— Пусть это послужит тебе уроком...
И он коротким резким толчком избавил толстяка от страданий. Залитое кровью тело несколько раз дернулось и затихло.
— А без отходной молитвы ты уж как-нибудь обойдешься, — добавил я.
Доблестный рыцарь Кармони отдал шпагу своему верному оруженосцу; тот вытер ее. тряпкой и вложил в ножны.
Итальяшка вышел, не сказав телохранителю ни слова, но тот прекрасно знал, что ему положено навести в комнате порядок. Я все больше подозревал, что подобные забавы здесь устраивали и раньше.
Я прошел следом за Кармони в его спальню. Девчонка под названием Сказка по-прежнему валялась на кровати. Ее формы просвечивались сквозь дымчатую ткань рубашки, и после подвальной церемонии это действовало на меня кок. лекарство. Я то и дело косился на нее. Кармони это заметил, но нисколько не рассердился. Напротив, мой жадный взгляд его, кажется, даже возбуждал. Теперь, зная, что он садист, я не удивился бы, если бы он оказался еще и вуайером. Может, ему приятно было бы посмотреть, как я запрыгну на его нимфу? Может, ему хотелось поиграть в дружеские домашние подглядки?
Я сделал над собой усилие и прекратил осмотр экспонатов. Такой сеанс мне вовсе не улыбался. Для меня постельные игры — это как проявление фотопленки: ими лучше заниматься в темноте и без зрителей.
— Итак? — спросил я, глядя боссу прямо в глаза. Он даже заморгал — до того пристально я на него уставился.
— Действительно, вы оказались правы...
Он пододвинул мне свою шкатулку с сигаретами, и я выудил оттуда роскошную пыхтелку с золотым ободком, чтобы его не обидеть. Правда, я тут же об этом пожалел. Вкус у нее был ужасный: создавалось впечатление, что куришь букет цветов.
— Насколько я понимаю-, определенного места жительства у вас нет?
— Нет. Если не считать тюрьмы Санте...
— Я распоряжусь, чтобы вам дали здесь комнату...
— Спасибо. Следует ли мне понимать, что вы одобрили мою кандидатуру?
— Не делайте слишком поспешных выводов.
— Но могу ли я, по крайней мере, на это надеяться?
Этот словесный поединок смешил меня. Мне казалось, что мы оба просто ломаем комедию.
— Надейтесь, человек только надеждой и живет! Тут он уже съезжал на дешевую болтовню: наверное, сказалась усталость.
- Идите спать, — добавил он. — Поговорим завтра.
В мою комнату меля отвел не Меченый, а другой тип, которого я еще не видел и который напоминал собой траурное уведомление. Худой, темнолицый, он был одет во все белое, как официант из бистро. Кармони предупредил его по телефону, и он ждал меня в коридоре, у выхода из комнаты с декорациями к "Тысяче и одной ночи"
Он без единого слова привел меня в самое дальнее крыло дома, открыл дверь и посторонился. Я недоверчиво заглянул за порог, но сразу понял, что напрасно строю из себя индейца-сиу на тропе войны. Комната была, конечно, не такой роскошной, как у шефа, но имела более чем достаточные удобства. Отличная кровать, впечатляющая мебель, мягкие ковры, отдельная ванная...
Я закрыл дверь и задвинул засов. Жизнь становилась более-менее съедобной. Я устроил себе скоростное раздевание... Постель показалась мне мягкой, как девичьи щечки... Я с блаженным вздохом распластался на ней. Так было уже намного лучше!
Когда я открыл свои форточки, стоявшие на комоде мраморные часы показывали девять. Я подскочил к окну и отдернул шторы, но тут же скис: окно выходило в вентиляционную трубу. Для утренней гимнастики моя спальня была не лучшим местом...
Я принял хороший душ, побрился электробритвой, которую нашел на полочке над умывальником, и после всех этих процедур почувствовал себя молодцом. Я оделся. Мне здорово хотелось есть...
Я открыл дверь. В коридоре было пусто, Я начал двигаться в направлении лестницы, и когда уже почти добрался до площадки, откуда-то появился вчерашний темнолицый. Он сменил свой белый костюм на полосатый жилет и теперь был вылитый лакей из комедийного спектакля. Правда, рекомендательные письма ему, похоже, карманы не оттягивали: такого слугу нанимали явно не по объявлению.
— Мсье ждет вас у себя в кабинете! — объявил он.— Будьте любезны следовать за мной...
У него был ярко выраженный иностранный акцент. греческий или что-то в этом роде.
Я вошел в кабинет, и у меня закружилась голова. Комната занимала почти весь первый этаж. Она была огромна
и в роскоши не уступала спальне. Кармони сидел в сером твидовом костюме за столом, спроектированным чуть ли не самим Ле Корбюзье, и писал. Мелким, убористым почерком он заполнял страницу какого-то гроссбуха.
