Или уже топайте к самому главному, в районный торг, это – голова, из молодых, он сделает все, если вы скажете, что хотите снимать именно у Цизина.
– Что, тоже язвенник?
Цизин не понял:
– Почему? Совершенно здоровый молодой человек.
– Но почему он сделает для Цизина все?
– Потому что вы об этом попросите, а умные люди, буквально, не отказывают работникам искусств...
– А если в тех бутылках на витрине была обычная вода? – спросил Константинов, оторвавшись от рапорта Гречаева. – Бутафория?
Начальник группы полковник Трухин ответил:
– Может быть, бутафория. Но зачем Парамонову ехать к Цизину за «Саирме», когда – я проверил – у них в буфете продают именно эту воду?
– Что дало дальнейшее наблюдение?
– Парамонов крутился на улице семнадцать минут, то и дело смотрел на часы, потом зашел в будку автомата номер семь тысяч триста девятнадцать и позвонил по телефону с индексом двести сорок четыре, видимо, к Шаргину, Леопольду Никифоровичу...
– Видимо?
– Он закрыл спиной диск и подстраховывался пальцами, так что сотрудники не смогли зафиксировать остальные цифры... Но у Парамонова нет других знакомых на Садово-Сенной, только Шаргин.
– Первый допуск принимаю; скорее всего, действительно, звонил Шаргину, а второй – отвергаю. А что если он звонил к неустановленному вами контакту? Это допустимо?
– Это допустимо только в одном случае.
– В каком именно?
– В том случае, если Парамонов и есть тот агент, которому ЦРУ шлет радиограммы; передаточное звено в сети.
– Что было потом?
– Парамонов снова зашел к Цизину, тот налил ему стакан воды, Парамонов выпил, не уплатил денег и, даже не попрощавшись с ним, побежал на остановку, прыгнул в автобус, через семь минут был в гараже.
– И...
– И продолжал ремонт машины Ольги Винтер.
– Поработайте с Шаргиным. Вы уже выяснили, какие документы попадают к нему из спецхранений?
– Да. Попадают те самые, которыми так интересуется Лэнгли.
А Шаргин тем временем стоял на перекрестке Арбата и Смоленской, у выхода из «гастронома», нервничал. Заметив машину с дипломатическим номером, он шагнул с тротуара, приветливо помахал рукой человеку, сидевшему за рулем, тот притормозил, они поздоровались, поговорили несколько минут, причем услышать их разговор нельзя было, ибо Шаргин, опершись на дверцу, склонился к водителю.
А потом подъехал – на машине Ольги Винтер – Парамонов и запарковал «Жигули» рядом с дипломатической машиной. Когда иностранец попрощался, Шаргин сел к Парамонову; заехав на Преображенку, в дом семь, они забрали двух девушек, отправились в ресторан «Русь», а оттуда на холостяцкую квартиру Шаргина, где и провели ночь...
КОНСТАНТИНОВ
– Что касается Шаргина, то он разговаривал с Ван Зэгером, представителем «Трэйд корпорэйшн», это его партнер, – сказал Проскурин.
– Что-нибудь тревожное по этому партнеру поступало?
– Чистый торговец. По нашему мнению, он не связан со спецслужбами.
– А что за девицы были с Парамоновым и Шаргиным?
– Кочегары.
Константинов надел очки на кончик носа, посмотрел на подполковника вопрошающе.
– Кочегары, – повторил тот. – Одна кончила текстильный техникум, другая – пищевой, обе из Ростова, перебрались в Москву, в рабочей силе дефицит, хоть черта пропишут временно, и общежитие дадут, этим дали однокомнатную квартиру на двоих. День – дежурство, два – гуляют.
– С кем гуляют? – поинтересовался Константинов.
– Мы только-только их установили, Константин Иванович, начинаем изучать.
– А вам не кажется, что дело разрастается, как снежный ком, и это очень плохо, а?
– Ничего не поделаешь, факты. А факты – упрямая вещь.
– Память у вас хорошая, – заметил Константинов, – но, несмотря на факты, мне это разрастание не по душе. Люди – не снег, «людской ком» – категория страшная, вам не кажется?
...Когда Проскурин, закончив доклад и утвердив план мероприятий, вышел, Константинов набрал номер телефона Ольги Винтер.
– Здравствуйте, чемпион, – сказал он. – Ваш ученик приветствует вас. Боюсь, что завтра опоздаю на корт: у меня «жигуль» забарахлил, ехать в «сервис» – потерять день, а хорошего мастера нет...
– У меня есть. Только он не возьмет у вас денег, если скажете, от кого пришли. Купите ему «Пшеничной», а еще лучше «Джин». Карандаш под рукой?
– Пишу.
– Парамонов Михаил Михайлович. Только по телефону не говорите, что по поводу ремонта...
– Бедный Парамонов боится, – улыбнулся Константинов.
