— Ну, как тебе, например, нравится капитан Ратсхельм? Это была бы хорошая партия — не правда ли? И ты знаешь, твоя тетка приветствовала бы это.
— Но только не Ратсхельм! — воскликнула Барбара с ужасом.
— А почему, собственно, нет, Барбара? Что тебе в нем не нравится?
— Ну, — сказала Барбара открыто, — я не могу себе представить его в постели — я имею в виду в постели с женщиной.
Майор немного испугался. Он ожидал откровенности — но не такой же! Удивительная девушка! И он прожил с нею несколько месяцев под одной крышей и не разглядел ее!
— Обер-лейтенант Крафт был бы для меня более подходящим, — заверила его Барбара чистосердечно. — Но он уже занят. Он использует, как говорится, внутренние возможности.
— Что ты такое говоришь? — спросил майор немного испуганно, но в то же время заинтересованно. — Что он использует?
— Он крутит с этой Эльфридой Радемахер — и как! Говорят, даже в кино!
— Верится с трудом, — сказал майор. Тем самым он имел в виду, с одной стороны, то, что делал Крафт — а знание этого было ему очень на руку, — с другой же стороны, ему казалось непонятным то обстоятельство, что именно Барбара, которую он всегда считал телкой, была настолько осведомлена в этих вопросах. — Скажи-ка, откуда ты все это, собственно, знаешь?
— Да об этом все говорят.
— Где об этом говорят? Кто рассказывает тебе подобные вещи? С кем, собственно, ты беседуешь на подобные темы?
— Да с тобой, например, как вот теперь.
— Барбара, я должен рассказать об этом твоей тетке.
— Зачем? Ты хочешь вызвать в ней подозрительность?
— Оставь меня в покое! — крикнул он ей раздраженно. — С меня достаточно!
— А чего же ты хочешь, — сказала Барбара доверчиво. — Ты спросил, я ответила. И еще я сказала тебе, что считаю обер-лейтенанта Крафта мужчиной. Так в этом же ничего нет особенного. Тебя я тоже считаю мужчиной — разве это действительно так дурно?
— Убирайся, Барбара! Или я не ручаюсь за себя!
— Действительно? — спросила она.
— Уходи немедленно! Я устал, я хочу спать.
— Это другое дело, — сказала Барбара и вышла.

— Прошу чувствовать себя непринужденно, господа! — крикнул капитан Ратсхельм трем своим офицерам-воспитателям. — Не обращайте на меня, пожалуйста, никакого внимания. Я здесь не как начальник потока, я пришел лишь немного позаниматься спортом.
Капитан Ратсхельм в плотно сидевших брюках и рубашке без рукавов смешался со своими фенрихами.
— Если я не нарушу ваши планы, господа, я предложил бы сейчас сыграть в мяч.
— Само собой разумеется, господин капитан, — сказал обер-лейтенант Веберман, являвшийся старшим среди трех офицеров-воспитателей шестого потока. Он пронзительно свистнул и крикнул: — Игра в мяч.
Фенрихи образовали немедленно противоположные группы и команды. Народный мяч, ручной мяч и итальянская лапта.
Капитан как бы совершенно случайно присоединился к фенрихам подразделения «Хайнрих». Посвященные ожидали этого. Но на этот раз он предпринял, как он сам считал, умный и удавшийся ему шахматный ход. Он стал играть против команды, в которой находился его явный любимец, «коллега» по спорту Хохбауэр.
Тем самым Ратсхельм получил возможность смотреть прямо в глаза Хохбауэру, игравшему против него. К тому же он мог любоваться точной и элегантной реакцией этого замечательного молодого человека.
Конечно, капитан выиграл уже первую игру. Хохбауэр воспринял свое поражение и поражение своей команды с достоинством. Он даже дал понять, что ему доставляет удовольствие проигрыш такому великолепному противнику. Столь примерным, думал Ратсхельм, был спортивный дух этого фенриха.
Обер-лейтенант Крафт невозмутимо смотрел на эту оживленную возню. Считая, что его подразделение находится в надежных руках, он отошел к лейтенанту Дитриху, чтобы немного поболтать с ним. Это им удалось без особых трудностей, так как подразделение Дитриха играло против подразделения обер-лейтенанта Вебермана. А у Вебермана хватало выдумки и выдержки, чтобы держать в постоянном движении обе команды играющих.
— Мой дорогой Крафт, — сказал лейтенант Дитрих, когда оба без помех бродили по спортплощадке, — задумывались ли вы когда-нибудь о том, почему наш начальник потока проявляет такую любовь к спортивным мероприятиям?
— А вы об этом думали, Дитрих? — спросил Крафт заинтересованно.
— Разумеется, — ответил тот весело. — И я, по-видимому, пришел к тому же результату, что и вы. Но, как и вы, я считаю целесообразным об этом молчать. Или, может быть, у вас другое мнение по этому вопросу?
— В данное время — нет, мой дорогой Дитрих, — ответил обер-лейтенант задумчиво и задал совершенно открыто вопрос: — Почему вы хотите меня предупредить?
— Может быть, из чисто товарищеских побуждений, — сказал Дитрих не менее открыто, и ироническая усмешка появилась на его интеллигентном лице. — А может быть, чтобы напомнить вам, что вы здесь всего-навсего один из нескольких десятков офицеров и что в действительности существует нечто вроде духа офицерского корпуса школы.
— Не надо так, дорогой Дитрих, — возразил Крафт. — Вы же ведь не имеете в виду собственное гнездо, которое не следует пачкать? В таком случае вы обратились не по адресу. Может быть, вам лучше обратиться к капитану Ратсхельму?
Всегда несколько замкнутый, лейтенант Дитрих был одним из самых тихих среди громкоголосых и суетливых инженеров войны, человеком умным и образованным. И поэтому он сказал спокойно:
— Я имею в виду только то, что все мы имеем слабости. Решающим же является не то, что эти слабости вообще имеются, а то, в состоянии ли мы их побороть.
Офицеры вынуждены были прервать разговор, ибо капитан Ратсхельм закончил свои занятия — на десять минут раньше обычного. Партия в итальянскую лапту завершилась с прекрасным круглым результатом — лучшего окончания предобеденных спортивных занятий трудно было себе представить.

— Все под душ! — крикнул капитан фенрихам.
То, что капитан Ратсхельм мылся со всеми под душем, было обычным явлением. Фенрихи воспринимали это не без удовольствия из чисто практических соображений, поскольку даже принятие душа осуществлялось на основе тщательно разработанной инструкции: горячую воду предписывалось экономить, — начальник же потока мог допустить исключения. В большинстве случаев Ратсхельм именно так и делал и был поэтому желанным гостем у фенрихов.
Порядок принятия душа был изложен в специальном приказе номер пятьдесят три и предусматривал следующие положения: пользователи становились под душ, в течение двух минут им подавалась горячая вода для намыливания головы и тела, после этого, также в течение двух минут, вода подавалась сначала теплая, а затем все более холодная и достигала восемнадцати градусов, ниже этого она не опускалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190