— Через две недели? — вскричала она гневно. — И никто не потрудился мне сказать? Но у меня не было времени, чтобы приготовиться! У меня нет платья, нет подружек…
— Успокойтесь, — мягко сказал Ричиус. — Я попросил Бьяджио, чтобы церемония была скромной, без лишней помпы. Будем присутствовать только мы с вами и несколько моих близких друзей. И, конечно, я рад буду видеть всех, кого вы пожелаете пригласить. Возможно, вашего кучера?
— Да, — согласилась девушка. — Дэйсон должен при этом присутствовать. Потом у меня не будет возможности с ним много видеться. Но как насчет всего остального? Что я надену? Я ни с кем здесь, в Наре, не знакома. Кто поможет мне приготовиться?
— Думаю, Бьяджио об этом позаботился. Но, если вы хотите, я могу спросить его — на всякий случай.
— Да, пожалуйста… Наверное, нас поженят нарские священнослужители?
Ричиус кивнул.
— В Храме Мучеников. — Он указал на темнеющий город и на огромную колокольню из медноцветного металла, устремленную ввысь. — Вон он, видите?
Храм находился на окраине города, на другом берегу широкой извилистой реки Киль. Это было удивительное сооружение — почти такое же высокое, как и дворец, так что хорошо просматривалось даже с такого расстояния. От его вида Сабрина ощетинилась.
— А в другом месте нам пожениться нельзя? — спросила она. — Я видела епископа Эррита на вашей коронации, милорд. Он мне показался таким неприятным! Возможно, мы могли бы попросить, чтобы церемонию провел кто-то другой?
— Думаю, нам этого делать не следует, миледи. Бьяджио уже сказал мне, что Аркус очень высоко ценит епископа. Подобная просьба определенно будет расценена как оскорбление.
— Хорошо, — уступила Сабрина. — Я, конечно, не хочу рисковать расположением императора. Оно вам необходимо, чтобы вы могли рассчитывать на его помощь.
Ричиус широко улыбнулся.
— Судя по тому, как вы говорите, миледи, вы разбираетесь в политике. Это так?
— О, конечно! — развеселилась девушка. — Я же дочь правителя. Нельзя жить в замке и не слышать о таких вещах. Но если вы предпочтете, чтобы я об этом молчала…
— Нисколько, — возразил Ричиус. — Просто я приятно удивлен. Я еще никогда не встречал женщин, которые по-настоящему понимали бы политику. Большинство женщин у нас в замке… ну… невежественны в этих вопросах. Но я буду рад вашим советам, миледи. Бог свидетель: они мне понадобятся.
— Это может оказаться неуместным. Вы — новый король. Ваши подданные станут рассчитывать на то, что вы будете сильным правителем. А если им покажется, будто я вам нашептываю какие-то приказы…
— Не приказы, — перебил ее Ричиус, — а советы. И я еще раз повторяю: я буду им рад. На моей родине к женщинам относятся с уважением. Мою мать все любили, и отец прислушивался к ее советам. Я хотел бы, чтоб у нас было так же.
— Хорошо, милорд. Если вы этого хотите, я буду помогать вам, чем смогу.
— Вот и хорошо. — Он взял Сабрину за плечи. — И начните с того, что зовите меня на «ты» и по имени.
— Ричиус, — выговорила Сабрина, словно пробуя его имя на вкус. — Да, мне это нравится. Но как мне называть тебя в присутствии посторонних? Мне ведь не следует так фамильярничать при твоих людях.
— Об этом можешь не беспокоиться. В замке все называют меня Ричиусом и на «ты». Боюсь, мы в Арамуре не привыкли к церемониям. И, если можно, я хотел бы называть тебя Сабриной.
Девушка улыбнулась.
— Пожалуйста… Ричиус.
Они секунду стояли и смотрели друг на друга, словно испуганные незнакомцы. Ричиус не пытался отпустить ее плечи. По саду гулял легкий ветерок; он играл с подолом ее платья. Ее губы задрожали и полуоткрылись, маня к себе. И он неожиданно понял: Сабрина в него влюблена!
Он замер, убрал руки с ее плеч и попятился.
— Нет, — пробормотал он, — еще не время!
Сабрина покраснела.
— Извините, милорд, — еле слышно пролепетала она. А потом взяла себя в руки, глубоко вдохнула и снова повернулась к нему. — Мне пора идти. Нам не следует много времени быть вместе.
— Сабрина, я не хотел…
— Нет, — взмолилась она, — не надо больше ничего говорить!
Она повернулась и зашагала прочь из сада.
Ричиус протянул было к ней руки, но, увидев, как решительно она ступает, снова уронил их. Ему хотелось окликнуть ее, позволить ему объясниться, однако он промолчал. Для того чтобы выразить его чувства, слов не было. И в следующую секунду она уже скрылась за лианами и цветами.
Он остался один.
Балкон погрузился в холодную тишину. И ветер принес ему имя. Это имя часто прилетало к нему в последние несколько дней. Он закрыл глаза и осмелился мысленно произнести его.
Дьяна.
ПРИЗРАКИ
Из дневника Ричиуса Вентрана
Сегодня восьмой день весны, и я пишу эти строки в благословенном одиночестве. Наконец-то мне не мешают ни сирены причаливающих кораблей, ни гул печей. Воздух снова стал сладким, лес вокруг меня полон тишины. Мне так не хватало всего этого! Легко забыть вкус доброго хлеба, когда тебе дают только икру. Эти деревья знакомы мне, словно друзья детства. Отсюда мне виден замок, который теперь кажется маленьким по сравнению с нарскими сооружениями, а к северу раскинулась вся пустынная красота Арамура. Эти места так прекрасны! Будь сейчас со мной Аркус, ему не понадобилось бы поддерживать в себе жизнь с помощью снадобий.
Снова попав домой, я решил, что нарцев сделал безумными сам Черный Город. Они не могут жить без своих снадобий потому, что их город не приспособлен для жизни. Он слишком огромен, чтобы разум мог вместить его. Все, кто живет в Наре, превращаются в грызунов, испуганных обитающими во дворце ястребами. Если на земле есть место, которое может сравниться с долиной Дринг своим злом, то это — Черный Город. Я не хотел бы снова попасть туда. Честно говоря, он меня потряс. Теперь я стал частью империи — в гораздо большей степени, чем прежде. Мне предстоит выполнить поручение Аркуса. Но я, наконец, дома, и даже он не может отменить весну или помешать деревьям зеленеть.
Прошлой ночью мне опять снился Люсилер. Еще один проклятый кошмар! Я ни разу не спал спокойно с того дня, как вернулся домой. Мне уже начинает казаться, будто со мной что-то случилось — словно какие-то снадобья Нара проникли в мозг. И эти удивительно живые сны настолько похожи на мои мысли, что мне очень трудно отделить одно от другого. Мне казалось, что я уже справился с чувством вины из-за смерти Люсилера, но теперь я каждую ночь вспоминаю эту потерю. Он обращается ко мне во сне, но я не могу его расслышать. Или, может быть, я просто не могу вспомнить его слова после пробуждения. Как бы то ни было, мне бы очень хотелось, чтоб он сказал все ясно и четко и покончил с этим. Мертвым следует оставаться в могилах и не мешать живым спать.
Быть женатым — как это странно! Слишком непривычно постоянно делить с кем-то постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233