– Их поколение – трехнутое, всего боятся.
– Вы, кстати, поговорили со своими знакомыми африканистами?
– Пока – плохо. Не хотят с вами беседовать, идеи берегут для статеек, сквалыги чертовы. Вы вражеские голоса слушаете?
– Когда как.
– Вчера Лондон передавал занятный комментарий о Нагонии; рубите голову – они готовят десант, очень похоже на Конго, слова почти такие же.
– Они – десант, а мы – нашу помощь, у нас же договор, – сказал Константинов, точно ответив на тот вопрос, который ЦРУ задавало своему агенту в последней шифровке.
На другом конце провода замолчали.
– Вы что, Оля?
– Ничего, прикуривала.
– А вы разве курите?
– Начала.
– Когда?
– Сегодня... Ладно, звоните Парамоше. Я его предупрежу. И приезжайте завтра на корт, мне интересно говорить с вами.
– Мне тоже.
– Не напрашивайтесь на комплимент, вы очень резко мыслите. Если бы я так вот написала: «Они – десант, а мы – нашу помощь», – мне бы руки вывернули.
– Кто?
– Шефы.
– Почему?
– «Нельзя так резко, вы не правительство, противник только и ждет такого признания...»
– А чего ж ему этого ждать, когда такой пункт записан в договоре, а договор опубликован в газетах...
– Мне на это возражают, что договор будет разорван сразу же, как только произойдет путч. Мы тогда не сможем оказать помощь, это будет нарушением международного права...
– Неверно, – сказал Константинов, напряженно обдумывая, стоит ли продолжать разговор или целесообразней подготовиться к нему – во время завтрашней игры на корте. – Неверно, – повторил он, – ибо свержение законного правительства в Нагонии возможно только при участии сил извне: это – главное нарушение международного права. Ладно, спасибо за Парамонова.
Парамонов пожал руку Константинову, вышел с ним во двор гаража, оглядел «жигуленок», поднял крышку капота, потрогал провода:
– Оля сказала, что у вас сложное повреждение... А у вас провод перетерся, поэтому глохнет. Если за границу ездите, купите бошевский набор, отменная штуковина, умеют буржуи облегчать жизнь мастеровому человеку.
– Это могут, – согласился Константинов. – У вас очки есть? Я никак не разгляжу, что там у меня случилось, очки на работе забыл...
– Мои очки в конторке, – ответил Парамонов, – они мне ни к чему, я теперь линзы ношу...
– Что?
– Контактные линзы – ползарплаты встали за границей, зато никаких забот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Что, тоже язвенник?
Цизин не понял:
– Почему? Совершенно здоровый молодой человек.
– Но почему он сделает для Цизина все?
– Потому что вы об этом попросите, а умные люди, буквально, не отказывают работникам искусств...
– А если в тех бутылках на витрине была обычная вода? – спросил Константинов, оторвавшись от рапорта Гречаева. – Бутафория?
Начальник группы полковник Трухин ответил:
– Может быть, бутафория. Но зачем Парамонову ехать к Цизину за «Саирме», когда – я проверил – у них в буфете продают именно эту воду?
– Что дало дальнейшее наблюдение?
– Парамонов крутился на улице семнадцать минут, то и дело смотрел на часы, потом зашел в будку автомата номер семь тысяч триста девятнадцать и позвонил по телефону с индексом двести сорок четыре, видимо, к Шаргину, Леопольду Никифоровичу...
– Видимо?
– Он закрыл спиной диск и подстраховывался пальцами, так что сотрудники не смогли зафиксировать остальные цифры... Но у Парамонова нет других знакомых на Садово-Сенной, только Шаргин.
– Первый допуск принимаю; скорее всего, действительно, звонил Шаргину, а второй – отвергаю. А что если он звонил к неустановленному вами контакту? Это допустимо?
– Это допустимо только в одном случае.
– В каком именно?
– В том случае, если Парамонов и есть тот агент, которому ЦРУ шлет радиограммы; передаточное звено в сети.
– Что было потом?
– Парамонов снова зашел к Цизину, тот налил ему стакан воды, Парамонов выпил, не уплатил денег и, даже не попрощавшись с ним, побежал на остановку, прыгнул в автобус, через семь минут был в гараже.
– И...
– И продолжал ремонт машины Ольги Винтер.
– Поработайте с Шаргиным. Вы уже выяснили, какие документы попадают к нему из спецхранений?
– Да. Попадают те самые, которыми так интересуется Лэнгли.
А Шаргин тем временем стоял на перекрестке Арбата и Смоленской, у выхода из «гастронома», нервничал. Заметив машину с дипломатическим номером, он шагнул с тротуара, приветливо помахал рукой человеку, сидевшему за рулем, тот притормозил, они поздоровались, поговорили несколько минут, причем услышать их разговор нельзя было, ибо Шаргин, опершись на дверцу, склонился к водителю.
