И очень активно. Тогда Клод, который не мог отказаться от легких денег, решил забыть о Мэлки, о своем бизнесе и убраться отсюда. Так я себе это представляю. Наступила тишина. Потом Дениз сказала:
— Наверное, вы правы...— Она посмотрела на часы.— Уже четверть двенадцатого. Вы сможете сами добраться до Мэлки?
Я попробовал пройтись по комнате. Сделать это было легче, чем в прошлый раз.
— Да, я уже в порядке. Всего несколько синяков и порезов. Кажется, ни одного серьезного повреждения. Я оставил машину у станции береговой охраны. Прогулка сейчас пойдет мне на пользу. А вы, наверное, приехали по другой дороге?
— Я оставила машину на Проул-Пойнт и пришла оттуда. А вы уверены, что сможете добраться?
Я отхлебнул еще бренди и улыбнулся:
— С этим лекарством скоро буду как новенький.
Дениз встала. Я подал ей манто, и она вышла в гостиную. На середине комнаты девушка остановилась и повернулась ко мне.
— И даже после этого ужасного избиения вы хотите продолжать расследование, мистер Гейл?
— Да, можете не сомневаться,— улыбнулся я.— Мне очень хочется найти типа, который лягнул меня в живот. Нужно же отдать ему долг.
— Это просто ужасно. Я бы хотела остановить вас.
— Так вы считаете, что ваша мать права? — спросил я.— Она тоже хочет, чтобы я это прекратил, думает, что для всех будет лучше, если я соберу вещи и вернусь в Лондон, сказав вашему, отцу, что здесь ничего невозможно сделать.
— По-моему, она права. Но я знаю своего отца...— Дениз улыбнулась.— Я его очень люблю. И я знаю, что он не сможет спать спокойно, пока не найдет виновника скандала.— Она пожала плечами.— По-моему, он зря это затеял. Но что я могу поделать?
Голос Дениз изменился. Она тревожно спросила:
— Так вы твердо решили, что будете этим заниматься?
— Да. Я стараюсь не браться за дела, которые не могу довести до конца.
Дениз опустила голову. Вид у нее был совсем несчастный. Я стоял совсем рядом с девушкой, вдыхая аромат ее духов. Вообще-то я человек не сентиментальный, но в облике этой девушки, такой привлекательной, было что-то щемящее. Может, это звучит грубовато, но в ней была какая-то потерянность. Так выглядит собака, когда
ее бьет хозяин — испуганная, но, несмотря ни на что, надеющаяся получить ласку вместо пинка.Не глядя на меня, Дениз тихо сказала:
— И все-таки, по-моему, было бы лучше, если бы вы уехали отсюда. Я думаю, что так будет лучше для вас... для меня... для всех.
— Вы действительно так думаете? — спросил я.
Дениз кивнула. Я зашел в спальню и нашел там бутылку бренди и стакан. Потом вернулся в гостиную и сел за стол. Девушка продолжала стоять на том же месте.
Я налил себе еще бренди и выпил. Я заметил, что после нескольких глотков бренди боль в животе немного отпускает. Это было приятно.
— Вы говорите глупости. Послушайте две минуты, и вы поймете, что я имею в виду. Человека, который поместил в газету клевету, нужно найти. Обязательно. Ради вас и ради Трединора.
— Почему? — девушка наконец подняла голову и посмотрела на меня.
Я снова закурил. Губы мои так распухли, что я едва чувствовал во рту сигарету.
— А вы подумайте. Кто бы ни поместил в газету клевету, он сделал это по одной причине: хотел рассчитаться с вами. Хотел помешать вашей с Трединором свадьбе и выбрал путь, который считал самым надежным. Но он ошибся. Несмотря на то, что вы попросили отложить свадьбу. Трединор на ней настаивает. Он вас очень любит, и ему наплевать на все. Правильно?
Она кивнула.
— Неужели вы считаете, что наш клеветник на этом успокоится? Не успеете вы выйти замуж за Трединора, как он снова начнет действовать, придумает что-нибудь еще, и на этот раз все может оказаться еще неприятнее. И в этом не будет ничего хорошего для вас и Трединора. Разве я не прав? Поэтому пусть уж лучше сейчас всплывет немного грязи, чем целое болото впоследствии.
Она ничего не ответила.
— Трединор от вас без ума, и я его вполне понимаю,— я улыбнулся девушке.— Он не придал значения этой клевете и ведет себя так, словно ничего не произошло. Потому что от любит вас. А поскольку и вы любите его, ваш долг — покончить с этим делом до того, как вы выйдете за него замуж. Дениз вздрогнула.
— Дайте, пожалуйста, сигарету,— сказала она. Я протянул ей сигарету и поднес зажигалку.
— Я не люблю Юстаса Трединора,— спокойно сказала Дениз.— И никогда не любила.
