Преданный взор фенриха говорил: «Я тоже».
— Итак, вы тоже, Хохбауэр, — с огорчением констатировал Ратсхельм.
— Господин капитан, — доложил фенрих, — я готов извлечь любые необходимые для вас выводы из своего поведения.
— Как все это произошло? — спросил озабоченно капитан.
И чем больше он рассматривал Хохбауэра, чем дольше тот стоял перед его испытующим взором, тем ему становилось яснее: имели место какие-то существенные, веские основания для этого происшествия. Если даже такой многообещающий, дисциплинированный фенрих счел необходимым включиться в побоище, стало быть, случилось что-то необычное, провоцирующее.
— Очевидно, можно предположить, что какие-то особые причины легли в основу всего этого. Не правда ли, Хохбауэр?
— Так точно, господин капитан! — ответил фенрих. Он с готовностью ухватился за спасательный канат, брошенный ему капитаном. — Я хотел разнять дерущихся и при этом попал в рукопашную, между двух огней.
— Ага, — промолвил капитан Ратсхельм, — так вот как обстояло дело. — И затем, не задумываясь больше, он продолжал убежденно и успокаивая самого себя: — Иначе, собственно, и не могло быть.
— Мои друзья вместе со мною и командиром отделения делали все, чтобы прекратить спровоцированный противной стороной спор. Но на нас набросились, и мы не имели иного выхода, как защищаться.
— Очень хорошо, Хохбауэр. Я вам верю. Вы с вашими товарищами должны были восстановить спокойствие и порядок, но, к сожалению, это вам не удалось, хотя вы прилагали к тому все усилия. Не правда ли?
— В меру наших сил мы пытались сделать все возможное, господин капитан.
— И как возник этот спор, мой дорогой Хохбауэр?
— Точно я не могу сказать, господин капитан. Я знаю только, что какой-то фенрих неизвестного мне учебного отделения оскорбил нашего коллегу Вебера, заявив, что у него имя — как будто взятое из юмористического журнала. Так это или не так, я не могу сказать. Точно знаю лишь, что это утверждение было сделано в общественном месте в присутствии гражданских лиц, среди которых находились персоны женского пола.
— Женщины сомнительного поведения, по всей вероятности? Я надеюсь, вы не имели с ними ничего общего?
— Я презираю эти создания, господин капитан.
— Ну хорошо, мой дорогой, — заметил Ратсхельм, полностью удовлетворенный сведениями, полученными от фенриха. — Мы расследуем это дело.
Хохбауэр ответил на ряд общих вопросов, как, например, о количестве и именах участвовавших в драке фенрихов. Он также сообщил время начала потасовки и попытался изложить детали ее возникновения и дальнейшего хода, с особым упором на их попытки только обороняться.
— Я благодарю вас, мой дорогой Хохбауэр, — сказал в заключение капитан.
— Я заверяю вас, господин капитан, что я глубоко сожалею о случившемся.
— Прекрасно, мой дорогой. Это, конечно, не ваша вина.
— Я очень признателен вам за доверие, господин капитан.
— Не стоит благодарности, дорогой Хохбауэр, — сказал Ратсхельм и протянул своему фенриху руку. — Надеюсь, вскоре мы вновь выберем часик для наших бесед.
— Это все успокаивает меня в какой-то мере, — промолвил капитан Ратсхельм, — но оснований быть беззаботным и довольным я не вижу.
Капитан пришел к этому выводу, измеряя шагами свою комнату. Он жестикулировал, как будто его слова жадно ловила многочисленная аудитория. Творческий мыслительный процесс первой степени, по его мнению, начинался.
«Первое, — наметил он, — не дать распространиться сведениям, что кабак разгромлен. Второе, уже смягчающее вину обстоятельство: так называемый разгром кабака произошел по побуждениям защиты чести; и третье… третье — необходимо признать проступок, заключающийся в совершении дебоша». Это была тяжкая проблема, и, чем дольше он размышлял о ней, тем ему становилось все яснее и яснее, что он не в состоянии нести всю ответственность. Он должен был найти кого-то, кто снял бы с него хотя бы часть ее, причем, по возможности, значительную часть.
С этой целью капитан направился к обер-лейтенанту Крафту.
Достигнув цели своего путешествия, капитан столкнулся с высшей степени неприятным для него обстоятельством. Ратсхельм установил, что обер-лейтенант не один. В комнате Крафта на койке сидело существо женского пола, и это существо рассматривало капитана и начальника потока с любопытством и наглостью.
Ратсхельм остановился у порога сначала молча, как бы ожидая объяснения от своего офицера-воспитателя. Но этого объяснения не последовало. Очевидно, что Крафт считал его излишним. Он произнес только:
— Пожалуйста, господин капитан.