А потом подъехал – на машине Ольги Винтер – Парамонов и запарковал «Жигули» рядом с дипломатической машиной. Когда иностранец попрощался, Шаргин сел к Парамонову; заехав на Преображенку, в дом семь, они забрали двух девушек, отправились в ресторан «Русь», а оттуда на холостяцкую квартиру Шаргина, где и провели ночь...
КОНСТАНТИНОВ
– Что касается Шаргина, то он разговаривал с Ван Зэгером, представителем «Трэйд корпорэйшн», это его партнер, – сказал Проскурин.
– Что-нибудь тревожное по этому партнеру поступало?
– Чистый торговец. По нашему мнению, он не связан со спецслужбами.
– А что за девицы были с Парамоновым и Шаргиным?
– Кочегары.
Константинов надел очки на кончик носа, посмотрел на подполковника вопрошающе.
– Кочегары, – повторил тот. – Одна кончила текстильный техникум, другая – пищевой, обе из Ростова, перебрались в Москву, в рабочей силе дефицит, хоть черта пропишут временно, и общежитие дадут, этим дали однокомнатную квартиру на двоих. День – дежурство, два – гуляют.
– С кем гуляют? – поинтересовался Константинов.
– Мы только-только их установили, Константин Иванович, начинаем изучать.
– А вам не кажется, что дело разрастается, как снежный ком, и это очень плохо, а?
– Ничего не поделаешь, факты. А факты – упрямая вещь.
– Память у вас хорошая, – заметил Константинов, – но, несмотря на факты, мне это разрастание не по душе. Люди – не снег, «людской ком» – категория страшная, вам не кажется?
...Когда Проскурин, закончив доклад и утвердив план мероприятий, вышел, Константинов набрал номер телефона Ольги Винтер.
– Здравствуйте, чемпион, – сказал он. – Ваш ученик приветствует вас. Боюсь, что завтра опоздаю на корт: у меня «жигуль» забарахлил, ехать в «сервис» – потерять день, а хорошего мастера нет...
– У меня есть. Только он не возьмет у вас денег, если скажете, от кого пришли. Купите ему «Пшеничной», а еще лучше «Джин». Карандаш под рукой?
– Пишу.
– Парамонов Михаил Михайлович. Только по телефону не говорите, что по поводу ремонта...
– Бедный Парамонов боится, – улыбнулся Константинов.
– Их поколение – трехнутое, всего боятся.
– Вы, кстати, поговорили со своими знакомыми африканистами?
– Пока – плохо. Не хотят с вами беседовать, идеи берегут для статеек, сквалыги чертовы. Вы вражеские голоса слушаете?
– Когда как.
– Вчера Лондон передавал занятный комментарий о Нагонии; рубите голову – они готовят десант, очень похоже на Конго, слова почти такие же.
– Они – десант, а мы – нашу помощь, у нас же договор, – сказал Константинов, точно ответив на тот вопрос, который ЦРУ задавало своему агенту в последней шифровке.
На другом конце провода замолчали.
– Вы что, Оля?
– Ничего, прикуривала.
– А вы разве курите?
– Начала.
– Когда?
– Сегодня... Ладно, звоните Парамоше. Я его предупрежу. И приезжайте завтра на корт, мне интересно говорить с вами.
– Мне тоже.
– Не напрашивайтесь на комплимент, вы очень резко мыслите. Если бы я так вот написала: «Они – десант, а мы – нашу помощь», – мне бы руки вывернули.
– Кто?
– Шефы.
– Почему?
– «Нельзя так резко, вы не правительство, противник только и ждет такого признания...»
– А чего ж ему этого ждать, когда такой пункт записан в договоре, а договор опубликован в газетах...
– Мне на это возражают, что договор будет разорван сразу же, как только произойдет путч. Мы тогда не сможем оказать помощь, это будет нарушением международного права...
– Неверно, – сказал Константинов, напряженно обдумывая, стоит ли продолжать разговор или целесообразней подготовиться к нему – во время завтрашней игры на корте. – Неверно, – повторил он, – ибо свержение законного правительства в Нагонии возможно только при участии сил извне: это – главное нарушение международного права. Ладно, спасибо за Парамонова.
Парамонов пожал руку Константинову, вышел с ним во двор гаража, оглядел «жигуленок», поднял крышку капота, потрогал провода:
– Оля сказала, что у вас сложное повреждение... А у вас провод перетерся, поэтому глохнет. Если за границу ездите, купите бошевский набор, отменная штуковина, умеют буржуи облегчать жизнь мастеровому человеку.
– Это могут, – согласился Константинов. – У вас очки есть? Я никак не разгляжу, что там у меня случилось, очки на работе забыл...
– Мои очки в конторке, – ответил Парамонов, – они мне ни к чему, я теперь линзы ношу...
– Что?
– Контактные линзы – ползарплаты встали за границей, зато никаких забот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83