Низкий потолок подтверждал скорбную Никанорову хохму, будто покойный дьякон размещался тут лишь в наклонном положении, по диагонали. Видать, комнаты не прибирались после съезда жильцов, осколки разбитого в спешке белели из-под настежь распахнутого буфетика. Валявшаяся посреди в откровенном бесстыдстве расстрелянных лоскутная, до глянца заласканная матрешка позволяла судить о смятении ее маленькой мамы... И, Боже, как заискивающе улыбался мне ее линялый рот, расплющенный явно мужским каблуком в суматошной беготне отъезда. Я начерно обмахнул с нее сохлые ошметки грязи, оправил задравшиеся юбчонки детского шитва в намерении поподробнее допросить замарашку дома, на досуге.
– Чего ей тут тосковать одной... – неловко пошутилось мне под испытующим, искоса, взглядом Никанора Шамина. – Придется удочерить сиротку.
Для начала он притворил дверь в бывшую аблаевскую спальню, чтоб не рассеиваться чуть ли не поминутными, снаружи, порывами непогоды. Как только очередной ее шквал обрушивался на домик со ставнями, то сквозь дырявое окно, забитое ободранным пружинным матрацем, прорывавшиеся вихри обегали обе комнаты, влажно холодя лицо и душу, шурша свисавшими лохмотьями обоев. Собеседник мой ловко устроился на бывшем, без крышки, сундучке старинной работы, мне же достался перевернутый днищем вверх кипятильный бак из аблаевского тоже скарба. Когда же на табуретке между нами появилась едва початая, из резервов Финогеича, бутылка очищенной, к ней угощение в составе краюшки черного хлеба с намелко изрезанным на бумажке каноническим русским огурцом домашнего засола, то и совсем стало хорошо. Так что в отмену давешних сожалений, вряд ли и нашелся бы поуютней уголок потолковать по душам о возможных судьбах человечества, чем аблаевское побоище. Беседа наша возобновилась с незаконченного в прошлый раз, именно вопросом моим – какого рода исторические противоречия обусловили применение столь высокоубойного, хотя и человечного по своей безболезненности, способа умерщвления? Ответ Никанора заключался в довольно пристальном рассмотрении того периода, по счастью удаленного от нас на многие столетия. Всецело придерживаясь мировоззрения, единственно допущенного правительством к повсеместному употреблению, я не могу утаить доверенное мне от огласки – однако не столько из боязни быть обвиненным в укрывательстве услышанного, как из стремления предупредить ближайших потомков о возможном варианте грядущего, чтобы поведением своим не дали ему осуществиться в еще худшей редакции.
Впрочем, Никанор Васильевич решительно предостерег меня от какого-либо сближения его Псевдо-Апокалипсиса с переживаемой эпохой, хотя и не лишенной тоже некоторых исторических излишеств. Тем более, сказал он, что суть участившихся кровотечений нашей цивилизации вряд ли объясняется только изъянами промышленного производства и распределения или чрезмерной перегрузкой потребностями и положенными к ним обязанностями, так что тело не поспевает за собственной волей и мечтой, возможно также и положенным всему живому возрастным нейроистиранием наиболее ходовых частей или засорением окружающей среды отходами своего существованья, как жуки в яблоке – собственным навозом, или, что то же самое, возведенным в гуманитарный догмат обычаем тащить за собой в обозе, наравне с трофеями, весь свой биологический брак с прямыми следами вырожденья и даже не пресловутым, бесконтрольно возрастающим умножением численности людской наконец. Избавленное от стеснений естественного отбора, почти одержавшее победу над зверством, смертью и тьмой, устоявшее против стольких бурь, орд и язв моровых, человечество уж, верно, не попятилось бы и перед атакой безоружных младенцев. Вероятно, еще более роковая причина, вроде атрофии крыльев, мешает ему сохранять прежнюю устойчивость в полете. Видимо, из боязни утратить свое госстипендиатство хитрейший Никанор даже мне, даже под грохотание грозы повоздержался уточнять – какая.
