.. А уже там, у макаронников, найдем капитана корабля, который не слишком придирается к паспорту...
Она слабо улыбнулась.
— Как в книгах, Капут?
— Да, Эмма, как в книгах...
Она помолчала. В ее фиалковых глазах парили облака, как в летнем закатном небе.
— Хорошо... — прошептала она. Я вздохнул:
— Да, сейчас-то хорошо, только это долго не продлится. Скоро наступит рассвет. Наступит день со всеми его опасностями... Ищейки из кожи вон лезут ради твоего ненаглядного женишка...
Я встал на колени в луже виски и положил голову ей на грудь. Я чувствовал, как в моем черепе устанавливается медленный ритм ее дыхания.
— Ты не ответила на мой вопрос, Эмма... Ты хочешь уехать со мной?
Она покачала головой.
— Нет, любовь моя, это невозможно.
— Почему невозможно? Ты боишься?
— О, нет...
Я посмотрел на нее.
— У тебя... У тебя кто-то есть? Она кивнула.
— Кто-то есть... — промямлил я, совершенно обалдев. В этот момент зазвонил телефон.
Аппарат стоял на камине, сложенном из розового кирпича.
Рекомендую: нет ничего лучше телефона, чтобы у вас все опустилось и опало! Ко второму звонку наш момент истины уже порядком размазался.
Я проворно вскочил на ноги.
— Что там еще? — злобно прошипел я, готовый все вокруг разнести.
— Это ОН! — сказала Эмма.
— Плюнь.
— Нет, я должна ответить.
— А я говорю — плюнь... Она жестом остановила меня.
— Поверь, это и в твоих интересах тоже!
Это немного сбило меня с толку. Эмма встала и подняла трубку, прежде чем я успел ей помешать. Я бросился следом за ней и схватил второй наушник. Мужской голос на другом конце провода лихорадочно выкрикивал одно "алло" за другим. Он звучал очень встревоженно, и поэтому я не сразу его узнал.
— Это ты?! — крикнул голос.
— Да...
— О, слава Богу. А я уже испугался. Ну, что?
— Все в порядке,— проговорила Эмма, глядя на меня.
— Он...
— Да, — живо перебила она.
Его облегченный вздох неприятно защекотал мне ухо.
— А Робби?
— Робби... Господи!..
— Для него все прошло не очень удачно, да?
— Крайне неудачно...
Он засмеялся — противным, пугающим смехом.
— Тебе, милая, наверное, очень одиноко среди этих двух мумий. А что касается Робби — так я даже рад. Это лучшее, что с ним могло случиться. Ладно, еду.
И он торопливо бросил трубку.
— Этого не может быть! — сказал я Эмме.
Она улыбнулась. Потом подставила мне губы, и ее тело — гибкое, послушное — вжалось в мое, плотно повторив мою географию.
Я жадно пожирал ее губы. Я до удушья прижимал ее к себе. В конце концов я опрокинул ее на кресло и овладел ею, как солдат-насильник.
Когда мы разъединились, она откинулась назад, обессиленная этим грубым объятием.
— Ты меня просто убил, — вздохнула она.
Я хотел что-то ответить, но она знаком повелела мне молчать.
— А сейчас я должна тебе кое-что рассказать!
И она рассказала. Но я и так уже знал часть того, что она говорила.
Я притаился за дверью. Эмма осталась сидеть в кресле.
На улице послышался шум мотора. У крыльца он затих. Хлопнула дверца машины, по каменным ступенькам застучали каблуки. Он вошел, прикрыл дверь, не заметив меня,— он смотрел только на Эмму.
— Где он?
Я ответил сам:
— Здесь!
Тогда Бауманн обернулся, и мы посмотрели друг на друга так, как никогда еще не смотрели друг на друга двое мужчин.
Он не изменился. Это был все тот же элегантный и аккуратный мужчина; от него веяло все той же изысканной непринужденностью. Разве что в его седеющей шевелюре появилось несколько новых серебряных нитей. Его глаза смотрели еще холоднее, чем прежде.
На его аристократической физиономии начало медленно-медленно появляться изумление. Первым его чувством была, несомненно, ненависть. Но сейчас он уже все понимал и видел, что баба его провела.
— Для покойника вы выглядите очень неплохо, мсье Бауманн...
Я сделал легкое движение, от которого заблестело лезвие ножа в моей руке. Он спокойно посмотрел на перо и повернулся к Эмме. Вот это было по-мужски. Надо иметь классную закалку, чтобы вот так отвернуться от наставленного на тебя ножа.
— Он угрожал тебе, пока ты говорила со мной по телефону, верно? — спросил он.
Он.) не ответила, и я сделала, и я за нее.
— Я ей не угрожал, Бауманн. Она действовала по своей доброй воле, и после того как вы повесили трубку, мы с удовольствием занялись любовью. Вы уж извините: нам так давно не представлялось случая...
