- Не знаю. Но Элизабет была их сестрой. Она не имеет ничего общего с их исчезновением.
- Именно Ричард заключил их в Тауэр, откуда мальчики так и не вернулись. - Гриффит поставил ногу на скамейку рядом с Мэриан, оперся рукой о колено и приблизил свое лицо к лицу девушки. - Они словно растворились в воздухе: никто больше не видел маленьких принцев. Я сражался на стороне Генриха и молился, чтобы он получил возможность объединить Ланкастеров и Йорков, женившись на Элизабет, но, прибыв в Лондон, мы узнали: леди Элизабет плясала под дудку убийцы. Она жила при дворе Ричарда, носила подаренные им платья, придавала законность его правлению. Элизабет пропитана пороком и разложением, преследующими дом Йорков и теперь проникшими в род Ланкастеров.
Мэриан не задумываясь размахнулась тяжелым кошельком и ударила его по лицу, сломав нос. Гриффит, отшатнувшись, закрылся руками. Сквозь пальцы сочилась кровь, но Мэриан, не обратив на это никакого внимания, схватила его за сорочку и с силой притянула к себе. Ткань мгновенно треснула, но голос девушки оставался напряженно тихим.
- Миледи Элизабет пожертвовала всем, чтобы спасти братьев. Всем! Клянусь Богом, если ты хоть еще раз посмеешь чернить ее имя в моем присутствии, я проткну тебя шпагой, как цыпленка!
Мэриан оттолкнула Гриффита и ринулась по тропинке, забыв в спешке мешочек с деньгами. Посчитав, что отбежала достаточно далеко, девушка подобрала юбки и ускорила шаг - ей хотелось уйти подальше от этого грубияна, безмозглого осла, лакея Генриха.
Возможно, с ее стороны невежливо было бить его, да еще тяжелым кошельком. Она слышала треск костей. Неужели сломала ему нос? Однако как этот валлийский негодяй посмел обвинить Элизабет в соучастии? Она, эта лучшая в мире женщина, помогала Ричарду убить братьев?! Мэриан знала правду. В пять лет ее отдали в услужение Элизабет, поскольку они были одного возраста и к тому же родственницами. С самого начала девочке было ясно, что она должна во всем угождать Элизабет. В то же время Элизабет дали без обиняков понять, что она обязана жертвовать всем во имя династии. Каждое движение, каждое слово, каждая улыбка взвешивались и определялись как достойные и недостойные принцессы из дома Йорков. Добрая, приветливая, скромная девочка, Элизабет старалась ни в чем не опозорить семью и род и если не отличалась острым умом… что ж, подобное качество вовсе не обязательно для принцессы.
Не было обязательным, пока не умер отец, король Эдуард IV. Потом наступили тяжелые дни, дни предательства, и Элизабет оказалась плохо подготовленной к политическим играм, которые и довели страну до войны. Ее любимый дядя взял под опеку братьев, сказав, что желает защитить их… Но через непродолжительное время издал указ, объявляющий принцев незаконными детьми. И не только их. Всех отпрысков брата.
Как того и желал Ричард, парламент провозгласил его королем.
Мэриан обнимала и утешала госпожу, когда та плакала по исчезнувшим братьям, по утерянной навек свободе, по втоптанной в грязь чести. Именно она помогала Элизабет строить планы. Когда Ричард и его жена пригласили ее ко двору, Мэриан и Элизабет сначала рыдали от злости и унижения, а потом долго шептались и решали, как поступить. Если Элизабет примет приглашение и будет разыгрывать послушную племянницу, она, возможно, сумеет узнать что-нибудь о судьбе братьев. Или… или каким-то образом повлияет на дядю и поможет мальчикам сбежать.
Девушек обуревали безумные замыслы. Они пытались предусмотреть любую случайность, но не смогли предвидеть собственной роковой роли в обреченном правлении Ричарда. Если бы только…
Мэриан вздохнула. Она когда-нибудь сведет себя с ума этими «если» и «может быть».
Ее дом стоял рядом с прочной высокой крепостной стеной, окружавшей замок и защищавшей его от нападения врагов, и одновременно находился довольно далеко от башни графа Уэнтхейвена. Здесь она ничего не знала о его связях, политических играх, планах и замыслах. Здесь она и ее сын были в безопасности.
Лайонел. Что, если он проснулся?
Толкнув калитку, ведущую в передний сад, Мэриан позвала сына и тут же улыбнулась пухленькому черноволосому мальчику, который брел по тропинке, вьющейся вокруг дома. Подхватив малыша на руки, она воскликнула:
- Да ты весь в песке! Строил замки?
Ребенок просиял и погладил щеки матери грязными ладошками.
- А ров вырыл?
- О, только не спрашивайте насчет рва! - воскликнула няня, выходя из-за угла дома. - Он немедленно захочет пойти к колодцу за водой, и тогда его не отмоешь!
Сесили была хорошенькой, доброй девушкой, удивительно похожей внешне на мать Мэриан. Но мама оставалась в ее воображении давно поблекшим милым образом, тогда как Сесили оказалась глупенькой, легко поддающейся любому мнению, любой моде и особенно вниманию мужчин. Всяких и каждых. Однако она не оставила Мэриан и без единой жалобы последовала за ней и ребенком в глушь и захолустье Уэнтхейвена.
- Он спал? - спросила Мэриан.
Сесили, запыхавшись, сдула упавшую на глаза прядь волос.
- Немного вздремнул, но остальное время никому не давал покоя.
Мэриан стиснула малыша и звонко чмокнула.
- О, он уже совсем большой! И очень здоровый! - воскликнула она.
- Не слыхали вы, как он ревел весь первый год!
- Просто живот болел, - возразила Мэриан, не сводя глаз с пытавшегося освободиться Лайонела.
- Но это было ужасно! - не сдавалась Сесили.
Мэриан не ответила. Слишком много было в ее жизни тайн, которые не хотелось открывать посторонним, но самой главной была теперь уже давно пережитая неприязнь к малышу.
Она не хотела быть матерью. Не питала ни малейшего интереса к детям. И когда повитуха положила ей на руки крохотный окровавленный комочек, не испытала ничего, кроме совершенно не присущего матерям отвращения.
- Говорят, недоношенные дети всегда слишком маленькие, уродливые и капризные, - пояснила Сесили, посчитав молчание Мэриан знаком согласия. - Иногда мне казалось, что он не проживет и нескольких месяцев.
Бывали ночи, когда, слушая непрестанный плач ребенка, Мэриан сама не понимала, хочет ли, чтобы Лайонел выжил. Съежившись от непрошеных угрызений совести и груза вины, она последовала за Лайонелом к горке речного песка, специально привезенного для мальчугана. Сесили поплелась за ними.
- Не будь вас, миледи, я бы точно ума лишилась.
Раскаяние заставляло Мэриан все больше и больше заботиться о Лайонеле, и потом… В один прекрасный день малыш ей улыбнулся.
У нее никогда не было причин верить в любовь. Ни на одно мгновение. Но эта первая беззубая улыбка младенца на ее руках чудесным образом все изменила. И с каждой новой улыбкой, с каждой детской болезнью Мэриан все больше привязывалась к малышу. И теперь, наблюдая за темной головкой, сосредоточенно наклоненной к кучке песка, она поражалась силе собственной преданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96