При моем появлении он поднял голову.
— О, салют! Хорошо спали?
— Еще бы! В первый раз за несколько месяцев храпел без всякой опаски,..
— Правда?
— Да. Может быть, зря?
— А вы как думаете?— ответил он вопросом на вопрос.
— Я думою, что не зря. Я вам доверяю, вот и все. Он казался в превосходном расположении духа.
— Я вот все размышляю о вашем случае... Даже попросил принести газеты, в которых о вас писали.
Он кивнул на стопку макулатуры, лежавшую на краю стола.
— Так вы, оказывается, страшный человек?
Я невольно проникся к нему уважением. Сила этого деятеля состояла в его методичности. Он ничего не оставлял на волю случая. К девяти часам утра он уже успел подробно ознакомиться с моей историей... Он не захотел говорить со мной накануне вечером, потому что еще плохо меня знал...
По его лицу я догадался, что он тоже питает ко мне определенное уважение, хотя несколько иного рода.
— Я убежден, что вы могли бы вершить великие дела, если бы не были столь импульсивны и направляли свою... смелость на действительно стоящие вещи.
— Ну так преподайте мне пару уроков!
— Садитесь.
Я уселся в глубокое кресло.
— Послушайте, Капут, я согласен вас испытать; но предупреждаю: я возьму вас на работу только в том случае, если вам удастся отличиться.
— Понятно.
- Я хочу, чтобы вы разыскали двести миллионов Бертрана. Мои люди уже обыскали всю квартиру Бунка, нанесли визит его любовнице...
— Представляю себе этот визит!
— ...но все напрасно,— продолжал он, возвысив голос, чтобы заставить меня замолчать.— Из чего я заключил, что Бунк говорил правду: он действительно не смог прибрать эти деньги к рукам. Бертран спрятал их как следует...
— Само собой...
— Найдите их — и вы получите де< ям. процентов от суммы. По-моему, справедливо?
Я прищурил глаза,
— Послушайте, Кармони, когда я говорил, что чочу работать с вами, то имел в виду вовсе не должность мойщика посуды. Мне рисовалось нечто более существенное
— Что-нибудь вроде союза?
— Вот именно!
Он сжал свой смешной крохотный кулачок и стукнул им по столу.
— Вы, наверное, плохо понимаете, с кем имеете дело. Это все равно, как если бы мальчик из хора решил заключить союз с директором оперы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
И он коротким резким толчком избавил толстяка от страданий. Залитое кровью тело несколько раз дернулось и затихло.
— А без отходной молитвы ты уж как-нибудь обойдешься, — добавил я.
Доблестный рыцарь Кармони отдал шпагу своему верному оруженосцу; тот вытер ее. тряпкой и вложил в ножны.
Итальяшка вышел, не сказав телохранителю ни слова, но тот прекрасно знал, что ему положено навести в комнате порядок. Я все больше подозревал, что подобные забавы здесь устраивали и раньше.
Я прошел следом за Кармони в его спальню. Девчонка под названием Сказка по-прежнему валялась на кровати. Ее формы просвечивались сквозь дымчатую ткань рубашки, и после подвальной церемонии это действовало на меня кок. лекарство. Я то и дело косился на нее. Кармони это заметил, но нисколько не рассердился. Напротив, мой жадный взгляд его, кажется, даже возбуждал. Теперь, зная, что он садист, я не удивился бы, если бы он оказался еще и вуайером. Может, ему приятно было бы посмотреть, как я запрыгну на его нимфу? Может, ему хотелось поиграть в дружеские домашние подглядки?
Я сделал над собой усилие и прекратил осмотр экспонатов. Такой сеанс мне вовсе не улыбался. Для меня постельные игры — это как проявление фотопленки: ими лучше заниматься в темноте и без зрителей.
— Итак? — спросил я, глядя боссу прямо в глаза. Он даже заморгал — до того пристально я на него уставился.
— Действительно, вы оказались правы...
Он пододвинул мне свою шкатулку с сигаретами, и я выудил оттуда роскошную пыхтелку с золотым ободком, чтобы его не обидеть. Правда, я тут же об этом пожалел. Вкус у нее был ужасный: создавалось впечатление, что куришь букет цветов.
— Насколько я понимаю-, определенного места жительства у вас нет?
— Нет. Если не считать тюрьмы Санте...
— Я распоряжусь, чтобы вам дали здесь комнату...
— Спасибо. Следует ли мне понимать, что вы одобрили мою кандидатуру?
— Не делайте слишком поспешных выводов.
— Но могу ли я, по крайней мере, на это надеяться?
Этот словесный поединок смешил меня. Мне казалось, что мы оба просто ломаем комедию.
— Надейтесь, человек только надеждой и живет! Тут он уже съезжал на дешевую болтовню: наверное, сказалась усталость.