По его словам, старинный раскол человечества на два непримиримых лагеря, происшедший века назад из-за различия начертанного на их скрижалях, еще более углубился с переходом по наследству к потомкам. Подобно тому, как геологические смещенья земной коры влияют на взаиморасположение материков, не менее глубинного происхождения трещины, в разных направлениях дробившие человечество – расовые, религиозные и другие, накладывали свой отпечаток на длительные периоды истории. Из них самая грозная и последняя по счету заключалась в экономическом антагонизме классов, но с течением времени возраставшая уплотненность населения обостряла борьбу за существованье, и она стала приобретать чисто биологическое истолкование.
Раковое заболевание человечества в особенности проявилось на некотором стадийном рубеже прогресса, когда давнее противоборство генетического неравенства, утратившее былые социально-философские смысл и окраску, выродилось в слепую ненависть двух взаимно несовместимых в людском общежитии физиологических конструкций. Ко времени великой схватки миров, на генеральном переходе к муравейнику, ведущие идеи окончательно обособившихся сторон, взамен прежних многословных программных тезисов обозначались всего лишь иероглифами клина и тире, ^ и –. Ими соответственно обозначались идеальные, для знамен, и никогда не осуществляемые на практике системы пресловутого нашего движения к звездам: журавлиная стая избранников с неизбежной гибелью отстающих в пути и единым строем, в преодоление естественного отбора, братская шеренга абсолютного большинства. Движущим фактором излагаемых ниже событий служил уже не прежний, полуживотный антагонизм вроде борьбы видов, классов, рас, даже вер, а соображения высшего порядка, скажем, из-за разногласия во взглядах на конечность вселенной и бессмертие души. Достигнутая еще предками, на основе взаимно исключающих условий, степень благоденствия по обе стороны роковой черты обеспечивала высокую плодовитость населения, так что никаких жертв и расходов становилось не жалко ради единства взглядов, кстати, весьма немаловажного в плане предполагавшегося тогда заселения ближайших галактик. Кроме того, по свойственному людям благочестивому стремленью к истине ни одна сторона не могла допустить, чтобы другая погрязла в пучине заблуждения, хотя бы вызволение ее оттуда и стоило жизни обеим.
Полярность воззрений в сочетанье с преизбытком мощностей и жировых накоплений и породили там и здесь конструктивно схожие, лишь с обратным знаком общественные системы, чем и подтверждается свойство природы в тождественных условиях создавать симметрично-зеркальные подобия из наличного сырья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206
– Чего ей тут тосковать одной... – неловко пошутилось мне под испытующим, искоса, взглядом Никанора Шамина. – Придется удочерить сиротку.
Для начала он притворил дверь в бывшую аблаевскую спальню, чтоб не рассеиваться чуть ли не поминутными, снаружи, порывами непогоды. Как только очередной ее шквал обрушивался на домик со ставнями, то сквозь дырявое окно, забитое ободранным пружинным матрацем, прорывавшиеся вихри обегали обе комнаты, влажно холодя лицо и душу, шурша свисавшими лохмотьями обоев. Собеседник мой ловко устроился на бывшем, без крышки, сундучке старинной работы, мне же достался перевернутый днищем вверх кипятильный бак из аблаевского тоже скарба. Когда же на табуретке между нами появилась едва початая, из резервов Финогеича, бутылка очищенной, к ней угощение в составе краюшки черного хлеба с намелко изрезанным на бумажке каноническим русским огурцом домашнего засола, то и совсем стало хорошо. Так что в отмену давешних сожалений, вряд ли и нашелся бы поуютней уголок потолковать по душам о возможных судьбах человечества, чем аблаевское побоище. Беседа наша возобновилась с незаконченного в прошлый раз, именно вопросом моим – какого рода исторические противоречия обусловили применение столь высокоубойного, хотя и человечного по своей безболезненности, способа умерщвления? Ответ Никанора заключался в довольно пристальном рассмотрении того периода, по счастью удаленного от нас на многие столетия. Всецело придерживаясь мировоззрения, единственно допущенного правительством к повсеместному употреблению, я не могу утаить доверенное мне от огласки – однако не столько из боязни быть обвиненным в укрывательстве услышанного, как из стремления предупредить ближайших потомков о возможном варианте грядущего, чтобы поведением своим не дали ему осуществиться в еще худшей редакции.