Я задумался. Я подумал, что в деле Эллердена в любой момент можно ждать любых поворотов. Вы продвигаетесь в полной темноте. Вам кажется, что вы знаете, куда идете, но это вовсе не так.
Дениз пожала плечами. В этом движении была какая-то обреченность.
— Я никогда не любила ни одного мужчину. Мне даже почти никто не нравился. Кроме одного или двух. Конечно, я уважаю Юстаса Трединора. Он всегда был хорошим другом, и он оказался настолько благороден, что хочет жениться на мне после этой ужасной истории. И поэтому я считаю, что выйти за него замуж — своего рода долг для меня.
— Вы много в жизни потеряете,— ухмыльнулся я,— если в один прекрасный день не влюбитесь в кого-нибудь.
Снова наступило молчание. Потом девушка спросила:
— Значит, вы не изменили своего решения? Вы будете заниматься этим делом?
Я кивнул. Дениз присела на край письменного стола.
— Я хочу знать, что вы за человек. Расскажите о себе.
Я улыбнулся. В этой девушке было что-то удивительное — свежее и волнующее.
— Рассказывать особенно нечего. Я с детства очень любил совать нос в чужие дела. Поэтому, наверное, и стал детективом. Сначала был сыщиком в агентстве «Трансатлантик» в Канаде, потом работал в бюро Пинкертона в Америке. Это была очень интересная работа. Видите ли, я люблю острые ощущения.
— А потом?
— Потом началась война. Ну, это обещало самые острые ощущения, поэтому я приехал в Англию. Мой отец был англичанином, и я пошел в армию. После Дюнкерка начальство узнало, что я говорю на двух языках. Меня забрали из пехоты и дали другое задание. Наконец я попал в специальные десантные войска. Это было довольно интересно. Начальство меня сильно не беспокоило, а потом я стал одним из тех, кого обычно называют шпионами.
— Вы имеете в виду, что работали в немецком тылу?
— Да, в качестве француза из Марселя,— усмехнулся я.— Но через несколько месяцев гестаповцы меня выследили. Это было уже не так забавно. Хотя мне и от них удалось унести ноги. И я смог выжить до конца войны. Ваше дело — моя первая работа с тех пор, как я демобилизовался. Совсем как в былые времена.
Девушка спросила со своей обычной грустной улыбкой:
— А это зверское избиение тоже как в былые времена?
— Вы об этой потасовке? Это ерунда по сравнению с тем, что делали со мной в гестапо. Вот там действительно обошлись со мной жестко.
Она долго смотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Наверное, вы правы...— Она посмотрела на часы.— Уже четверть двенадцатого. Вы сможете сами добраться до Мэлки?
Я попробовал пройтись по комнате. Сделать это было легче, чем в прошлый раз.
— Да, я уже в порядке. Всего несколько синяков и порезов. Кажется, ни одного серьезного повреждения. Я оставил машину у станции береговой охраны. Прогулка сейчас пойдет мне на пользу. А вы, наверное, приехали по другой дороге?
— Я оставила машину на Проул-Пойнт и пришла оттуда. А вы уверены, что сможете добраться?
Я отхлебнул еще бренди и улыбнулся:
— С этим лекарством скоро буду как новенький.
Дениз встала. Я подал ей манто, и она вышла в гостиную. На середине комнаты девушка остановилась и повернулась ко мне.
— И даже после этого ужасного избиения вы хотите продолжать расследование, мистер Гейл?
— Да, можете не сомневаться,— улыбнулся я.— Мне очень хочется найти типа, который лягнул меня в живот. Нужно же отдать ему долг.
— Это просто ужасно. Я бы хотела остановить вас.
— Так вы считаете, что ваша мать права? — спросил я.— Она тоже хочет, чтобы я это прекратил, думает, что для всех будет лучше, если я соберу вещи и вернусь в Лондон, сказав вашему, отцу, что здесь ничего невозможно сделать.
— По-моему, она права. Но я знаю своего отца...— Дениз улыбнулась.— Я его очень люблю. И я знаю, что он не сможет спать спокойно, пока не найдет виновника скандала.— Она пожала плечами.— По-моему, он зря это затеял. Но что я могу поделать?
Голос Дениз изменился. Она тревожно спросила:
— Так вы твердо решили, что будете этим заниматься?
— Да. Я стараюсь не браться за дела, которые не могу довести до конца.
Дениз опустила голову. Вид у нее был совсем несчастный. Я стоял совсем рядом с девушкой, вдыхая аромат ее духов. Вообще-то я человек не сентиментальный, но в облике этой девушки, такой привлекательной, было что-то щемящее. Может, это звучит грубовато, но в ней была какая-то потерянность. Так выглядит собака, когда
ее бьет хозяин — испуганная, но, несмотря ни на что, надеющаяся получить ласку вместо пинка.Не глядя на меня, Дениз тихо сказала:
— И все-таки, по-моему, было бы лучше, если бы вы уехали отсюда. Я думаю, что так будет лучше для вас... для меня... для всех.
