Я пришла сказать вам не про то, что люблю вас и готова быть с вами где угодно: в России ли, если захотите меня взять туда; здесь ли, если решите остаться; в другом ли месте, если надумаете уехать. Погодите, Эндрю, вы обещали меня выслушать. Вы не видели Глэбба два дня, я – тоже. Он не просто торговец, Эндрю, он, мне кажется, связан с СИА...
– С кем?
– СИА. Так мы, испанцы, называем ЦРУ. И не появляется он неспроста, милый Эндрю. У них что-то случилось. Я не знаю, что у них случилось, но Лоренс сказал, что теперь, после того что произошло, они могут подвести нескольких русских, вас – в том числе.
– Что за ерунда, Пилар?! Я ничего понять не могу.
– Нежный мой, седой человек, вы поймете меня. Я бы никогда не посмела прийти к вам с этим, Эндрю, но та женщина, которая не позволяла мне прийти к вам с этим признанием раньше... Словом, Ольги нет более, она умерла...
– Что?!
– Да. Скоропостижно умерла, ее похоронили два дня назад...
Зотов присел на краешек плетеного стула, оперся локтями о решетку балкона, сжал ладонями виски...
– Почему же никто ничего не сообщил? Да послушайте же, это бред, это глупая шутка, этого не может быть, Пилар!
– Тише. Родной мой человек, это правда.
– Какой же код... – Зотов поднялся. – Вы не знаете, какой код в Париж? Говорят, что можно звонить через Париж. Как вы узнали про Ольгу? Что с нею? Автокатастрофа?
– Я не знаю подробностей. Я знаю одно: ее нет больше. Я не знаю парижского кода, если хотите, я закажу разговор через Мадрид. У вас нет чего-нибудь выпить, меня всю трясет...
– Там... В баре. Сейчас.
– Я возьму, не тревожьтесь. Вам со льдом?
– Что? Да, со льдом. Нет, не надо льда, налейте стакан, безо всякого льда.
Пилар принесла на подносе рюмку красного вина себе и большой фужер с виски для Зотова. Она неотрывно смотрела, как он медленно выпил; закурила ему сигарету – пальцы ее были холодны и нежны, она провела ими по лицу Зотова, как слепая, трепетно и осторожно.
– Нежный вы мой, – продолжала она шепотом, – я чувствую над вами горе, тяжесть я чувствую, позвольте мне остаться подле. Я знаю, вам это запрещено, но я буду жить здесь так, что никто не узнает и не увидит меня. Или давайте я увезу вас к себе...
– Что? Погодите, Пилар, я пока ничего не понимаю, милая. Вы убеждены, что в Москву можно позвонить через Мадрид?
Пилар сняла трубку телефона – квартира, которую занимал Зотов, была нашпигована аппаратами, даже в ванной стоял розовый телефон – и набрала код Мадрида.
– Росита, здравствуй, родная. Да, я. Ты можешь помочь мне? Да, очень важно. Это для человека, которого я люблю, я писала тебе, это Зотов. Да. Спасибо. Закажи немедленно Москву, отсюда дозвониться невозможно. Да. Записывай номер. Какой номер, Эндрю?
– Сейчас. Спасибо. А куда же звонить, если ее нет? Мой домашний... Погодите. Я забыл. Но ведь...
– С кем вы хотите говорить?
– С ее отцом...
Пилар продиктовала номер:
– Росита, как только дадут Москву, звони мне по коду, сюда, я сейчас у Эндрю. Восемьсот три пятнадцать сорок восемь. И держи трубку к трубке. Я... Мы ждем, мы очень ждем, Росита. Это так важно для нас...
Через два часа Пилар вышла из квартиры. В машине ее ждал Глэбб. На другой стороне стоял звероподобный «форд», набитый пассажирами в шляпах.
– Ну? – спросил Глэбб. – Как?
– Знаешь, мне жаль его.
– Мне тоже. Тем не менее, ты его уложила?