Его лицо побледнело.
— Она все мне объяснила,— продолжал я.— Все. Ваша афера была организована превосходно. Браво! Итак, вы с вашим нью-йоркским братом торговали фальшивыми долларами?
На этот раз он понял, что я не блефую и что жена его вправду предала. Я не мбг всего этот угадать. Это могла мне рассказать только Эмма.
Внешне он не дрогнул, только сразу будто постарел, и под глазами у него появились темные полукруги, как от неумеренного секса.
Я не впустую трепал языком. Эмма мне действительно обо всем рассказала. Так я и узнал, что организатором во всей этой истории являлась не она, а он.
Да, по части серого вещества этот мужик любому мог дать сто очков вперед.
Много лет подряд он получал фальшивые купюры из Штатов, где закрепился его брательник. Но в последнее время отношения между ними испортились. Бауманн-француз начал запускать лапу в долю Бауманна-амери-канца. Тот разозлился и объявил, что едет разбираться.
Поль только этого и ждал. Мое присутствие под его крышей навело его на мысль уладить дела и ловко испариться. Уладить дела он собирался, разумеется, на свой манер: ликвидировать братца, который вздумал лезть вон и.з упряжки, а заодно с ним — и старика, завещавшего ему свое состояние.
Брат Бауманна был невероятно похож на него. Поль решил воспользоваться этим сходством и на цыпочках сойти с дорожки, которая запахла жареным.
Накануне убийства он встретился с братом и пообещал, что рассчитается, как только получит наследство старика, Разумеется, для получения наследства требовалось, чтобы старик откинул копыта. А он, похоже, с этим не спешил, несмотря на все свои недуги. Так что Бауманн решил ему чуток подсобить и попросил брата обеспечить ему алиби. Брат согласился поехать в Руан и выдать себя за него при встрече с новыми клиентами. Поль дал ему свои документы, чтобы тот показал их в отеле, а себе оставил бумаги "американца". Брат, доверившись ему, отлично сыграл свою роль, Его-то я и убил на той темной
улице, обманутый их сходством и пребывая в полной уверенности, что передо мной Поль...
Теперь, когда я все знал, мне отлично .вспомнилось то странное гнетущее чувство, охватившее меня на ночной улице у театра, когда преследуемый обернулся. Он, казалось, не узнавал м е н я... Еще бы — ничего удивительного. Помнил я и другое странное ощущение, подступившее к горлу в тот момент, когда я спихивал труп в канализационную траншею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Она слабо улыбнулась.
— Как в книгах, Капут?
— Да, Эмма, как в книгах...
Она помолчала. В ее фиалковых глазах парили облака, как в летнем закатном небе.
— Хорошо... — прошептала она. Я вздохнул:
— Да, сейчас-то хорошо, только это долго не продлится. Скоро наступит рассвет. Наступит день со всеми его опасностями... Ищейки из кожи вон лезут ради твоего ненаглядного женишка...
Я встал на колени в луже виски и положил голову ей на грудь. Я чувствовал, как в моем черепе устанавливается медленный ритм ее дыхания.
— Ты не ответила на мой вопрос, Эмма... Ты хочешь уехать со мной?
Она покачала головой.
— Нет, любовь моя, это невозможно.
— Почему невозможно? Ты боишься?
— О, нет...
Я посмотрел на нее.
— У тебя... У тебя кто-то есть? Она кивнула.
— Кто-то есть... — промямлил я, совершенно обалдев. В этот момент зазвонил телефон.
Аппарат стоял на камине, сложенном из розового кирпича.
Рекомендую: нет ничего лучше телефона, чтобы у вас все опустилось и опало! Ко второму звонку наш момент истины уже порядком размазался.
Я проворно вскочил на ноги.
— Что там еще? — злобно прошипел я, готовый все вокруг разнести.
— Это ОН! — сказала Эмма.
— Плюнь.
— Нет, я должна ответить.
— А я говорю — плюнь... Она жестом остановила меня.
— Поверь, это и в твоих интересах тоже!
Это немного сбило меня с толку. Эмма встала и подняла трубку, прежде чем я успел ей помешать. Я бросился следом за ней и схватил второй наушник. Мужской голос на другом конце провода лихорадочно выкрикивал одно "алло" за другим. Он звучал очень встревоженно, и поэтому я не сразу его узнал.
— Это ты?! — крикнул голос.
— Да...
— О, слава Богу. А я уже испугался. Ну, что?
— Все в порядке,— проговорила Эмма, глядя на меня.
— Он...
— Да, — живо перебила она.
Его облегченный вздох неприятно защекотал мне ухо.
— А Робби?
— Робби... Господи!..
— Для него все прошло не очень удачно, да?
— Крайне неудачно...
Он засмеялся — противным, пугающим смехом.
