Если угодно, могу объяснить, почему вам куда выгоднее принять мое предложение, чем раскошеливаться на десять тысяч.
Симонян молчал – мутная жидкость в стеклянной пробирке интересовала его больше, чем я. Меня это не остановило.
– Если я уйду от вас ни с чем, то завтра здесь будет начальник группы по расследованию убийств Виттенгер. – По неведению, я понизил Виттенгера в должности, но об этом речь позже. – Шлаффер сказал вам, что он влип в дело об убийстве? Я знаю, вы ответите, что, мол, убийство было совершено на Оркусе, и Виттенгер тут ни при чем. Тогда я скажу, что у оркусовскои полиции очень хорошие отношения с полицией Фаона, и стоит только Шлафферу ступить одной ногою на Фаон, как его тут же загребут. Но пока он в бегах, полиция примется за вас. И между делом выяснит, чего вы там со Шлаффером натворили в своей прошлой жизни. Виттенгер – мой хороший знакомый, и мне он поверит больше, чем вам. Как вам такая перспектива? Напротив, вам достаточно шепнуть мне только пару слов, и я навсегда исчезну из вашей жизни. И никакой Виттенгер ни вас, ни Шлаффера не тронет.
Симонян перестал глазеть на пробирку. С трудом выдавил из себя:
– Это Шлаффер решил, что вы шантажист.
– Бог с ним, с Шлаффером. Нашли кому верить. А что, если я скажу вам, что Джон Смит – всего лишь выдумка – такого человека не существует. И зря вы за счет института отправили Шлаффера отдыхать на Оркус. Он ничего не нашел и не найдет. Зато найдут другие, если займутся вами всерьез. Итак, ваше решение?
– Биороботы, – сказал он еле слышно.
– Что? – на всякий случай переспросил я.
– Вы просили пару слов, поэтому я повторяю – биороботы. Но больше вы от меня ничего не услышите. – Он умудрялся говорить не раскрывая рта, только черная борода шевелилась в такт словам.
– Ну что ж, вы и так сказали достаточно, – ответил я и громко добавил: – Биороботы меня не интересуют!
Симонян вздрогнул всем телом. Выходит – не врал.
– Нельзя потише? – попросил он. – Помните, что обещали?
– Помню, все строго между нами, – ответил я и сказал «до свидания». «Прощайте», – сказал Симонян. Обратно меня проводил все тот же охранник.
Поверить Симоняну было легко, гораздо труднее – выполнить данное ему обещание. Я решил, что если найду хоть одно, пускай косвенное, подтверждение его словам, то, так и быть, не сдам его ни Шефу, ни Виттенгеру. Тем более, что «дело биороботов» давно закрыто. В списке лиц, проходивших по этому делу, не было ни Шлаффера, ни Симоняна. Я велел компьютеру вывести «дерево контактов», то есть вывести список тех людей, кто когда-либо упоминался вместе с теми, кто проходил по делу о контрабанде биороботами. Затем всех, кто упоминался вместе с теми, кто упоминался вместе с теми, кто… ну и так далее. Имена Шлаффера и Симоняна всплыли где-то в третьем колене. Этого было достаточно, чтобы на время забыть о Симоняне.
Только я о нем забыл, как позвонил Шеф.
– Что с Симоняном? – спросил он.
– По-моему, с ним все чисто, – пролепетал я.
– Биороботы? – уточнил не в меру догадливый Шеф.
– Угу– Но я дал слово никому не говорить…
– А ты и не говорил, – справедливо заметил он.
– И не трогать его…
– Не тронем, – пообещал он, – ладно, завтра поговорим, – добавил Шеф сурово и исчез.
Шеф наутро не перезвонил и в Отдел меня не вызвал. Его комлог вежливо отвечал, что по независящим от негот причинам, он не может предоставить мне интерактивную связь с абонентом. Настаивать на немедленном соединении или, хуже того, использовать экстренную связь я не стал, поскольку ничего нового по сравнению с тем, о чем Шефу было доложено в полвторого ночи, я не придумал. Ларсон сказал, что Шеф на совещании, а сам он по второму разу проверяет запись СКЖ, О своей новой версии я решил ему пока не говорить.
Яна подтвердила слова Ларсона в отношении совещания, но когда я, скорее в шутку, чем всерьез, спросил ее, чем она занята, ее ответ, точнее, ее реакция показалась мне необычной. До сегодняшнего дня, услышав подобный вопрос, она либо отвечала все как есть, либо отшучивалась, говоря, что порученное ей дело страшно секретное, и Шеф с нее голову снимет, если она станет болтать о нем даже сама с собой. А я тогда переспрашивал, мол, уверена ли она, что Шеф имел в виду именно голову, а не что-нибудь из одежды. После этого ей полагалось покраснеть, назвать меня пошляком и послать куда подальше. Сегодня она готова была послать меня прямо сразу, но не сделала этого, а начала бубнить что-то крайне невнятное про какое-то срочное поручение. При этом она старательно прятала от меня свои очаровательные серые глазки. Я не стал ее больше смущать, попросил только, как появится Шеф, дать мне знать. Просьба была пустой формальностью – просто способ вежливо завершить разговор.