- Идите спать, — добавил он. — Поговорим завтра.
В мою комнату меля отвел не Меченый, а другой тип, которого я еще не видел и который напоминал собой траурное уведомление. Худой, темнолицый, он был одет во все белое, как официант из бистро. Кармони предупредил его по телефону, и он ждал меня в коридоре, у выхода из комнаты с декорациями к "Тысяче и одной ночи"
Он без единого слова привел меня в самое дальнее крыло дома, открыл дверь и посторонился. Я недоверчиво заглянул за порог, но сразу понял, что напрасно строю из себя индейца-сиу на тропе войны. Комната была, конечно, не такой роскошной, как у шефа, но имела более чем достаточные удобства. Отличная кровать, впечатляющая мебель, мягкие ковры, отдельная ванная...
Я закрыл дверь и задвинул засов. Жизнь становилась более-менее съедобной. Я устроил себе скоростное раздевание... Постель показалась мне мягкой, как девичьи щечки... Я с блаженным вздохом распластался на ней. Так было уже намного лучше!
Когда я открыл свои форточки, стоявшие на комоде мраморные часы показывали девять. Я подскочил к окну и отдернул шторы, но тут же скис: окно выходило в вентиляционную трубу. Для утренней гимнастики моя спальня была не лучшим местом...
Я принял хороший душ, побрился электробритвой, которую нашел на полочке над умывальником, и после всех этих процедур почувствовал себя молодцом. Я оделся. Мне здорово хотелось есть...
Я открыл дверь. В коридоре было пусто, Я начал двигаться в направлении лестницы, и когда уже почти добрался до площадки, откуда-то появился вчерашний темнолицый. Он сменил свой белый костюм на полосатый жилет и теперь был вылитый лакей из комедийного спектакля. Правда, рекомендательные письма ему, похоже, карманы не оттягивали: такого слугу нанимали явно не по объявлению.
— Мсье ждет вас у себя в кабинете! — объявил он.— Будьте любезны следовать за мной...
У него был ярко выраженный иностранный акцент. греческий или что-то в этом роде.
Я вошел в кабинет, и у меня закружилась голова. Комната занимала почти весь первый этаж. Она была огромна
и в роскоши не уступала спальне. Кармони сидел в сером твидовом костюме за столом, спроектированным чуть ли не самим Ле Корбюзье, и писал. Мелким, убористым почерком он заполнял страницу какого-то гроссбуха.
При моем появлении он поднял голову.
— О, салют! Хорошо спали?
— Еще бы! В первый раз за несколько месяцев храпел без всякой опаски,..
— Правда?
— Да. Может быть, зря?
— А вы как думаете?— ответил он вопросом на вопрос.
— Я думою, что не зря. Я вам доверяю, вот и все. Он казался в превосходном расположении духа.
— Я вот все размышляю о вашем случае... Даже попросил принести газеты, в которых о вас писали.
Он кивнул на стопку макулатуры, лежавшую на краю стола.
— Так вы, оказывается, страшный человек?
Я невольно проникся к нему уважением. Сила этого деятеля состояла в его методичности. Он ничего не оставлял на волю случая. К девяти часам утра он уже успел подробно ознакомиться с моей историей... Он не захотел говорить со мной накануне вечером, потому что еще плохо меня знал...
По его лицу я догадался, что он тоже питает ко мне определенное уважение, хотя несколько иного рода.
— Я убежден, что вы могли бы вершить великие дела, если бы не были столь импульсивны и направляли свою... смелость на действительно стоящие вещи.
— Ну так преподайте мне пару уроков!
— Садитесь.
Я уселся в глубокое кресло.
— Послушайте, Капут, я согласен вас испытать; но предупреждаю: я возьму вас на работу только в том случае, если вам удастся отличиться.
— Понятно.
- Я хочу, чтобы вы разыскали двести миллионов Бертрана. Мои люди уже обыскали всю квартиру Бунка, нанесли визит его любовнице...
— Представляю себе этот визит!
— ...но все напрасно,— продолжал он, возвысив голос, чтобы заставить меня замолчать.— Из чего я заключил, что Бунк говорил правду: он действительно не смог прибрать эти деньги к рукам. Бертран спрятал их как следует...
— Само собой...
— Найдите их — и вы получите де< ям. процентов от суммы. По-моему, справедливо?
Я прищурил глаза,
— Послушайте, Кармони, когда я говорил, что чочу работать с вами, то имел в виду вовсе не должность мойщика посуды. Мне рисовалось нечто более существенное
— Что-нибудь вроде союза?
— Вот именно!
Он сжал свой смешной крохотный кулачок и стукнул им по столу.
— Вы, наверное, плохо понимаете, с кем имеете дело. Это все равно, как если бы мальчик из хора решил заключить союз с директором оперы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113