23
Утро расплескалось по горам ласковой волной. Собравшись и позавтракав своими припасами, Ричиус сел на коня и устремился к дороге Сакцен.
Перевал оказался точно таким, каким он его запомнил. По обе стороны от него покрытые ледниками скалистые вершины вздымались вверх, бросая на дорогу гигантские тени. Дорога была усеяна сломанными колесными спицами и брошенными мешками из-под припасов, напоминая о тех днях, когда талистанцы и арамурцы текли по этому узкому руслу, повинуясь невнятному приказу своего императора. Попадались и более старые вещи — изделия первых нарцев, отправившихся в Люсел-Лор, вещи торговцев, жрецов и других людей, пытавшихся заманить трийцев в когти Аркуса. Это был упрямый мусор, с которым не могли справиться годы, ему предстояло медленно разлагаться в течение десятилетий, прежде чем окончательно исчезнуть. Для Ричиуса эти отбросы были похожи на текст исторической хроники: они казались любопытными, неоднозначными и неполными. Они молча рассказывали печальную, изобилующую фактами насилия историю Люсел-Лора любому, у кого хватило бы проницательности их услышать.
Он много часов ехал по перевалу, иногда делая глоток воды из мехов или останавливаясь, чтобы дать Огню заслуженный отдых. К концу дня ему предстояло найти ручей, где он и конь смогут напиться вдоволь и восстановить силы. Ричиус понимал: им надо не задерживаться, чтобы попасть к этому оазису до наступления темноты. В пути Ричиус зорко наблюдал за местностью, стараясь не пропустить ни одного падения камня, ни одного постороннего звука. Он держал арбалет на коленях, и стрела была наготове. Казалось, и Огня тревожит то, что их окружало. Большой конь быстро шел по дороге, словно не меньше хозяина желал поскорее выбраться из этого странного, полного тревоги места. Но им предстояло ехать еще много часов. Плато, которое было целью их путешествия, находилось ближе к Люсел-Лору, нежели к Арамуру, так что им никак не удастся добраться до места раньше чем через три дня. И они продолжали путь чутко и осмотрительно и к концу первого дня сумели добраться до ручья. Там они упали на берег, совершенно обессиленные.
Почти четыре года назад Ричиус сделал то же самое — зеленый рекрут, только-только попавший на выучку к полковнику Окайлу. Тогда он был объят ужасом и не сомневался, что никогда не вернется домой со страшной войны, которую им навязал Аркус. Теперь Окайл мертв, а сам Ричиус стал военачальником. С тех пор в Люсел-Лоре погибло более тысячи человек, а если Аркус добьется своего, то к ним присоединится еще множество их братьев. Наполняя водой мехи, Ричиус вслух выругался. Он назвал Гейла марионеткой, но они все были игрушками в руках императора, в том числе и он сам. Они танцевали на своих ниточках под мотив, насвистываемый Аркусом.
К вечеру первого дня пути по дороге Сакцен Ричиус немного успокоился. Он понимал, что это спокойствие навеяно опасным, завораживающим безмолвием гор, но все равно был рад перемене в настроении. Было приятно не озираться при каждом звуке. Редкие крики парящих в небе ястребов больше не заставляли его вздрагивать, внезапное хлопанье крыльев резко взлетевшей птицы не говорило о присутствии за поворотом воинов-дролов. Только мысли о Люсилере угнетали его. Друг больше не являлся ему — и его отсутствие порождало сомнения. Отправляясь на встречу с ним, Ричиус ставил на карту все: жену, королевство, возможно, саму свою жизнь. Он вдруг решил, что при встрече с Люсилером исключит дружескую болтовню. Он хочет одного — узнать, где Дьяна.
Огонь справлялся с горной тропой не хуже ослика. Они ехали довольно быстро, а по пути находили немало ручьев, чтобы утолить жажду и освежиться. Несмотря на близость горных вершин, увенчанных тающими ледниками, воздух был приятно теплым. Только ночью Ричиус нуждался в своем тяжелом плаще, который защищал от прохлады. Ночные часы он проводил с точильным камнем: насвистывая, снимал зазубрины с лезвия Джессикейна, возвращая мечу былую остроту. Иногда в сладком сне он забывал о постоянном присутствии опасности. Вечер мирно переходил в утро, и день заканчивался удивительно быстро.
Ближе к сумеркам третьего дня Ричиус подъехал к плато. Он находился уже совсем близко от Люсел-Лора и мог бы увидеть его, если б осмелился подняться на одну из предательских вершин, окружавших его. Он придержал Огня и осмотрелся. Плато на самом деле представляло собой отрог, странную геологическую причуду, отличавшую это место от всего, что было окрест. Оно было идеальным плацдармом, куда мог бы отступить боевой отряд. Взгляд военного приучен замечать подобные места. Эдгард решил, что на это плато следовало бы направиться войскам Арамура в том случае, если бы дролам удалось одержать над ними верх. По иронии судьбы самому боевому герцогу не удалось добраться до этого безопасного места, а Ричиус просто миновал его, возвращаясь домой.
— Уже совсем близко, — сказал он, узнав знакомые приметы. На его голос конь ответил радостным ржанием.
— Готов? — спросил Ричиус и легко стиснул коню бока, посылая вперед.
Он снова вынул арбалет и пристроил оружие на сгибе локтя. Если ему устроили засаду, то она должна ждать его именно здесь, в считанных милях от Экл-Ная. Он сторожко прислушивался, ловя каждый звук, различая хруст гравия под копытами Огня. Он увидел, как над вершиной летит стая птиц, и задержался, проверяя, не вспугнет ли их что-нибудь. Но когда птицы опустились на скалистый склон, они остались сидеть, совсем не испуганные его шумным приближением.
Спустя несколько минут он уже видел плато: гигантский карниз выветренного известняка нависал над узкой тропой примерно в трехстах шагах. Ниже земля оставалась чистой: единственные следы на ней принадлежали Огню. Люсилер должен был бы приехать с востока, однако и это казалось все менее вероятным. Ричиус вдруг понял, чего он ожидал: что Люсилер бросится ему навстречу с радостными приветствиями, как сделал бы он сам, предвкушая появление друга. Он пустил коня быстрее, сняв арбалет с локтя и опустив вниз. Над ним простиралось темное плато. Ричиус уже знал, что тропы наверх нет. Если Люсилер дожидается его там, значит, ему придется лезть наверх, а для этого придется оставить Огня внизу. Он в ярости спешился и поднял голову вверх, борясь с глупым желанием громко позвать Люсилера. Сверху не скатилось ни камешка.
— Проклятие! — прошипел он. — Люсилер, где ты, черт побери?
Он потрепал Огня по холке, решая, что делать дальше. Если б он поднялся на плато, ему открылся бы вид на дорогу Сакцен и немалую часть Люсел-Лора. Ричиус помнил, что туда есть путь. Они с Окайлом совершили этот подъем четыре года назад. Но плато никогда не предназначалось для лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233