«Объект очень осторожен...»
– Мы проехали, – чуть обиженно ответили ему, – он вышел из машины.
– Открыл капот, – начали передачу из второй машины. – Что-то проверяет, подергивая провода...
– Какие, кстати, у него провода? – спросил Константинов лейтенанта. – Бошевские?
– Это – как? – не понял Дронов.
– Разноцветные – значит, бошевские.
– Так точно, разноцветные, товарищ генерал.
«Слава богу, что отпал Парамонов. Если бы не Гречаев, пришлось отрабатывать и эту линию, – подумал Константинов. – Ужасная это штука – цепляние. Вообще-то верно, от подозрительности, как формы заболевания, может спасти лишь юмор, помноженный на знание. Пожалуй, что не помноженный – базирующийся на знании, так точнее».
– «Лесник» поехал дальше, поворачивает с Садового к СЭВу, паркуется около дома.
(Рапорт о том, как себя вел Дубов, поднимаясь по лестнице, будет передан Константинову завтра утром, передали б сегодня, но не успеют перепечатать. Впрочем, передадут немедленно, случись что экстраординарное, требующее принятия решения на месте.)
Дубов вошел в комнату, включил свет, остановился около двери.
«А ведь действительно волк, – подумал Константинов. – Или гриф; ишь как смотрит – нет ли каких изменений, не входил ли к нему кто».
– Что это он взял? – спросил Константинов: он не смог увидать, что поднял с подоконника Дубов.
– По форме похожа на банку из-под горошка, товарищ генерал.
– Почему не зафиксировали в рапорте?
– Я как-то не подумал... Чуть смятая банка, пустая.
– А что, если он в нее донесения закладывает?
– Таких банок сотни валяются, заложишь в тайник – дворник в утиль сдаст...
– Верно, конечно, – согласился Константинов, – но ведь мелочей в нашем деле нет. Сколько было времени, когда он притормозил у американского посольства? Двенадцать ровно?
– Так точно, товарищ генерал...
– Соедините с Коноваловым, мне кажется, он идет на связь.
Полковник Коновалов, наблюдавший за выявленными сотрудниками ЦРУ в посольстве США, ответил так, словно за мгновение перед звонком Константинова ждал от него сигнала:
– Мы ждем, товарищ Иванов, у нас все в порядке.
– «Все в порядке», это если никто не выехал ни из посольства, ни из их жилого дома.
– Именно в этом смысле я и отвечаю.
– Однако, кажется мне, может быть непорядок – я бы хотел, впрочем, ошибиться.
– А я – нет.
– Нервы сдают?
– Три недели, как-никак...
Дронов вдруг сказал:
– Товарищ генерал, а ведь вы правы: у него был один счет, не то «ЖСК», не то «Автолюбитель», но тоже вроде бы «СК».
– Пусть Никодимов завтра же установит адрес. Есть ли у Дубова свой бокс в гараже... Во всяком случае, ни у кого из своих знакомых он ничего своего хранить не станет – гриф, одно слово...
Резко зазвонил телефон.
– Иванов слушает, – ответил Константинов, рывком сняв трубку; он успел еще подумать, что трубку снял плохо, непедагогично, молоденький лейтенант наверняка заметил это; чем сложнее и напряженней ситуация, тем спокойнее должны быть слова, а уж тем более движения руководителя.
– Из дома на Ленинском проспекте выехал Лунс, взял направление к Кутузовскому проспекту, мимо университета, вниз.
– Не отходите от аппарата, – сказал Константинов и, прижав трубку плечом к уху, медленно раскурил потухшую сигару – курить ему, впрочем, не хотелось, во рту пересохло. – Сейчас мы спросим, куда идет «Лесник».
По второму аппарату ответили не сразу:
– Сложно вести, товарищ Иванов. «Лесник» сел на второй троллейбус, проехал пять остановок, около «Панорамы» вылез, прошел двадцать метров и сел на восемьдесят девятый автобус, проверяется постоянно.
– Шнурки не завязывает?
– Нет, работает вполне профессионально.
– Что у него в руках?
– Свернутая газета.
– Пустая?
– Нет, что-то в ней есть. «Лесник» вышел из автобуса, товарищ Иванов, перешел Можайское шоссе, углубляется в Парк Победы. Там пусто. Продолжать наблюдение?
Константинов нажал кнопку второго аппарата – связь с Коноваловым.
– Ну что у вас? Чаще докладывайте.
– Я ждал вашего вызова. Объект на большой скорости уходит от наших машин. Что делать?
– В каком направлении идет?
– К Парку Победы.
Константинов посмотрел на Дронова – тот слышал голоса сотрудников.
– Вот, черт возьми, – прошептал Дронов. – Волк, истинный волк, товарищ генерал...
– Ну что будем делать? – задумчиво спросил Коновалов.
– Как что? Брать, – ответил Дронов сразу же.
– Кого?