– Мне его жаль, – повторила Пилар. – Дай мне, пожалуйста, сигарету, мои кончились.
– Жалей «Умного», гвапенья. Он – твой компаньон, как-никак. Мы работаем жестокое дело, и надо уметь контролировать сердце.
– Я не уложила его, Джон. Это было бы противоестественно, поверь, я женщина, я это чувствую лучше. Ты ошибся в расчете.
– Я не ошибаюсь, когда рассчитываю мужчин. Как он отнесся к тому, что может быть скандал?
– Он даже не спросил об этом. Словно и не слышал. Или, может, не понял.
– Хорошо. Как ты думаешь, он придет к тебе завтра?
Пилар покачала головой отрицательно.
– Он не придет, Джон. Он завтра же улетит в Россию.
– Их самолет ушел сегодня, остается пятница.
– Он улетит любым рейсом.
– Им нельзя. Они летают своим рейсом. Он никуда завтра не улетит...
– Едем?
– Погоди. Я устал...
– От чего?
– От ожидания, Пилар. Я очень устал, ожидая тебя, девочка. Я устаю, когда ты работаешь. Это очень трудная работа – ждать...
Через три часа Глэбб получил запись разговора Зотова с Роситой; она соединила его со стариком Винтером; слышимость была отвратительной, но все же Зотов услыхал: «Оленьки больше нет».
Через три часа сорок минут Глэбб приехал в «Хилтон» и поднялся в бар – он знал, что Пол Дик сейчас там, пьет свое пиво и пишет фломастером на салфетках. Глэбб удивился, когда понял, что пишет тот не корреспонденции, а стихи.
– Привет, Пол, пьете в одиночестве и не знаете о скандале в нашей богадельне?
– У нас их слишком много. В какой именно?
– В ведомстве Лоренса.
– Нашего главного шпиона?
– Именно. У него ломанули сейф. Если это сделали чужие – тогда никто ничего об этом не узнает, а если работнули здешние гангстеры – надо ждать требования о выкупе, и бедному Лоренсу придется платить; материалы, видимо, того стоят. Он так хорошо конспирировал, этот Лоренс, что ребята твердо уверовали: он хранит в своем сейфе доллары. Странная, кстати, манера – снимать для такого рода оффиса апартамент в отеле.
– Почему же об этом ничего здесь не слышно?
– Потому что хозяева «Хилтона» умные люди. Разве можно отпугивать клиентуру?
– Какой у него номер?
– Не вздумайте сослаться на меня – шестьсот восьмой.
– Он у себя?
– Откуда я знаю? Если у себя – расскажете мне, как он прореагирует на ваш визит.
Пол Дик странно усмехнулся, сполз со стойки, обернулся к бармену:
– Я надеюсь вернуться. Если этот джентльмен решит выпить – сделайте ему один «хайбл» за мой счет.
Глэбб посмотрел ему вслед задумчиво, с доброй улыбкой и попросил бармена:
– Налейте стакан апельсинового сока за мой счет.
Через три часа пятьдесят две минуты Роберт Лоренс, хмуро оглядев Пола Дика, спросил:
– От кого к вам пришла информация такого рода?
– Я не открываю источников моей информации, мистер Лоренс, я хочу лишь получить ответ – правда ли, что секретные материалы, связанные с государственными интересами нашей страны, ушли на сторону?
– Я не комментирую этот вопрос.
– Позвольте мне сформулировать иначе: правда ли, что группа неизвестных пыталась похитить документы той фирмы, где вы работаете?
– Да, это так.
– Тогда я хотел бы узнать, правда ли, что вы являетесь сотрудником Центрального разведывательного управления?
– Я не имею к этой организации никакого отношения, я представляю «Интернэйшнл телефоник».
– Какого рода интерес могут представлять документы вашей фирмы и для кого?
– Имена наших контрагентов, объем поставок, цены – все это представляет интерес для конкурентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83