Велев сотрудничать с Виттенгером, Шеф не уточнил, насколько тот посвящен в наши дела. С тех пор как мы виделись последний раз, инспектор резко продвинулся по службе. Не знаю, как насчет репутации, но связи у Шефа остались на прежнем уровне. Продвижение по службе, вероятно, и было своеобразной платой за молчание. И за лояльность. Теперь Виттенгера надлежало именовать не иначе как «господин полковник». Когда я связался с ним для того, чтобы назначить встречу, он уже обживал свой новый кабинет, и пока мы разговаривали, я пару раз слышал, как с другого терминала к нему обращались голосом секретарши: «Господин полковник, вас вызывает майор такой-то» или «Господин полковник, начальник такого-то управления просит назначить ему время для доклада». А Виттенгер в отпет небрежно бросал: «Пусть подождет» или "Назначьте сами, но только не в понедельник, не во вторник и не… " – и перечислял все дни недели. Мой босс секретарш не держит принципиально, поскольку считает, что в Отделе должны работать только профессионалы. И еще, Шеф убежден, что ни одной секретарше нельзя доверять. Поэтому бедной Яне приходится работать за двоих.
Ко мне Виттенгер отнесся более благосклонно, чем к тому начальнику управления, и предложил увидеться завтра утром. О месте встречи мы должны будем договориться отдельно – Виттенгер пообещал перезвонить. Я так понял, ему не хотелось говорить об этом из кабинета.
Таким образом, день у меня выдался свободный, хотя и немного подпорченный – Янина скрытность никак не вязалась с тем, что накануне Шеф неожиданно посвятил меня в детали дела Сторма. Ее странное смущение наводило на мысль, что Шеф дал ей поручение, непосредственно связанное со мной. Мне хотелось немного отвлечься, и я почитал остальные рассказы из «Сборника космических историй». Но отвлечься мне не удалось. Причиной тому послужил последний рассказ из "Сборника… " – «Чужие крылья» – так он был озаглавлен. Рассказ написал некий Антон Свешников – до того момента мне неизвестный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Симонян молчал – мутная жидкость в стеклянной пробирке интересовала его больше, чем я. Меня это не остановило.
– Если я уйду от вас ни с чем, то завтра здесь будет начальник группы по расследованию убийств Виттенгер. – По неведению, я понизил Виттенгера в должности, но об этом речь позже. – Шлаффер сказал вам, что он влип в дело об убийстве? Я знаю, вы ответите, что, мол, убийство было совершено на Оркусе, и Виттенгер тут ни при чем. Тогда я скажу, что у оркусовскои полиции очень хорошие отношения с полицией Фаона, и стоит только Шлафферу ступить одной ногою на Фаон, как его тут же загребут. Но пока он в бегах, полиция примется за вас. И между делом выяснит, чего вы там со Шлаффером натворили в своей прошлой жизни. Виттенгер – мой хороший знакомый, и мне он поверит больше, чем вам. Как вам такая перспектива? Напротив, вам достаточно шепнуть мне только пару слов, и я навсегда исчезну из вашей жизни. И никакой Виттенгер ни вас, ни Шлаффера не тронет.
Симонян перестал глазеть на пробирку. С трудом выдавил из себя:
– Это Шлаффер решил, что вы шантажист.
– Бог с ним, с Шлаффером. Нашли кому верить. А что, если я скажу вам, что Джон Смит – всего лишь выдумка – такого человека не существует. И зря вы за счет института отправили Шлаффера отдыхать на Оркус. Он ничего не нашел и не найдет. Зато найдут другие, если займутся вами всерьез. Итак, ваше решение?
– Биороботы, – сказал он еле слышно.
– Что? – на всякий случай переспросил я.
– Вы просили пару слов, поэтому я повторяю – биороботы. Но больше вы от меня ничего не услышите. – Он умудрялся говорить не раскрывая рта, только черная борода шевелилась в такт словам.
– Ну что ж, вы и так сказали достаточно, – ответил я и громко добавил: – Биороботы меня не интересуют!
Симонян вздрогнул всем телом. Выходит – не врал.
– Нельзя потише? – попросил он. – Помните, что обещали?
– Помню, все строго между нами, – ответил я и сказал «до свидания». «Прощайте», – сказал Симонян. Обратно меня проводил все тот же охранник.