— Вы действительно так думаете? — спросил я.
Дениз кивнула. Я зашел в спальню и нашел там бутылку бренди и стакан. Потом вернулся в гостиную и сел за стол. Девушка продолжала стоять на том же месте.
Я налил себе еще бренди и выпил. Я заметил, что после нескольких глотков бренди боль в животе немного отпускает. Это было приятно.
— Вы говорите глупости. Послушайте две минуты, и вы поймете, что я имею в виду. Человека, который поместил в газету клевету, нужно найти. Обязательно. Ради вас и ради Трединора.
— Почему? — девушка наконец подняла голову и посмотрела на меня.
Я снова закурил. Губы мои так распухли, что я едва чувствовал во рту сигарету.
— А вы подумайте. Кто бы ни поместил в газету клевету, он сделал это по одной причине: хотел рассчитаться с вами. Хотел помешать вашей с Трединором свадьбе и выбрал путь, который считал самым надежным. Но он ошибся. Несмотря на то, что вы попросили отложить свадьбу. Трединор на ней настаивает. Он вас очень любит, и ему наплевать на все. Правильно?
Она кивнула.
— Неужели вы считаете, что наш клеветник на этом успокоится? Не успеете вы выйти замуж за Трединора, как он снова начнет действовать, придумает что-нибудь еще, и на этот раз все может оказаться еще неприятнее. И в этом не будет ничего хорошего для вас и Трединора. Разве я не прав? Поэтому пусть уж лучше сейчас всплывет немного грязи, чем целое болото впоследствии.
Она ничего не ответила.
— Трединор от вас без ума, и я его вполне понимаю,— я улыбнулся девушке.— Он не придал значения этой клевете и ведет себя так, словно ничего не произошло. Потому что от любит вас. А поскольку и вы любите его, ваш долг — покончить с этим делом до того, как вы выйдете за него замуж. Дениз вздрогнула.
— Дайте, пожалуйста, сигарету,— сказала она. Я протянул ей сигарету и поднес зажигалку.
— Я не люблю Юстаса Трединора,— спокойно сказала Дениз.— И никогда не любила.
Я задумался. Я подумал, что в деле Эллердена в любой момент можно ждать любых поворотов. Вы продвигаетесь в полной темноте. Вам кажется, что вы знаете, куда идете, но это вовсе не так.
Дениз пожала плечами. В этом движении была какая-то обреченность.
— Я никогда не любила ни одного мужчину. Мне даже почти никто не нравился. Кроме одного или двух. Конечно, я уважаю Юстаса Трединора. Он всегда был хорошим другом, и он оказался настолько благороден, что хочет жениться на мне после этой ужасной истории. И поэтому я считаю, что выйти за него замуж — своего рода долг для меня.
— Вы много в жизни потеряете,— ухмыльнулся я,— если в один прекрасный день не влюбитесь в кого-нибудь.
Снова наступило молчание. Потом девушка спросила:
— Значит, вы не изменили своего решения? Вы будете заниматься этим делом?
Я кивнул. Дениз присела на край письменного стола.
— Я хочу знать, что вы за человек. Расскажите о себе.
Я улыбнулся. В этой девушке было что-то удивительное — свежее и волнующее.
— Рассказывать особенно нечего. Я с детства очень любил совать нос в чужие дела. Поэтому, наверное, и стал детективом. Сначала был сыщиком в агентстве «Трансатлантик» в Канаде, потом работал в бюро Пинкертона в Америке. Это была очень интересная работа. Видите ли, я люблю острые ощущения.
— А потом?
— Потом началась война. Ну, это обещало самые острые ощущения, поэтому я приехал в Англию. Мой отец был англичанином, и я пошел в армию. После Дюнкерка начальство узнало, что я говорю на двух языках. Меня забрали из пехоты и дали другое задание. Наконец я попал в специальные десантные войска. Это было довольно интересно. Начальство меня сильно не беспокоило, а потом я стал одним из тех, кого обычно называют шпионами.
— Вы имеете в виду, что работали в немецком тылу?
— Да, в качестве француза из Марселя,— усмехнулся я.— Но через несколько месяцев гестаповцы меня выследили. Это было уже не так забавно. Хотя мне и от них удалось унести ноги. И я смог выжить до конца войны. Ваше дело — моя первая работа с тех пор, как я демобилизовался. Совсем как в былые времена.
Девушка спросила со своей обычной грустной улыбкой:
— А это зверское избиение тоже как в былые времена?
— Вы об этой потасовке? Это ерунда по сравнению с тем, что делали со мной в гестапо. Вот там действительно обошлись со мной жестко.
Она долго смотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52