Потом он опять поднял руку и начал все сначала.
- Милая, я говорил, какие прекрасные у тебя волосы?
- Нет.
Слово прозвучало едва слышно, но ее дыхание грело его сосок, и Гриффит закрыл глаза от наслаждения.
- Они очень длинные, когда расплетены?
- Доходят до самой… э-э…
Его рука погладила упругие ягодицы, осторожно потянула за ленту, которой была связана коса.
- Так я и думал.
- Я могу сидеть на них, когда они распущены. Они могли быть даже длиннее, но…
Он стянул с плеч шерстяную шаль, начал осторожно растирать спину через тонкую ткань платья, и Мэриан мгновенно замолчала, словно смутившись.
- Ну? - ободряюще спросил он.
- Когда я была ребенком, ненавидела этот цвет. Все меня дразнили, поэтому когда мне в руки попали ножницы…
- Ты слишком порывиста.
Он сам удивился, откуда взялась дерзость подсмеиваться над ней сейчас, когда они лежали, обнявшись, на постели по его же собственному повелению и он старательно расплетал ее волосы.
- Возможно, когда была совсем маленькой. К тому времени, когда мне исполнилось пять, я уже прекрасно знала свои обязанности и могла сдерживать собственные безумные порывы. Отец позаботился об этом.
Гриффиту хотелось спросить, как же в таком случае она очутилась в постели какого-то неизвестного мужчины, но боялся спугнуть Мэриан, рассердить и понял, что не желает жертвовать этим теплом, этим разговором о пустяках, которые так много значили для него. Может, это полутьма, уединение, новизна обстановки… но они разговаривали. Разговаривали ни о чем. Не рычали друг на друга, не перебрасывались колкостями, не перебранивались… просто обменивались репликами, и это почему-то нравилось.
- Твой отец?
- Да, до того как отвезти меня к Элизабет, он взял на себя труд разъяснить мне мои обязанности и вдолбил, в чем заключается мой долг.
- Лично?
- Конечно. - Мэриан хмыкнула. - Но отнюдь не руководствуясь благородными мотивами, заверяю тебя. Просто хотел укрепить положение семьи, получить новые привилегии. Дом Йорков, казалось, будет править вечно. Я должна была стать незаменимой для Элизабет, оставаться неизменно ей верной. И я была предана до конца.
- Ради семьи?
- Ради Элизабет. Она любила меня больше, чем родную сестру.
- А твой отец совсем тебя не любит.
- Любит… насколько способен любить. А может, и совсем не любит.
Пропустив пальцы через ее волосы, словно зубья расчески, он удивленно сказал:
- Но ты совсем не страдаешь из-за его холодности.
- Нельзя страдать по тому, чего ты никогда не имела, - пожала плечами Мэриан.
Вспоминая неизменную нежность матери и отца, их родительское тепло, Гриффит покачал головой, но тут же понял, что девушка говорит правду. Она не страдала.
- Если бы отец питал ко мне хоть каплю привязанности, он не отослал бы меня от дома так далеко и так рано, и я не смогла бы помочь Элизабет. - Мэриан покачала головой. - Скорее уж ее можно назвать порывистой. Она на все готова ради любви.
Пальцы Гриффита с силой сжали ее плечо.
- А на что готова ты ради любви?
Он хотел знать, отдала ли Мэриан девственность, чтобы помочь Элизабет. Но почему в голосе звучит такая откровенная мольба?
Мэриан уже согрелась, Гриффит знал это. Пальцы ног касались нагретого камня, впитывая тепло. Но мелкая дрожь вновь охватила тело, и Мэриан приподнялась на локте, чтобы взглянуть в его лицо.
- На что готова я ради любви?
Она, казалось, впитывала его желания, словно покорная послушница, и жестами и взорами отвечала на невысказанные вопросы. Он же страстно хотел ее любви, хотел получить все, что Мэриан отдавала другому, все и больше, гораздо больше.
- Не могу, - шепнула она.
- Я никогда бы не пытался заставить тебя… вынудить…
Но Гриффит искушал ее улыбкой, не давая себе времени задуматься над выражением собственного лица. Правда, Гриффит, отражавшийся в ее глазах, сиял всеми красками обожания и восхищения ее несравненной красотой.
- Это было бы настоящим несчастьем.
- Это было бы… - Гриффит рассмеялся тихо, гортанно, - великолепно.
Торжество распирало грудь Гриффита: девушка ответила на призыв. Распущенные волосы осенним водопадом хлынули на его грудь и плечи, когда Мэриан медленно наклонилась вперед.
Он уже познал вкус этих губ и сейчас смаковал его. Эти полуоткрытые розовые лепестки, персиковый оттенок щек, пряный запах кедра, гнездившийся в долго хранившемся в сундуке платье. Шорох шали, скользнувшей на пол, шелест развязываемых бантов, движения длинных стройных ног, сбивающих платье вниз, огненный треугольник волос в низу живота.