— Пардон, — сказал Ратсхельм сдержанно, — но я не ожидал застать здесь даму. Это не совсем обычно.
— Могу я тебе представить господина капитана Ратсхельма? — промолвил, не смущаясь, Крафт, обращаясь к Эльфриде. — Позвольте, господин капитан, представить вам мою невесту фрейлейн Радемахер.
— Это, — поспешил изменить свое мнение Ратсхельм, — совершенно другое дело.
Капитан переключился тотчас же на манеры человека светского. Он подошел к Эльфриде и без промедления произнес:
— Мне составляет особое удовольствие познакомиться с вами.
Ратсхельм произнес это, несмотря на то что ему достаточно подробно было известно о прошлом Эльфриды Радемахер, месте ее работы. Но слова офицера ему было достаточно. Перед ним стояла невеста Крафта. Это, вероятно, решено. Тут уж ничего не скажешь.
— Мои сердечнейшие поздравления, господин обер-лейтенант.
— Спасибо, господин капитан.
Крафт не был в чрезмерном восторге от такого внезапного объявления Эльфриды своей невестой. Но это являлось, думал он, лучшим решением вопроса, по меньшей мере на время его пребывания здесь, в военной школе.
— Простите, фрейлейн, — произнес официально капитан Ратсхельм, — к сожалению, я должен увести вашего жениха. Нам нужно срочно обсудить одно служебное дело.
Эльфриду Радемахер ее новая, внезапно объявленная роль офицерской невесты, казалось, рассмешила, но не смутила. Она манерно поклонилась капитану Ратсхельму, как это обычно делали вильдлингенские офицерские жены, и ей удивительно легко удался этот салонный стиль поведения. Крафту она сказала с улыбкой и подчеркнуто жеманным тоном капризной маленькой девочки:
— Иди, мой милый, но не оставляй свою маленькую невесту слишком долго одну.
Крафту стоило усилий овладеть собой. Он понял, что ему предстоит пережить еще много неожиданностей со своей «маленькой невестой». Но сейчас у него не было времени представить себе все это подробнее.
Капитан Ратсхельм проследовал по коридору и вышел на площадь. Он оглянулся, чтобы убедиться, не мешает ли им кто-либо. Затем сразу взял быка за рога.
— Знаете ли вы, господин обер-лейтенант, что натворило вчера вечером ваше учебное отделение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
— Итак, вы тоже, Хохбауэр, — с огорчением констатировал Ратсхельм.
— Господин капитан, — доложил фенрих, — я готов извлечь любые необходимые для вас выводы из своего поведения.
— Как все это произошло? — спросил озабоченно капитан.
И чем больше он рассматривал Хохбауэра, чем дольше тот стоял перед его испытующим взором, тем ему становилось яснее: имели место какие-то существенные, веские основания для этого происшествия. Если даже такой многообещающий, дисциплинированный фенрих счел необходимым включиться в побоище, стало быть, случилось что-то необычное, провоцирующее.
— Очевидно, можно предположить, что какие-то особые причины легли в основу всего этого. Не правда ли, Хохбауэр?
— Так точно, господин капитан! — ответил фенрих. Он с готовностью ухватился за спасательный канат, брошенный ему капитаном. — Я хотел разнять дерущихся и при этом попал в рукопашную, между двух огней.
— Ага, — промолвил капитан Ратсхельм, — так вот как обстояло дело. — И затем, не задумываясь больше, он продолжал убежденно и успокаивая самого себя: — Иначе, собственно, и не могло быть.
— Мои друзья вместе со мною и командиром отделения делали все, чтобы прекратить спровоцированный противной стороной спор. Но на нас набросились, и мы не имели иного выхода, как защищаться.
— Очень хорошо, Хохбауэр. Я вам верю. Вы с вашими товарищами должны были восстановить спокойствие и порядок, но, к сожалению, это вам не удалось, хотя вы прилагали к тому все усилия. Не правда ли?
— В меру наших сил мы пытались сделать все возможное, господин капитан.
— И как возник этот спор, мой дорогой Хохбауэр?
— Точно я не могу сказать, господин капитан. Я знаю только, что какой-то фенрих неизвестного мне учебного отделения оскорбил нашего коллегу Вебера, заявив, что у него имя — как будто взятое из юмористического журнала. Так это или не так, я не могу сказать. Точно знаю лишь, что это утверждение было сделано в общественном месте в присутствии гражданских лиц, среди которых находились персоны женского пола.
— Женщины сомнительного поведения, по всей вероятности? Я надеюсь, вы не имели с ними ничего общего?
— Я презираю эти создания, господин капитан.