Впрочем, Никанор Васильевич решительно предостерег меня от какого-либо сближения его Псевдо-Апокалипсиса с переживаемой эпохой, хотя и не лишенной тоже некоторых исторических излишеств. Тем более, сказал он, что суть участившихся кровотечений нашей цивилизации вряд ли объясняется только изъянами промышленного производства и распределения или чрезмерной перегрузкой потребностями и положенными к ним обязанностями, так что тело не поспевает за собственной волей и мечтой, возможно также и положенным всему живому возрастным нейроистиранием наиболее ходовых частей или засорением окружающей среды отходами своего существованья, как жуки в яблоке – собственным навозом, или, что то же самое, возведенным в гуманитарный догмат обычаем тащить за собой в обозе, наравне с трофеями, весь свой биологический брак с прямыми следами вырожденья и даже не пресловутым, бесконтрольно возрастающим умножением численности людской наконец. Избавленное от стеснений естественного отбора, почти одержавшее победу над зверством, смертью и тьмой, устоявшее против стольких бурь, орд и язв моровых, человечество уж, верно, не попятилось бы и перед атакой безоружных младенцев. Вероятно, еще более роковая причина, вроде атрофии крыльев, мешает ему сохранять прежнюю устойчивость в полете. Видимо, из боязни утратить свое госстипендиатство хитрейший Никанор даже мне, даже под грохотание грозы повоздержался уточнять – какая.
По его словам, старинный раскол человечества на два непримиримых лагеря, происшедший века назад из-за различия начертанного на их скрижалях, еще более углубился с переходом по наследству к потомкам. Подобно тому, как геологические смещенья земной коры влияют на взаиморасположение материков, не менее глубинного происхождения трещины, в разных направлениях дробившие человечество – расовые, религиозные и другие, накладывали свой отпечаток на длительные периоды истории. Из них самая грозная и последняя по счету заключалась в экономическом антагонизме классов, но с течением времени возраставшая уплотненность населения обостряла борьбу за существованье, и она стала приобретать чисто биологическое истолкование.
Раковое заболевание человечества в особенности проявилось на некотором стадийном рубеже прогресса, когда давнее противоборство генетического неравенства, утратившее былые социально-философские смысл и окраску, выродилось в слепую ненависть двух взаимно несовместимых в людском общежитии физиологических конструкций. Ко времени великой схватки миров, на генеральном переходе к муравейнику, ведущие идеи окончательно обособившихся сторон, взамен прежних многословных программных тезисов обозначались всего лишь иероглифами клина и тире, ^ и –. Ими соответственно обозначались идеальные, для знамен, и никогда не осуществляемые на практике системы пресловутого нашего движения к звездам: журавлиная стая избранников с неизбежной гибелью отстающих в пути и единым строем, в преодоление естественного отбора, братская шеренга абсолютного большинства. Движущим фактором излагаемых ниже событий служил уже не прежний, полуживотный антагонизм вроде борьбы видов, классов, рас, даже вер, а соображения высшего порядка, скажем, из-за разногласия во взглядах на конечность вселенной и бессмертие души. Достигнутая еще предками, на основе взаимно исключающих условий, степень благоденствия по обе стороны роковой черты обеспечивала высокую плодовитость населения, так что никаких жертв и расходов становилось не жалко ради единства взглядов, кстати, весьма немаловажного в плане предполагавшегося тогда заселения ближайших галактик. Кроме того, по свойственному людям благочестивому стремленью к истине ни одна сторона не могла допустить, чтобы другая погрязла в пучине заблуждения, хотя бы вызволение ее оттуда и стоило жизни обеим.
Полярность воззрений в сочетанье с преизбытком мощностей и жировых накоплений и породили там и здесь конструктивно схожие, лишь с обратным знаком общественные системы, чем и подтверждается свойство природы в тождественных условиях создавать симметрично-зеркальные подобия из наличного сырья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206