Около столба Гавриков на секунду задержался, мазанул губной помадой черту и сразу услыхал за спиной скрипучий голос:
– А ну сотри!
Он обернулся. Рядом с ним стоял старик в соломенной шляпе; в руке у него была сумка, отец такую называл «авоськой».
– Сотри, говорю, краску, – повторил старик и полез в карман.
А в это время в маленькой рации, спрятанной в кармане, зашершавил далекий голос:
– «Первый», немедленно уходите с улицы, отгоняйте «Волгу», из хозяйства в вашем направлении идет машина.
«Хозяйство» – посольство. По неписаным законам разведки агент не имеет права видеть того, кто идет снимать пароль; если увиделись – сигнал тревоги, встреча отменяется, будь она трижды неладна, эта самая встреча, которую так ждут все!
– «Первый», вы слышите меня, ответьте немедленно!
Старик между тем вытащил из кармана свисток – заливистая трель огласила улицу. Любопытные, особенно те, кто толпился около бочки с квасом, обернулись.
– Дед, родной, я замер делаю, – отчего-то шепотом сказал Гавриков.
– Я те покажу замер! – крикнул старик и вцепился в рукав пиджака Гаврикова костистыми пальцами.
– «Первый», «первый», машина вышла на Университетский, вас идут снимать. Немедленно уезжайте!
– Отец, – сказал Гавриков, – я делаю замер для топографов, вон машина моя стоит, мотор не выключен...
– Частник! – крикнул старик. – Знаю я вас! Замеры частники не делают!
– Инженера нашего машина, не моя, отец. Пошли, я только мотор выключу!
– Нет, ты сначала краску со столба сотри, а потом будешь мотор выключать!
...Старик Гуськов проснулся сегодня в дурном расположении духа: вчера до позднего вечера сидел в совете ветеранов, утверждали планы, пересобачились все до хрипоты, Шубин нес какую-то ахинею про активизацию работы среди подростков, не хотел, подлец, утвердить выборы председателя секции культработы, бережет для Утина, а тот не вылазит из больницы, два инфаркта перенес и все б ему руководить культурой, он ее и понимать-то никогда не понимал, общепитом занимался, а все равно тянется к руководству, все б ему давать указания художнику Веньке. Поэтому сейчас старик Гуськов был настроен воинственно и сдаваться не был намерен. «Главное – линия, – говаривал он. – Если послабленье давать и до ума дело не доводить, потом молодежь не захомутаешь, больно пошли, понимаешь, смелые».
– «Первый», «первый», мы не понимаем, что происходит, «первый»!
– Едем в милицию, дед, – сказал Гавриков и потащил за собою старика. – Едем в милицию, пусть там разберутся!
– В милицию едем, – согласился старик, – но ты не очень-то гони.
Гавриков посадил старика в машину, бросился за руль, врубил скорость, пересек осевую линию, потому что в ушах бился негодующий голос офицера из группы Коновалова, въехал под кирпич во двор, завернул за угол, выскочил из машины, перегнулся пополам – вывернуло.
– Пьяный за рулем! – торжествующе кричал между тем старик и свистел в свой свисток. – Милиция! Пьяный за рулем!
Милиционер оказался рядом. Он подбежал к Гаврикову, взял его за руку, обернулся к старику:
– Спасибо тебе, Гуськов, экого нелюдя задержал, а?!
Машина вице-консула американского посольства проехала мимо столба со знаком «Дети», сбросив скорость, – пароль снят.
– Наблюдение за ней не ведите, – сказал Константинов. – Пусть ездит, где хочет, мы будем ждать у моста.
В двадцать три часа двадцать пять минут сотрудник ЦРУ, работавший в посольстве под дипломатическим паспортом, был задержан при закладке тайника в башне моста через Москву-реку и доставлен в приемную КГБ на Кузнецкий мост. Во вскрытом контейнере, помимо ампул с ядом, лежали инструкции и вопросники, последние, решающие , перед началом операции «Факел».
ШТРИХ К «ВПК» (IV)
Майкл Вэлш встретился с послом по особым поручениям в полночь: до двадцати трех проводил последнее совещание в связи с началом операции «Факел»; разговор с людьми из Пентагона был довольно трудным.
Столик был заказан в малайском ресторане, неподалеку от советского посольства – Вэлшу это доставило какую-то особую, умиротворенную радость.
Посол ждал его, уткнувшись приплюснутым, боксерским носом в меню.
– Рад видеть вас, сэр, – сказал Вэлш, – простите, что нам пришлось встречаться в полночь, но раньше я был блокирован – нашим же общим делом.
Посол обернулся, оглядел людей за соседними столиками.
«Конспиратор, – брезгливо подумал Вэлш, – боится, что нас услышат. Как бы он, интересно, прореагировал, расскажи я ему, что все три соседних столика со степенными леди и джентльменами забронированы нами же, а степенные леди служат в нашем секторе «страховки переговоров».
– Так вот, сэр, – продолжал Вэлш, – я уже подготовил тексты выступлений для трех послов в Совете. Первым выступит посол Чили; мне кажется, что его ранимая эмоциональность даст хороший заряд заседанию Организации. Текст его речи я пошлю вам с моим помощником послезавтра, накануне начала операции.
– Не надо, сэр. Я буду чувствовать себя скованным слишком большим знанием . Я люблю экспромт.
– Хорошо подготовленный экспромт – это заранее выученный спич, – улыбнулся Вэлш. – Впрочем, как вам угодно. Я, кстати, просил накрыть нам истинно малайский стол, вы любите их кухню?
– О, да! Великолепный вкусовой разнотык .
– Очень рад, – Вэлш откинулся на спинку стула, наблюдая за тем, как молчаливый официант расставлял маленькие тарелочки с диковинными закусками.
– К сожалению, врачи запретили мне алкоголь, – вздохнул посол. – Каждая полоса нашей жизни – после того как тебе исполнилось семьдесят – по праву считается «полосой утрат».
– У меня эта полоса началась в сорок, – заметил Вэлш, – язвенная болезнь... Так вот, сэр, после того как выступит посол Чили, вторым ударом будет речь посла Израиля. Никаких эмоций, только факты. Мы не должны позволить советскому блоку и третьему миру взять инициативу, атакуем мы. Следом за послом Израиля речь делегата Парагвая: «Русская и кубинская агрессия в Африке – угроза делу мира во всем мире! Трусливая позиция администрации Картера ведет человечество к ядерной катастрофе. Необходимо немедленное создание всеафриканских вооруженных сил». Его поддерживает представитель Южно-Африканского Союза, требует прекратить кровопролитие в Нагонии, мотивируя это тем, что искры насилия уже залетели на территорию его страны: он представляет делегатам и послам фотоматериалы и показания беженцев, которые просят убежища. После этого, видимо, стоит дать слово послам из советского блока, пусть они вносят свои резолюции...
– А Европа? Какова будет реакция послов из Европы?
– Вас, видимо, интересует, в первую очередь, позиция Федеративной Республики?
– Бесспорно.
– По первым прикидкам, реакция Бонна будет негативной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83