Вскоре начались аресты в Москве, Нижнем, Владимире, и ока-
залось, что человек в клетчатых брючках - знаменитый, впоследствии, Лан-
дезен-Гартинг, первый - по порядку - провокатор, которого я видел.
А за всем этим муж возлюбленной моей был добрый малый, несколько сен-
тиментальный и комически обремененный "научным багажем". Он так и гово-
рил:
- Смысл жизни интеллигента - непрерывное накопление научного багажа в
целях бескорыстного распределения его в толщах народной массы.
---------------
Моя любовь, углубляясь, превращалась в страдание. Сидел я в подвале,
глядя, как, согнувшись над столом, работает дама моего сердца, и мрачно
пьянел от желания взять ее на руки, унести куда-то из проклятого подва-
ла, загроможденного широкой двухспальной кроватью, старинным тяжелым ди-
ваном, где спала девочка, столами, на которых лежали груды пыльных книг
и бумаг. Мимо окон нелепо мелькают чьи-то ноги, иногда в окно заглядыва-
ла морда бездомной собаки; душно, с улицы льется запах грязи, нагретой
солнцем, - маленькая девичья фигурка, тихонько напевая, скрипит каранда-
шом или пером, мне ласково улыбаются милые васильковые глаза. Я люблю
эту женщину до бреда, до безумия и жалею ее до злобной тоски.
- Расскажите еще что-нибудь про себя, - предлагает она.
Рассказываю, но через несколько минут она говорит:
- Это вы не про себя говорите.
Я и сам понимаю, что все, о чем я говорил, еще - не я, а нечто, в чем
я слепо запутался. Мне нужно найти себя в пестрой путанице впечатлений и
приключений, пережитых мною, но я не умел и боялся сделать это. Кто и
что - я? Меня очень смущал этот вопрос. Я был зол на жизнь, - она уже
внушила мне унизительную глупость попытки самоубийства. Я не понимал лю-
дей, их жизнь казалась мне неоправданной, глупой, грязной. Во мне броди-
ло изощренное любопытство человека, которому зачем-то необходимо загля-
нуть во все темные уголки бытия, в глубину всех тайн жизни, и, порою, я
чувствовал себя способным на преступление из любопытства, - готов был
убить, только для того, чтобы знать: что же будет со мною потом?
Мне казалось, что если я найду себя, - перед женщиной сердца моего
встанет человек отвратительный, запутанный густой крепкой сетью каких-то
странных чувств и мыслей, бредовой, кошмарный человек, он испугает ее и
оттолкнет. Мне нужно было что-то сделать с собою. Я был уверен, что
именно эта женщина способна помочь мне не только почувствовать настояще-
го себя, но она может сделать нечто волшебное, после чего я тотчас осво-
божусь из плена темных впечатлений бытия, что-то навсегда выброшу из
своей души, и она вспыхнет огнем великой силы, великой радости.
И небрежный тон, которым она говорила о себе, и ее снисходительное
отношение к людям внушили мне уверенность, что этот человек знает нео-
быкновенное. У нее есть свой ключ ко всем загадкам жизни, от этого она
всегда веселая, всегда уверена в себе. Может быть, я любил ее всего
больше за то, чего не понимал в ней, но я любил ее со всей силой и
страстью юности. Мучительно трудно было мне сдерживать эту страсть, -
она уже физически сжигала и обессиливала меня. Для меня было бы лучше,
будь я проще, грубее, но - я верил, что отношения к женщине не ограничи-
ваются тем актом физиологического слияния, который я знал в его нищенс-
ки-грубой, животно-простой форме, - этот акт внушал мне почти отвраще-
ние, несмотря на то, что я был сильный, довольно чувственный юноша и об-
ладал легко возбудимым воображением.
Не понимаю, как могла сложиться и жить во мне эта романтическая меч-
та, но я был непоколебимо уверен, что за тем, что известно мне, есть
нечто неведомое, и в нем скрыт высокий, тайный смысл общения с женщиной,
что-то великое, радостное и даже страшное таится за первым объятием, -
испытав эту радость, человек совершенно перерождается.
Мне кажется, - я вынес эти фантазии не из романов, прочитанных мною,
но воспитал и развил их из чувства противоречия действительности, ибо:
"Я в мир пришел, чтобы не соглашаться".
Кроме этого у меня было странное, смутное воспоминание:
- Где-то - за пределами действительного и когда-то в раннем детстве,
я испытал некий сильный взрыв души, сладостный трепет ощущения - вернее
предчувствие - гармонии, пережил радость, светлейшую солнца на утре, на
восходе его. Может быть, это было еще в те дни, когда я жил во чреве ма-
тери, и этот счастливый взрыв ее нервной энергии передался мне жарким
толчком, который создал душу мою и впервые зажег ее к жизни, может быть,
это потрясающий момент счастья матери моей отразился во мне на всю мою
жизнь трепетным ожиданием необыкновенного от женщины.