— Тебе, милая, наверное, очень одиноко среди этих двух мумий. А что касается Робби — так я даже рад. Это лучшее, что с ним могло случиться. Ладно, еду.
И он торопливо бросил трубку.
— Этого не может быть! — сказал я Эмме.
Она улыбнулась. Потом подставила мне губы, и ее тело — гибкое, послушное — вжалось в мое, плотно повторив мою географию.
Я жадно пожирал ее губы. Я до удушья прижимал ее к себе. В конце концов я опрокинул ее на кресло и овладел ею, как солдат-насильник.
Когда мы разъединились, она откинулась назад, обессиленная этим грубым объятием.
— Ты меня просто убил, — вздохнула она.
Я хотел что-то ответить, но она знаком повелела мне молчать.
— А сейчас я должна тебе кое-что рассказать!
И она рассказала. Но я и так уже знал часть того, что она говорила.
Я притаился за дверью. Эмма осталась сидеть в кресле.
На улице послышался шум мотора. У крыльца он затих. Хлопнула дверца машины, по каменным ступенькам застучали каблуки. Он вошел, прикрыл дверь, не заметив меня,— он смотрел только на Эмму.
— Где он?
Я ответил сам:
— Здесь!
Тогда Бауманн обернулся, и мы посмотрели друг на друга так, как никогда еще не смотрели друг на друга двое мужчин.
Он не изменился. Это был все тот же элегантный и аккуратный мужчина; от него веяло все той же изысканной непринужденностью. Разве что в его седеющей шевелюре появилось несколько новых серебряных нитей. Его глаза смотрели еще холоднее, чем прежде.
На его аристократической физиономии начало медленно-медленно появляться изумление. Первым его чувством была, несомненно, ненависть. Но сейчас он уже все понимал и видел, что баба его провела.
— Для покойника вы выглядите очень неплохо, мсье Бауманн...
Я сделал легкое движение, от которого заблестело лезвие ножа в моей руке. Он спокойно посмотрел на перо и повернулся к Эмме. Вот это было по-мужски. Надо иметь классную закалку, чтобы вот так отвернуться от наставленного на тебя ножа.
— Он угрожал тебе, пока ты говорила со мной по телефону, верно? — спросил он.
Он.) не ответила, и я сделала, и я за нее.
— Я ей не угрожал, Бауманн. Она действовала по своей доброй воле, и после того как вы повесили трубку, мы с удовольствием занялись любовью. Вы уж извините: нам так давно не представлялось случая...
Его лицо побледнело.
— Она все мне объяснила,— продолжал я.— Все. Ваша афера была организована превосходно. Браво! Итак, вы с вашим нью-йоркским братом торговали фальшивыми долларами?
На этот раз он понял, что я не блефую и что жена его вправду предала. Я не мбг всего этот угадать. Это могла мне рассказать только Эмма.
Внешне он не дрогнул, только сразу будто постарел, и под глазами у него появились темные полукруги, как от неумеренного секса.
Я не впустую трепал языком. Эмма мне действительно обо всем рассказала. Так я и узнал, что организатором во всей этой истории являлась не она, а он.
Да, по части серого вещества этот мужик любому мог дать сто очков вперед.
Много лет подряд он получал фальшивые купюры из Штатов, где закрепился его брательник. Но в последнее время отношения между ними испортились. Бауманн-француз начал запускать лапу в долю Бауманна-амери-канца. Тот разозлился и объявил, что едет разбираться.
Поль только этого и ждал. Мое присутствие под его крышей навело его на мысль уладить дела и ловко испариться. Уладить дела он собирался, разумеется, на свой манер: ликвидировать братца, который вздумал лезть вон и.з упряжки, а заодно с ним — и старика, завещавшего ему свое состояние.
Брат Бауманна был невероятно похож на него. Поль решил воспользоваться этим сходством и на цыпочках сойти с дорожки, которая запахла жареным.
Накануне убийства он встретился с братом и пообещал, что рассчитается, как только получит наследство старика, Разумеется, для получения наследства требовалось, чтобы старик откинул копыта. А он, похоже, с этим не спешил, несмотря на все свои недуги. Так что Бауманн решил ему чуток подсобить и попросил брата обеспечить ему алиби. Брат согласился поехать в Руан и выдать себя за него при встрече с новыми клиентами. Поль дал ему свои документы, чтобы тот показал их в отеле, а себе оставил бумаги "американца". Брат, доверившись ему, отлично сыграл свою роль, Его-то я и убил на той темной
улице, обманутый их сходством и пребывая в полной уверенности, что передо мной Поль...
Теперь, когда я все знал, мне отлично .вспомнилось то странное гнетущее чувство, охватившее меня на ночной улице у театра, когда преследуемый обернулся. Он, казалось, не узнавал м е н я... Еще бы — ничего удивительного. Помнил я и другое странное ощущение, подступившее к горлу в тот момент, когда я спихивал труп в канализационную траншею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113