– Обоих.
Константинов вздохнул, сказал в трубку – Коновалову:
– Дайте объекту уйти. Блокируйте район, установите место и время выезда.
Нажал кнопку другого аппарата:
– «Лесник» не заметит людей?
– Вообще-то совершенная темень, но ни одного прохожего. А он идет по-волчьи, проверяется, вроде бы изображает, что делает гимнастику, иногда начинает бежать трусцой...
– Блокируйте все выходы из парка, смотрите внимательно – может пройти машина; где притормозит, остановится – фиксируйте...
– Хорошо, постараемся, товарищ Иванов.
Включился Коновалов:
– Объект на огромной скорости резко свернул с шоссе на узкую дорогу, которая ведет от Ближней дачи к Триумфальной арке; притормозил; проверился; мы бросили его на шоссе; кажется, он еще раз повернул и медленно поехал по узкой дороге. Парк блокирован.
– С Можайского шоссе можете вести наблюдение?
– Даю задание. Минуту, мне передают, что из посольства вышла машина Джека Карповича, идет по Кутузовскому проспекту, в направлении Парка Победы.
– Где ваши? Есть на Можайке?
– Да, две машины у выезда из парка, две медленно движутся в направлении к Триумфальной арке, пытаются фиксировать Лунса. Машина Лунса идет очень медленно.
Константинов должен был принять решение – единственное и точное – в течение нескольких секунд. Задержи контрразведчики Лунса или Дубова и не найди они улик – вся операция будет сломана, агент – если Дубов действительно агент, а не человек, попавший в средоточие случайностей, что надлежит доказать, – законсервировал бы свою работу, сотрудник ЦРУ продолжал бы свою деятельность, посольство заявило бы ноту протеста и, между прочим, правильно бы поступило.
Вопрос заключался в том, что сейчас запланировано ЦРУ – если опять-таки был план, а не случайные совпадения.
Кто должен передать информацию?
Дубов?
Или – наоборот – ЦРУ посылало агенту новые инструкции?
Или это контрольный выезд – и агента и людей ЦРУ?
Но почему тогда несется в этом же направлении вторая машина из посольства?
Страховка?
Значит, не контрольный выезд, а операция?
Константинов нажал кнопку телефона, связывавшего его с Коноваловым:
– Вы не можете вспомнить, мимо машины «Лесника», когда он оставлял ее около МГИМО, на Крымской, никто из ваших подопечных не проезжал? Позавчера в пять, понимаете меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Мы проехали, – чуть обиженно ответили ему, – он вышел из машины.
– Открыл капот, – начали передачу из второй машины. – Что-то проверяет, подергивая провода...
– Какие, кстати, у него провода? – спросил Константинов лейтенанта. – Бошевские?
– Это – как? – не понял Дронов.
– Разноцветные – значит, бошевские.
– Так точно, разноцветные, товарищ генерал.
«Слава богу, что отпал Парамонов. Если бы не Гречаев, пришлось отрабатывать и эту линию, – подумал Константинов. – Ужасная это штука – цепляние. Вообще-то верно, от подозрительности, как формы заболевания, может спасти лишь юмор, помноженный на знание. Пожалуй, что не помноженный – базирующийся на знании, так точнее».
– «Лесник» поехал дальше, поворачивает с Садового к СЭВу, паркуется около дома.
(Рапорт о том, как себя вел Дубов, поднимаясь по лестнице, будет передан Константинову завтра утром, передали б сегодня, но не успеют перепечатать. Впрочем, передадут немедленно, случись что экстраординарное, требующее принятия решения на месте.)
Дубов вошел в комнату, включил свет, остановился около двери.
«А ведь действительно волк, – подумал Константинов. – Или гриф; ишь как смотрит – нет ли каких изменений, не входил ли к нему кто».
– Что это он взял? – спросил Константинов: он не смог увидать, что поднял с подоконника Дубов.
– По форме похожа на банку из-под горошка, товарищ генерал.
– Почему не зафиксировали в рапорте?
– Я как-то не подумал... Чуть смятая банка, пустая.
– А что, если он в нее донесения закладывает?
– Таких банок сотни валяются, заложишь в тайник – дворник в утиль сдаст...
– Верно, конечно, – согласился Константинов, – но ведь мелочей в нашем деле нет. Сколько было времени, когда он притормозил у американского посольства? Двенадцать ровно?
– Так точно, товарищ генерал...
– Соедините с Коноваловым, мне кажется, он идет на связь.
Полковник Коновалов, наблюдавший за выявленными сотрудниками ЦРУ в посольстве США, ответил так, словно за мгновение перед звонком Константинова ждал от него сигнала:
– Мы ждем, товарищ Иванов, у нас все в порядке.
– «Все в порядке», это если никто не выехал ни из посольства, ни из их жилого дома.
– Именно в этом смысле я и отвечаю.