- Если это врата ада, - пробормотал Гриффит, - я умру от страха и сомнений.
Мэриан засмеялась тихо, хрипло, довольная и пораженная.
- Ты мне тоже по душе. Волосы на твоей груди и на всем… всем теле… черные как ночь. А на голове… темно-каштановые. Ты красишь их соком грецкого ореха?
Гриффит, слишком негодующий, чтобы припомнить их первую встречу, запротестовал:
- Нет!
Но тут взрыв ее смеха напомнил ему все, и Гриффит наказал Мэриан поцелуем, начавшимся с ее губ и медленно, ласкающе скользившим вниз, до самых кончиков пальцев ног. Он не набрасывался на нее в чувственном безумии, лишь едва касался местечек, горевших от жажды его прикосновений… да, это и было наказанием, сладостным наказанием. Но Мэриан, казалось, не замечала, как он обманул ее. Тихие, заглушённые подушкой крики, стиснутое в кулаках одеяло, выгнутое, словно напряженный лук, тело - все доказывало невинность, которую так и не удалось уничтожить любовнику, и Гриффит преисполнился решимости сделать эту ночь - их первую ночь - лучшей в жизни.
- Ты не должен… - пролепетала она.
- Забывать о твоей спине? Ты права.
Перевернув Мэриан на живот, Гриффит проложил дорожку из поцелуев до самого затылка.
Мэриан понравилось это, что она и доказала силой своих объятий, когда он вновь повернул ее лицом к себе и вжал в перину всем весом, чтобы положить на нее тавро своего владения.
Лишь потом он запустил руки в волосы по обе стороны ее мечущейся на подушке головы и, удерживая на месте, пристально взглянул в эти бездонные глаза.
- Ты - моя.
Но, как и во всем остальном, она снова ошиблась в ответе.
- На сегодня.
Не этого ждал Гриффит. Он хотел научить ее той простой истине: пламя, зажженное ею в его душе, будет гореть всегда, - но заметил в ее лице первые признаки возвращения здравого смысла и не смог остановиться. Он потерял голову, сходил с ума от желания, отчаянного и сметающего все, словно океанская волна. Гриффит без всякого самомнения знал, что сможет возбудить в Мэриан такую же жажду, то же отчаяние не потому, что был самым искусным в мире любовником, нет, просто она - его половина и предназначена ему судьбой. И, хотя она уже лежала в его объятиях, он шепотом велел:
- Лежи смирно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
- Милая, я говорил, какие прекрасные у тебя волосы?
- Нет.
Слово прозвучало едва слышно, но ее дыхание грело его сосок, и Гриффит закрыл глаза от наслаждения.
- Они очень длинные, когда расплетены?
- Доходят до самой… э-э…
Его рука погладила упругие ягодицы, осторожно потянула за ленту, которой была связана коса.
- Так я и думал.
- Я могу сидеть на них, когда они распущены. Они могли быть даже длиннее, но…
Он стянул с плеч шерстяную шаль, начал осторожно растирать спину через тонкую ткань платья, и Мэриан мгновенно замолчала, словно смутившись.
- Ну? - ободряюще спросил он.
- Когда я была ребенком, ненавидела этот цвет. Все меня дразнили, поэтому когда мне в руки попали ножницы…
- Ты слишком порывиста.
Он сам удивился, откуда взялась дерзость подсмеиваться над ней сейчас, когда они лежали, обнявшись, на постели по его же собственному повелению и он старательно расплетал ее волосы.
- Возможно, когда была совсем маленькой. К тому времени, когда мне исполнилось пять, я уже прекрасно знала свои обязанности и могла сдерживать собственные безумные порывы. Отец позаботился об этом.
Гриффиту хотелось спросить, как же в таком случае она очутилась в постели какого-то неизвестного мужчины, но боялся спугнуть Мэриан, рассердить и понял, что не желает жертвовать этим теплом, этим разговором о пустяках, которые так много значили для него. Может, это полутьма, уединение, новизна обстановки… но они разговаривали. Разговаривали ни о чем. Не рычали друг на друга, не перебрасывались колкостями, не перебранивались… просто обменивались репликами, и это почему-то нравилось.
- Твой отец?
- Да, до того как отвезти меня к Элизабет, он взял на себя труд разъяснить мне мои обязанности и вдолбил, в чем заключается мой долг.
- Лично?
- Конечно. - Мэриан хмыкнула. - Но отнюдь не руководствуясь благородными мотивами, заверяю тебя. Просто хотел укрепить положение семьи, получить новые привилегии. Дом Йорков, казалось, будет править вечно. Я должна была стать незаменимой для Элизабет, оставаться неизменно ей верной. И я была предана до конца.
- Ради семьи?
- Ради Элизабет. Она любила меня больше, чем родную сестру.
- А твой отец совсем тебя не любит.