Когда не знаешь - выдумываешь, и самое умное, чего достиг человек,
это - уменье любить женщину, поклоняться ее красоте, - от любви к женщи-
не родилось все прекрасное на земле.
---------------
Однажды, купаясь, я прыгнул с кормы баржи в воду, ударился грудью о
наякорник, зацепился ногою за канат, повис в воде вниз головой и захлеб-
нулся. Ломовой извозчик вытащил меня, откачали, изорвав мне всю кожу, у
меня пошла кровь, и я должен был лечь в постель, глотая лед.
Ко мне пришла моя дама, села на койку и, расспрашивая, как все это
случилось со мною, стала гладить мне голову, легкой милой рукой, а глаза
ее, потемнев, смотрели тревожно.
Я спросил: видит ли она, что я люблю ее?
- Да, - сказала она, улыбаясь осторожно, - вижу и, это очень плохо,
хотя я тоже полюбила вас.
Разумеется, после ее слов вся земля вздрогнула, и деревья в саду зак-
ружились веселым хороводом. Я онемел от неожиданности, изумления и вос-
торга, ткнулся головою в колени ей и, если бы не обнял ее крепко, то на-
верное вылетел бы в окно, как мыльный пузырь.
- Не двигайтесь, это вредно вам, - строго заметила она, пытаясь пере-
ложить мою голову на подушку. - И не волнуйтесь, а то я уйду. Вы, вооб-
ще, очень безумный господин, я не думала, что такие бывают. О наших
чувствах и отношениях мы поговорим, когда вы встанете на ноги.
Все это она говорила очень спокойно и невыразимо ласково улыбалась
потемневшими глазами. Она скоро ушла, оставив меня в радужном огне на-
дежд, в счастливой уверенности, что теперь с ее доброй помощью я окры-
ленно вознесусь в сферу иных чувств и мыслей.
Через несколько дней я сидел в поле на краю оврага, - внизу, в кус-
тарнике, шелестел ветер. Серое небо грозило дождем, - деловито серыми
словами женщина говорила о разнице наших лет, о том, что мне нужно
учиться и что преждевременно для меня вешать на шею себе жену с ребен-
ком. Все это было угнетающе верно, говорилось тоном матери и еще более
возбуждало любовь, уважение к милой женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
залось, что человек в клетчатых брючках - знаменитый, впоследствии, Лан-
дезен-Гартинг, первый - по порядку - провокатор, которого я видел.
А за всем этим муж возлюбленной моей был добрый малый, несколько сен-
тиментальный и комически обремененный "научным багажем". Он так и гово-
рил:
- Смысл жизни интеллигента - непрерывное накопление научного багажа в
целях бескорыстного распределения его в толщах народной массы.
---------------
Моя любовь, углубляясь, превращалась в страдание. Сидел я в подвале,
глядя, как, согнувшись над столом, работает дама моего сердца, и мрачно
пьянел от желания взять ее на руки, унести куда-то из проклятого подва-
ла, загроможденного широкой двухспальной кроватью, старинным тяжелым ди-
ваном, где спала девочка, столами, на которых лежали груды пыльных книг
и бумаг. Мимо окон нелепо мелькают чьи-то ноги, иногда в окно заглядыва-
ла морда бездомной собаки; душно, с улицы льется запах грязи, нагретой
солнцем, - маленькая девичья фигурка, тихонько напевая, скрипит каранда-
шом или пером, мне ласково улыбаются милые васильковые глаза. Я люблю
эту женщину до бреда, до безумия и жалею ее до злобной тоски.
- Расскажите еще что-нибудь про себя, - предлагает она.
Рассказываю, но через несколько минут она говорит:
- Это вы не про себя говорите.
Я и сам понимаю, что все, о чем я говорил, еще - не я, а нечто, в чем
я слепо запутался. Мне нужно найти себя в пестрой путанице впечатлений и
приключений, пережитых мною, но я не умел и боялся сделать это. Кто и
что - я? Меня очень смущал этот вопрос. Я был зол на жизнь, - она уже
внушила мне унизительную глупость попытки самоубийства. Я не понимал лю-
дей, их жизнь казалась мне неоправданной, глупой, грязной. Во мне броди-
ло изощренное любопытство человека, которому зачем-то необходимо загля-
нуть во все темные уголки бытия, в глубину всех тайн жизни, и, порою, я
чувствовал себя способным на преступление из любопытства, - готов был
убить, только для того, чтобы знать: что же будет со мною потом?