— Ну хорошо, мой дорогой, — заметил Ратсхельм, полностью удовлетворенный сведениями, полученными от фенриха. — Мы расследуем это дело.
Хохбауэр ответил на ряд общих вопросов, как, например, о количестве и именах участвовавших в драке фенрихов. Он также сообщил время начала потасовки и попытался изложить детали ее возникновения и дальнейшего хода, с особым упором на их попытки только обороняться.
— Я благодарю вас, мой дорогой Хохбауэр, — сказал в заключение капитан.
— Я заверяю вас, господин капитан, что я глубоко сожалею о случившемся.
— Прекрасно, мой дорогой. Это, конечно, не ваша вина.
— Я очень признателен вам за доверие, господин капитан.
— Не стоит благодарности, дорогой Хохбауэр, — сказал Ратсхельм и протянул своему фенриху руку. — Надеюсь, вскоре мы вновь выберем часик для наших бесед.
— Это все успокаивает меня в какой-то мере, — промолвил капитан Ратсхельм, — но оснований быть беззаботным и довольным я не вижу.
Капитан пришел к этому выводу, измеряя шагами свою комнату. Он жестикулировал, как будто его слова жадно ловила многочисленная аудитория. Творческий мыслительный процесс первой степени, по его мнению, начинался.
«Первое, — наметил он, — не дать распространиться сведениям, что кабак разгромлен. Второе, уже смягчающее вину обстоятельство: так называемый разгром кабака произошел по побуждениям защиты чести; и третье… третье — необходимо признать проступок, заключающийся в совершении дебоша». Это была тяжкая проблема, и, чем дольше он размышлял о ней, тем ему становилось все яснее и яснее, что он не в состоянии нести всю ответственность. Он должен был найти кого-то, кто снял бы с него хотя бы часть ее, причем, по возможности, значительную часть.
С этой целью капитан направился к обер-лейтенанту Крафту.
Достигнув цели своего путешествия, капитан столкнулся с высшей степени неприятным для него обстоятельством. Ратсхельм установил, что обер-лейтенант не один. В комнате Крафта на койке сидело существо женского пола, и это существо рассматривало капитана и начальника потока с любопытством и наглостью.
Ратсхельм остановился у порога сначала молча, как бы ожидая объяснения от своего офицера-воспитателя. Но этого объяснения не последовало. Очевидно, что Крафт считал его излишним. Он произнес только:
— Пожалуйста, господин капитан.
— Пардон, — сказал Ратсхельм сдержанно, — но я не ожидал застать здесь даму. Это не совсем обычно.
— Могу я тебе представить господина капитана Ратсхельма? — промолвил, не смущаясь, Крафт, обращаясь к Эльфриде. — Позвольте, господин капитан, представить вам мою невесту фрейлейн Радемахер.
— Это, — поспешил изменить свое мнение Ратсхельм, — совершенно другое дело.
Капитан переключился тотчас же на манеры человека светского. Он подошел к Эльфриде и без промедления произнес:
— Мне составляет особое удовольствие познакомиться с вами.
Ратсхельм произнес это, несмотря на то что ему достаточно подробно было известно о прошлом Эльфриды Радемахер, месте ее работы. Но слова офицера ему было достаточно. Перед ним стояла невеста Крафта. Это, вероятно, решено. Тут уж ничего не скажешь.
— Мои сердечнейшие поздравления, господин обер-лейтенант.
— Спасибо, господин капитан.
Крафт не был в чрезмерном восторге от такого внезапного объявления Эльфриды своей невестой. Но это являлось, думал он, лучшим решением вопроса, по меньшей мере на время его пребывания здесь, в военной школе.
— Простите, фрейлейн, — произнес официально капитан Ратсхельм, — к сожалению, я должен увести вашего жениха. Нам нужно срочно обсудить одно служебное дело.
Эльфриду Радемахер ее новая, внезапно объявленная роль офицерской невесты, казалось, рассмешила, но не смутила. Она манерно поклонилась капитану Ратсхельму, как это обычно делали вильдлингенские офицерские жены, и ей удивительно легко удался этот салонный стиль поведения. Крафту она сказала с улыбкой и подчеркнуто жеманным тоном капризной маленькой девочки:
— Иди, мой милый, но не оставляй свою маленькую невесту слишком долго одну.
Крафту стоило усилий овладеть собой. Он понял, что ему предстоит пережить еще много неожиданностей со своей «маленькой невестой». Но сейчас у него не было времени представить себе все это подробнее.
Капитан Ратсхельм проследовал по коридору и вышел на площадь. Он оглянулся, чтобы убедиться, не мешает ли им кто-либо. Затем сразу взял быка за рога.
— Знаете ли вы, господин обер-лейтенант, что натворило вчера вечером ваше учебное отделение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190