- Любит… насколько способен любить. А может, и совсем не любит.
Пропустив пальцы через ее волосы, словно зубья расчески, он удивленно сказал:
- Но ты совсем не страдаешь из-за его холодности.
- Нельзя страдать по тому, чего ты никогда не имела, - пожала плечами Мэриан.
Вспоминая неизменную нежность матери и отца, их родительское тепло, Гриффит покачал головой, но тут же понял, что девушка говорит правду. Она не страдала.
- Если бы отец питал ко мне хоть каплю привязанности, он не отослал бы меня от дома так далеко и так рано, и я не смогла бы помочь Элизабет. - Мэриан покачала головой. - Скорее уж ее можно назвать порывистой. Она на все готова ради любви.
Пальцы Гриффита с силой сжали ее плечо.
- А на что готова ты ради любви?
Он хотел знать, отдала ли Мэриан девственность, чтобы помочь Элизабет. Но почему в голосе звучит такая откровенная мольба?
Мэриан уже согрелась, Гриффит знал это. Пальцы ног касались нагретого камня, впитывая тепло. Но мелкая дрожь вновь охватила тело, и Мэриан приподнялась на локте, чтобы взглянуть в его лицо.
- На что готова я ради любви?
Она, казалось, впитывала его желания, словно покорная послушница, и жестами и взорами отвечала на невысказанные вопросы. Он же страстно хотел ее любви, хотел получить все, что Мэриан отдавала другому, все и больше, гораздо больше.
- Не могу, - шепнула она.
- Я никогда бы не пытался заставить тебя… вынудить…
Но Гриффит искушал ее улыбкой, не давая себе времени задуматься над выражением собственного лица. Правда, Гриффит, отражавшийся в ее глазах, сиял всеми красками обожания и восхищения ее несравненной красотой.
- Это было бы настоящим несчастьем.
- Это было бы… - Гриффит рассмеялся тихо, гортанно, - великолепно.
Торжество распирало грудь Гриффита: девушка ответила на призыв. Распущенные волосы осенним водопадом хлынули на его грудь и плечи, когда Мэриан медленно наклонилась вперед.
Он уже познал вкус этих губ и сейчас смаковал его. Эти полуоткрытые розовые лепестки, персиковый оттенок щек, пряный запах кедра, гнездившийся в долго хранившемся в сундуке платье. Шорох шали, скользнувшей на пол, шелест развязываемых бантов, движения длинных стройных ног, сбивающих платье вниз, огненный треугольник волос в низу живота.
- Если это врата ада, - пробормотал Гриффит, - я умру от страха и сомнений.
Мэриан засмеялась тихо, хрипло, довольная и пораженная.
- Ты мне тоже по душе. Волосы на твоей груди и на всем… всем теле… черные как ночь. А на голове… темно-каштановые. Ты красишь их соком грецкого ореха?
Гриффит, слишком негодующий, чтобы припомнить их первую встречу, запротестовал:
- Нет!
Но тут взрыв ее смеха напомнил ему все, и Гриффит наказал Мэриан поцелуем, начавшимся с ее губ и медленно, ласкающе скользившим вниз, до самых кончиков пальцев ног. Он не набрасывался на нее в чувственном безумии, лишь едва касался местечек, горевших от жажды его прикосновений… да, это и было наказанием, сладостным наказанием. Но Мэриан, казалось, не замечала, как он обманул ее. Тихие, заглушённые подушкой крики, стиснутое в кулаках одеяло, выгнутое, словно напряженный лук, тело - все доказывало невинность, которую так и не удалось уничтожить любовнику, и Гриффит преисполнился решимости сделать эту ночь - их первую ночь - лучшей в жизни.
- Ты не должен… - пролепетала она.
- Забывать о твоей спине? Ты права.
Перевернув Мэриан на живот, Гриффит проложил дорожку из поцелуев до самого затылка.
Мэриан понравилось это, что она и доказала силой своих объятий, когда он вновь повернул ее лицом к себе и вжал в перину всем весом, чтобы положить на нее тавро своего владения.
Лишь потом он запустил руки в волосы по обе стороны ее мечущейся на подушке головы и, удерживая на месте, пристально взглянул в эти бездонные глаза.
- Ты - моя.
Но, как и во всем остальном, она снова ошиблась в ответе.
- На сегодня.
Не этого ждал Гриффит. Он хотел научить ее той простой истине: пламя, зажженное ею в его душе, будет гореть всегда, - но заметил в ее лице первые признаки возвращения здравого смысла и не смог остановиться. Он потерял голову, сходил с ума от желания, отчаянного и сметающего все, словно океанская волна. Гриффит без всякого самомнения знал, что сможет возбудить в Мэриан такую же жажду, то же отчаяние не потому, что был самым искусным в мире любовником, нет, просто она - его половина и предназначена ему судьбой. И, хотя она уже лежала в его объятиях, он шепотом велел:
- Лежи смирно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96