желтый» день. Зато они слышали, что на Западе считают май самым неподходящим, а июнь самым удачным месяцем для женитьбы, а из дней недели наиболее благоприятными понедельник, вторник и особенно среду. Поскольку они в июне только обручились, свадьбу пришлось отложить до сентября, но зато она состоялась в среду.
— Уверен, что все это затеи Цао Юаньлана.
— Все вы, учившиеся в Европе, горазды на выдумки. Помню, я ехал к ним на свадьбу и радовался, что не я жених — такая с самого утра стояла жара. Хотя в зале был кондиционер, толстяк Цао во фраке и стоячем воротничке весь обливался потом; я даже опасался — того и гляди растает, как свечка. Су тоже выглядела измученной — смотреть было жалко. Словом, не новобрачные, а... Ну, не то чтобы к смерти приговоренные, а словно преступники, пойманные с поличным, каких изображают на листках с призывом остерегаться воров, что в автобусах расклеены. Я подумал, что, наверное, и сам чувствовал бы себя не лучше под взглядом стольких людей. И еще я решил, что свадебные фотографии, на которых молодожены выглядят веселыми и довольными, делаются не в день свадьбы.
— Великое открытие! Ты лучше скажи, как Су в тот день вела себя с тобою.
— Я постарался, чтобы она меня не видела, разговаривал с одной Тан.— При этих словах сердце Фана упало, словно выброшенный из почтового вагона ящик, Фан даже испугался, не слышал ли Чжао стука падения.— Она была свидетельницей невесты. Увидев меня, спросила, не пришел ли я учинить драку, просила не шевелиться, когда молодых будут осыпать серпантином — еще подумают, что я хочу бросить гранату или плеснуть кислотой. Интересовалась моими планами; я сказал, что уезжаю, но о тебе не упоминал — вдруг ей это будет неприятно.
— Правильно сделал. Не надо меня поминать, не надо,— машинально повторял Хунцзянь, а сам чувствовал себя узником в темном каменном мешке: на миг вспыхнул огонь, он даже не успел рассмотреть ничего вокруг, и вновь воцарилась мгла. Он представил себя пассажиром в поезде: вот при свете станционного фонаря мелькнуло дорогое лицо, но не успел даже вскрикнуть, а перрон уже далеко позади, краткость встречи лишь подчеркнула всю бесконечность разлуки. Фан про себя выругал Чжао за несообразительность.
— Поговорить как следует нам не удалось — к ней прилип шафер, приятель Цао. По-моему, Тан Сяофу ему очень приглянулась.
И тут, словно острый шип, пронзила сердце Фана неуемная злоба против Тан. Сдерживая дрожь в голосе, он воскликнул:
— Меня эти люди не интересуют, прошу больше о них не рассказывать.
Чжао сначала опешил, потом понял, в чем дело, и положил приятелю руку на плечо:
— Посидели, и хватит, ветер все усиливается, нам завтра рано сходить на берег...
Он зевнул и направился в каюту, но с одной из соседних скамей его окликнула Сунь. Он удивился, что это она так поздно засиделась на палубе. Оказалось, девушка вышла подышать воздухом, отдохнуть от возни и капризов ехавшего в ее каюте ребенка. Чжао поинтересовался, не укачивает ли ее.
— Нет, не очень. А вам с господином Фаном, наверное, приходилось попадать в настоящие бури?
— Случалось. Только мы с господином Фаном ездили по разным маршрутам.— Тут Чжао толкнул приятеля в бок, потому что его молчание становилось уже невежливым. Чтобы хоть на время отвлечься от душевной муки, Фан начал припоминать разные подробности о своих плаваниях. Он рассказывал о летучих рыбах, и девушка слушала его как зачарованная. Потом она спросила, не видел ли он китов. Наивность вопроса показалась Чжао подозрительной.
— Видел, и очень много,— ответил Фан.— Одна наш корабль чуть не застрял между зубами кит;
Глаза у Сунь стали круглыми, как нимбы святых картинах Джотто, а Чжао еще больше насторожил и сказал:
— Хватит выдумывать, пошли в каюту.
Однако Фан принялся уверять девушку, что говорит сущую правду.
— Вы же знаете, есть люди, которые смотрят, слушают и спят с раскрытым ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112