– Однако, кажется мне, может быть непорядок – я бы хотел, впрочем, ошибиться.
– А я – нет.
– Нервы сдают?
– Три недели, как-никак...
Дронов вдруг сказал:
– Товарищ генерал, а ведь вы правы: у него был один счет, не то «ЖСК», не то «Автолюбитель», но тоже вроде бы «СК».
– Пусть Никодимов завтра же установит адрес. Есть ли у Дубова свой бокс в гараже... Во всяком случае, ни у кого из своих знакомых он ничего своего хранить не станет – гриф, одно слово...
Резко зазвонил телефон.
– Иванов слушает, – ответил Константинов, рывком сняв трубку; он успел еще подумать, что трубку снял плохо, непедагогично, молоденький лейтенант наверняка заметил это; чем сложнее и напряженней ситуация, тем спокойнее должны быть слова, а уж тем более движения руководителя.
– Из дома на Ленинском проспекте выехал Лунс, взял направление к Кутузовскому проспекту, мимо университета, вниз.
– Не отходите от аппарата, – сказал Константинов и, прижав трубку плечом к уху, медленно раскурил потухшую сигару – курить ему, впрочем, не хотелось, во рту пересохло. – Сейчас мы спросим, куда идет «Лесник».
По второму аппарату ответили не сразу:
– Сложно вести, товарищ Иванов. «Лесник» сел на второй троллейбус, проехал пять остановок, около «Панорамы» вылез, прошел двадцать метров и сел на восемьдесят девятый автобус, проверяется постоянно.
– Шнурки не завязывает?
– Нет, работает вполне профессионально.
– Что у него в руках?
– Свернутая газета.
– Пустая?
– Нет, что-то в ней есть. «Лесник» вышел из автобуса, товарищ Иванов, перешел Можайское шоссе, углубляется в Парк Победы. Там пусто. Продолжать наблюдение?
Константинов нажал кнопку второго аппарата – связь с Коноваловым.
– Ну что у вас? Чаще докладывайте.
– Я ждал вашего вызова. Объект на большой скорости уходит от наших машин. Что делать?
– В каком направлении идет?
– К Парку Победы.
Константинов посмотрел на Дронова – тот слышал голоса сотрудников.
– Вот, черт возьми, – прошептал Дронов. – Волк, истинный волк, товарищ генерал...
– Ну что будем делать? – задумчиво спросил Коновалов.
– Как что? Брать, – ответил Дронов сразу же.
– Кого?
– Обоих.
Константинов вздохнул, сказал в трубку – Коновалову:
– Дайте объекту уйти. Блокируйте район, установите место и время выезда.
Нажал кнопку другого аппарата:
– «Лесник» не заметит людей?
– Вообще-то совершенная темень, но ни одного прохожего. А он идет по-волчьи, проверяется, вроде бы изображает, что делает гимнастику, иногда начинает бежать трусцой...
– Блокируйте все выходы из парка, смотрите внимательно – может пройти машина; где притормозит, остановится – фиксируйте...
– Хорошо, постараемся, товарищ Иванов.
Включился Коновалов:
– Объект на огромной скорости резко свернул с шоссе на узкую дорогу, которая ведет от Ближней дачи к Триумфальной арке; притормозил; проверился; мы бросили его на шоссе; кажется, он еще раз повернул и медленно поехал по узкой дороге. Парк блокирован.
– С Можайского шоссе можете вести наблюдение?
– Даю задание. Минуту, мне передают, что из посольства вышла машина Джека Карповича, идет по Кутузовскому проспекту, в направлении Парка Победы.
– Где ваши? Есть на Можайке?
– Да, две машины у выезда из парка, две медленно движутся в направлении к Триумфальной арке, пытаются фиксировать Лунса. Машина Лунса идет очень медленно.
Константинов должен был принять решение – единственное и точное – в течение нескольких секунд. Задержи контрразведчики Лунса или Дубова и не найди они улик – вся операция будет сломана, агент – если Дубов действительно агент, а не человек, попавший в средоточие случайностей, что надлежит доказать, – законсервировал бы свою работу, сотрудник ЦРУ продолжал бы свою деятельность, посольство заявило бы ноту протеста и, между прочим, правильно бы поступило.
Вопрос заключался в том, что сейчас запланировано ЦРУ – если опять-таки был план, а не случайные совпадения.
Кто должен передать информацию?
Дубов?
Или – наоборот – ЦРУ посылало агенту новые инструкции?
Или это контрольный выезд – и агента и людей ЦРУ?
Но почему тогда несется в этом же направлении вторая машина из посольства?
Страховка?
Значит, не контрольный выезд, а операция?
Константинов нажал кнопку телефона, связывавшего его с Коноваловым:
– Вы не можете вспомнить, мимо машины «Лесника», когда он оставлял ее около МГИМО, на Крымской, никто из ваших подопечных не проезжал? Позавчера в пять, понимаете меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83