После этого следовало подробное описание каждого вида повреждений с не менее подробными указаниями по проведению вспомогательного ремонта. Наряду с этим давалась скрупулезная детализация инструментов, материалов для проведения ремонта и прочих принадлежностей. Однако до выслушивания курсантами дальнейших подробностей подобного типа дело не дошло. Бемке влетел в аудиторию и сообщил, как всегда, слегка возбужденно:
— Идет обер-лейтенант Крафт с упомянутой дамой!
Крамер быстро пометил место в специальном приказе номер сорок четыре, на котором он был вынужден прервать чтение. Его голос сделался еще на одну ступень выше. Он подал команду, как если бы перед ним находились подразделения, построенные для парада и находившиеся на значительных расстояниях друг от друга.
— Смирно! — рявкнул он. — Господин обер-лейтенант, подразделение «Хайнрих» — в полном составе!
— Милостивая государыня, — сказал обер-лейтенант Крафт, показывая на фенрихов, — это и есть учебное подразделение «Хайнрих». — И после короткой паузы добавил: — Господа, фрау Барков.
Фенрихи стояли как застывшие, не шевелясь. Крафт даже не предпринял никаких попыток чем-либо облегчить их положение. Он подвел фрау Барков к трибуне, откуда она могла всех хорошо видеть.
Фенрихи осторожно разглядывали мать лейтенанта Баркова, которая стояла перед ними маленькая, беспомощная и смущенная; ее лицо с приветливыми и одновременно печальными глазами было бледным.
Фрау Барков несколько обеспокоенно смотрела на вытянувшихся здоровых юнцов. Она видела в большинстве своем спокойные, смотревшие с любопытством лица. Но ей показалось, что она заметила и глаза, в которых слабо светилось какое-то подобие участия. Она с трудом открыла рот и, казалось, хотела сказать несколько слов, но Крафт опередил ее, начав свой рассказ:
— В этом учебном здании имеется два помещения. Это предназначено исключительно для подразделения «Хайнрих», здесь проводятся занятия по тактике, общей и политической подготовке. От десяти до четырнадцати часов занятия проводит офицер-воспитатель каждую неделю; здесь — пульт, за которым стоял и ваш сын. При проведении курсантами письменных работ мы, как правило, находимся в заднем помещении — прошу следовать за мной, милостивая государыня, — где окна выходят на автогаражи, что благотворно влияет на концентрацию внимания…
Пока Крафт говорил все это, сопровождая фрау Барков по помещению, он внимательно следил за подразделением, в особенности за передними рядами, но не заметил ничего такого, что могло бы вызвать у него какие-либо подозрения.
Лица фенрихов оставались застывшими и неподвижными. Слишком застывшими, слишком неподвижными, думал про себя обер-лейтенант, когда смотрел на Хохбауэра, Амфортаса и Андреаса, а также других фенрихов на передних рядах. Однако вызвать у них теперь сознательно определенную реакцию он был не в силах. Он не мог причинить горя фрау Барков: она оказалась человеком, завоевавшим его симпатию — совершенно против его воли и без всяких стараний с ее стороны.
Так же как она теперь стояла перед фенрихами, он видел ее стоявшей на кладбище: тихая, печальная покорность, никакой гнетущей отчаянной скорби, никаких отрывистых, рассчитанных на сочувствие слов, никакой потребности в дешевом болтливом утешении. Только это простое восприятие неизбежного. Вокруг нее стеклянные стены — как и вокруг Модерзона.
— Милостивая государыня, — сказал обер-лейтенант Крафт в заключение, — я надеюсь, что показал вам все, что вас в какой-то степени могло заинтересовать.
— Благодарю вас, господин обер-лейтенант, — ответила фрау Барков.
— Один из наших фенрихов проводит вас, милостивая государыня, до казарменных ворот, а именно — фенрих Редниц.
С этими словами обер-лейтенант открыл дверь. Фрау Барков кивнула еще раз подразделению, которое стояло все так же неподвижно, протянула Крафту руку и вышла из помещения.
А за ней, спотыкаясь, поплелся растерянный фенрих Редниц.
Обер-лейтенант Крафт сразу же повернулся лицом к своему подразделению. Он знал вопрос, который занимал теперь фенрихов: почему именно Редниц? Но он не дал им ни малейшей возможности поразмышлять об этом, заявив:
— Прошу садиться. Подготовьтесь к письменной работе. В вашем распоряжении двадцать минут. Тема: «Некролог о лейтенанте Баркове». Начали.
18. Искушение начальника учебного потока
Капитану Ратсхельму была оказана честь стать свидетелем одного знаменательного события: господин майор Фрей, начальник второго учебного курса, был озабочен.
— Должен признаться, — сказал майор доверительно, — что в последнее время в области моей деятельности происходит немало такого, что заставляет меня задуматься.
Капитан кивнул головой. Если ему приходилось видеть, что кто-то из его начальников бывал озабочен, это его всегда волновало.
Они сидели напротив друг друга в служебном кабинете майора. То, что капитан Ратсхельм мог находиться здесь и был тем более облечен доверием, наполняло его скромной гордостью. Он чувствовал себя в какой-то степени избранным, поскольку из троих вполне заслуженных начальников потоков майор предпочел его. Какая честь! И наверняка плюс в вопросе перспективы его выдвижения.
— Господин майор может на меня во всем положиться, — заверил капитан.
— Мой дорогой Ратсхельм, — сказал майор любезно и подчеркнуто доверительно, — вы видите меня озабоченным — и это не в последнюю очередь из-за вас.
Теперь капитан уже не кивал головой — он был крайне изумлен, что весьма отчетливо показало выражение его лица: ведь он был абсолютно уверен, что всегда правильно выполнял свой долг.
— Ваша работа, мой дорогой Ратсхельм, — пояснил сказанное майор, — является примерной, это я могу вам подтвердить весьма охотно в любое время. Но даже самая примерная работа может находиться под угрозой. И как раз это-то, как мне кажется, и имеет здесь место.
— Конечно, господин майор, — сказал капитан Ратсхельм несколько натянуто. — Но я тоже не могу сделать больше, чем вскрыть недостаток и просить об его устранении. Ибо назначение и замена офицеров-воспитателей, а тем более преподавателей тактики, не относится, к сожалению, к области моей деятельности.
— И к моей тоже, — заметил майор мягко. И при этом он улыбнулся как бы с сожалением и бросил короткий взгляд вперед, будто бы давая понять, что единственно компетентная в этих вопросах инстанция — сам генерал — витает в известной степени в облаках. — Поразмыслим-ка совместно, мой дорогой Ратсхельм, — предложил майор тоном вербовщика. — Дело обстоит таким образом: мне лично подчинены прямо, непосредственно три начальника учебных потоков, и я доволен всеми тремя, в особенности вами, мой дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190