Поверить Симоняну было легко, гораздо труднее – выполнить данное ему обещание. Я решил, что если найду хоть одно, пускай косвенное, подтверждение его словам, то, так и быть, не сдам его ни Шефу, ни Виттенгеру. Тем более, что «дело биороботов» давно закрыто. В списке лиц, проходивших по этому делу, не было ни Шлаффера, ни Симоняна. Я велел компьютеру вывести «дерево контактов», то есть вывести список тех людей, кто когда-либо упоминался вместе с теми, кто проходил по делу о контрабанде биороботами. Затем всех, кто упоминался вместе с теми, кто упоминался вместе с теми, кто… ну и так далее. Имена Шлаффера и Симоняна всплыли где-то в третьем колене. Этого было достаточно, чтобы на время забыть о Симоняне.
Только я о нем забыл, как позвонил Шеф.
– Что с Симоняном? – спросил он.
– По-моему, с ним все чисто, – пролепетал я.
– Биороботы? – уточнил не в меру догадливый Шеф.
– Угу– Но я дал слово никому не говорить…
– А ты и не говорил, – справедливо заметил он.
– И не трогать его…
– Не тронем, – пообещал он, – ладно, завтра поговорим, – добавил Шеф сурово и исчез.
Шеф наутро не перезвонил и в Отдел меня не вызвал. Его комлог вежливо отвечал, что по независящим от негот причинам, он не может предоставить мне интерактивную связь с абонентом. Настаивать на немедленном соединении или, хуже того, использовать экстренную связь я не стал, поскольку ничего нового по сравнению с тем, о чем Шефу было доложено в полвторого ночи, я не придумал. Ларсон сказал, что Шеф на совещании, а сам он по второму разу проверяет запись СКЖ, О своей новой версии я решил ему пока не говорить.
Яна подтвердила слова Ларсона в отношении совещания, но когда я, скорее в шутку, чем всерьез, спросил ее, чем она занята, ее ответ, точнее, ее реакция показалась мне необычной. До сегодняшнего дня, услышав подобный вопрос, она либо отвечала все как есть, либо отшучивалась, говоря, что порученное ей дело страшно секретное, и Шеф с нее голову снимет, если она станет болтать о нем даже сама с собой. А я тогда переспрашивал, мол, уверена ли она, что Шеф имел в виду именно голову, а не что-нибудь из одежды. После этого ей полагалось покраснеть, назвать меня пошляком и послать куда подальше. Сегодня она готова была послать меня прямо сразу, но не сделала этого, а начала бубнить что-то крайне невнятное про какое-то срочное поручение. При этом она старательно прятала от меня свои очаровательные серые глазки. Я не стал ее больше смущать, попросил только, как появится Шеф, дать мне знать. Просьба была пустой формальностью – просто способ вежливо завершить разговор.
Велев сотрудничать с Виттенгером, Шеф не уточнил, насколько тот посвящен в наши дела. С тех пор как мы виделись последний раз, инспектор резко продвинулся по службе. Не знаю, как насчет репутации, но связи у Шефа остались на прежнем уровне. Продвижение по службе, вероятно, и было своеобразной платой за молчание. И за лояльность. Теперь Виттенгера надлежало именовать не иначе как «господин полковник». Когда я связался с ним для того, чтобы назначить встречу, он уже обживал свой новый кабинет, и пока мы разговаривали, я пару раз слышал, как с другого терминала к нему обращались голосом секретарши: «Господин полковник, вас вызывает майор такой-то» или «Господин полковник, начальник такого-то управления просит назначить ему время для доклада». А Виттенгер в отпет небрежно бросал: «Пусть подождет» или "Назначьте сами, но только не в понедельник, не во вторник и не… " – и перечислял все дни недели. Мой босс секретарш не держит принципиально, поскольку считает, что в Отделе должны работать только профессионалы. И еще, Шеф убежден, что ни одной секретарше нельзя доверять. Поэтому бедной Яне приходится работать за двоих.
Ко мне Виттенгер отнесся более благосклонно, чем к тому начальнику управления, и предложил увидеться завтра утром. О месте встречи мы должны будем договориться отдельно – Виттенгер пообещал перезвонить. Я так понял, ему не хотелось говорить об этом из кабинета.
Таким образом, день у меня выдался свободный, хотя и немного подпорченный – Янина скрытность никак не вязалась с тем, что накануне Шеф неожиданно посвятил меня в детали дела Сторма. Ее странное смущение наводило на мысль, что Шеф дал ей поручение, непосредственно связанное со мной. Мне хотелось немного отвлечься, и я почитал остальные рассказы из «Сборника космических историй». Но отвлечься мне не удалось. Причиной тому послужил последний рассказ из "Сборника… " – «Чужие крылья» – так он был озаглавлен. Рассказ написал некий Антон Свешников – до того момента мне неизвестный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113