Мне казалось, что если я найду себя, - перед женщиной сердца моего
встанет человек отвратительный, запутанный густой крепкой сетью каких-то
странных чувств и мыслей, бредовой, кошмарный человек, он испугает ее и
оттолкнет. Мне нужно было что-то сделать с собою. Я был уверен, что
именно эта женщина способна помочь мне не только почувствовать настояще-
го себя, но она может сделать нечто волшебное, после чего я тотчас осво-
божусь из плена темных впечатлений бытия, что-то навсегда выброшу из
своей души, и она вспыхнет огнем великой силы, великой радости.
И небрежный тон, которым она говорила о себе, и ее снисходительное
отношение к людям внушили мне уверенность, что этот человек знает нео-
быкновенное. У нее есть свой ключ ко всем загадкам жизни, от этого она
всегда веселая, всегда уверена в себе. Может быть, я любил ее всего
больше за то, чего не понимал в ней, но я любил ее со всей силой и
страстью юности. Мучительно трудно было мне сдерживать эту страсть, -
она уже физически сжигала и обессиливала меня. Для меня было бы лучше,
будь я проще, грубее, но - я верил, что отношения к женщине не ограничи-
ваются тем актом физиологического слияния, который я знал в его нищенс-
ки-грубой, животно-простой форме, - этот акт внушал мне почти отвраще-
ние, несмотря на то, что я был сильный, довольно чувственный юноша и об-
ладал легко возбудимым воображением.
Не понимаю, как могла сложиться и жить во мне эта романтическая меч-
та, но я был непоколебимо уверен, что за тем, что известно мне, есть
нечто неведомое, и в нем скрыт высокий, тайный смысл общения с женщиной,
что-то великое, радостное и даже страшное таится за первым объятием, -
испытав эту радость, человек совершенно перерождается.
Мне кажется, - я вынес эти фантазии не из романов, прочитанных мною,
но воспитал и развил их из чувства противоречия действительности, ибо:
"Я в мир пришел, чтобы не соглашаться".
Кроме этого у меня было странное, смутное воспоминание:
- Где-то - за пределами действительного и когда-то в раннем детстве,
я испытал некий сильный взрыв души, сладостный трепет ощущения - вернее
предчувствие - гармонии, пережил радость, светлейшую солнца на утре, на
восходе его. Может быть, это было еще в те дни, когда я жил во чреве ма-
тери, и этот счастливый взрыв ее нервной энергии передался мне жарким
толчком, который создал душу мою и впервые зажег ее к жизни, может быть,
это потрясающий момент счастья матери моей отразился во мне на всю мою
жизнь трепетным ожиданием необыкновенного от женщины.
Когда не знаешь - выдумываешь, и самое умное, чего достиг человек,
это - уменье любить женщину, поклоняться ее красоте, - от любви к женщи-
не родилось все прекрасное на земле.
---------------
Однажды, купаясь, я прыгнул с кормы баржи в воду, ударился грудью о
наякорник, зацепился ногою за канат, повис в воде вниз головой и захлеб-
нулся. Ломовой извозчик вытащил меня, откачали, изорвав мне всю кожу, у
меня пошла кровь, и я должен был лечь в постель, глотая лед.
Ко мне пришла моя дама, села на койку и, расспрашивая, как все это
случилось со мною, стала гладить мне голову, легкой милой рукой, а глаза
ее, потемнев, смотрели тревожно.
Я спросил: видит ли она, что я люблю ее?
- Да, - сказала она, улыбаясь осторожно, - вижу и, это очень плохо,
хотя я тоже полюбила вас.
Разумеется, после ее слов вся земля вздрогнула, и деревья в саду зак-
ружились веселым хороводом. Я онемел от неожиданности, изумления и вос-
торга, ткнулся головою в колени ей и, если бы не обнял ее крепко, то на-
верное вылетел бы в окно, как мыльный пузырь.
- Не двигайтесь, это вредно вам, - строго заметила она, пытаясь пере-
ложить мою голову на подушку. - И не волнуйтесь, а то я уйду. Вы, вооб-
ще, очень безумный господин, я не думала, что такие бывают. О наших
чувствах и отношениях мы поговорим, когда вы встанете на ноги.
Все это она говорила очень спокойно и невыразимо ласково улыбалась
потемневшими глазами. Она скоро ушла, оставив меня в радужном огне на-
дежд, в счастливой уверенности, что теперь с ее доброй помощью я окры-
ленно вознесусь в сферу иных чувств и мыслей.
Через несколько дней я сидел в поле на краю оврага, - внизу, в кус-
тарнике, шелестел ветер. Серое небо грозило дождем, - деловито серыми
словами женщина говорила о разнице наших лет, о том, что мне нужно
учиться и что преждевременно для меня вешать на шею себе жену с ребен-
ком. Все это было угнетающе верно, говорилось тоном матери и еще более
возбуждало любовь, уважение к милой женщине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69