Все вокруг смотрели на меня, как смотрят на только что вышедшего из-за кулис шпагоглотателя: с любопытством и даже с некоторым восхищением.
— Хотите, поедем в какой-нибудь клуб? — спросил Робер. — Я тут знаю несколько довольно любопытных местечек...
Я покачал головой.
— Нет, сегодня не могу. Извините, но мне нужно отдохнуть. Я падаю с ног...
— Что ж, тогда я вас отвезу, ладно?
И отвез — на моторной лодке, которой управлял одетый в форму лодочник. Меня уже не интересовали ни полная яркая луна, ни залив, ни цветные витражи дворцов, отражающиеся в темной воде... Я, как святыню, вез домой в животе свой ужин. Я радовался починающемуся во мне трудному и благородному процессу пищеварения. Радовался простой, почти животной радостью...
Я понял, что ему хочется засечь, где я живу. Он проникновенно сказал мне "до свиданья" у входа в мою "Стеллу де Оро", и я тяжело вполз по крутой лестнице наверх.
Хозяин встретил меня пристальным взглядом, выстукивая пальцами "Риголетто" на крышке стола.
Я бег» единого слова положил перед ним десятитысячную купюру.
Его лицо засияло, как Париж вечером 14 июля. Ом отсчитал мне сдачу и воскликнул завидным бельканто:
— Буона нотте, синьоре!
— Чтоб ты сдох, засранец! — ответил я ему с сердечной улыбкой,
Жратва возвращала мне силы; я полным ходом превращался в прежнего Капута.
На следующее утро, когда я храпел. громче "боин-га", в дверь осторожно постучали.
Я зевнул, как аллигатор, пытаясь сообразить, кто это может быть. Потом мои подозрительность и недоверчивость резко выставились вперед, как антенны насекомого. Когда стучат в дверь гостиничного номера, в котором живет убийца, — это ничего хорошего не предвещает. Это может означать многое: например, приход карабинеров с полными карманами железа.
— Кто там? — спросил я.
— Это я, Робер...
Я узнал его сладенький голосок. Этот хлыщ времени не терял: решил застать меня еще в постели, чтобы я не успел упорхнуть.
Накануне, видя мою усталость, он решил не настаивать, но сегодня утром будущее принадлежало ему.
Я открыл.Ни дать ни взять — картинка из журнала мод! На нем были сиреневые брючки и белый пуловер, а на запястье — золотой браслет, пробудивший у меня неко-
торий интерес. Наглаженный, причесанный, надушенный, он опять улыбался, как на рекламе зубной пасты,
— Доброе утро, соня вы этакая! — сюсюкнул он,
— Доброе утро.
— Я хотел предложить вам прогулку к морю...
— Да я вообще-то не готов...
— Да что там готовиться! Держу пари, это займет у вас не больше трех минут. Кстати, я захватил вам свитер.
Надо же, какой внимательный... Обо всем подумал.
— Мне очень рекомендовали один ресторанчик в лагуне. Туда нужно добираться по берегу Моря. Местечко, говорят, замечательное: стоит среди скал, в сказочно красивом уголке...
"Местечко" я себе уже представлял: мандолины и кьянти, кьянти и мандолины...
— Хорошо. Подождите меня внизу. Видели там плетеное кресло? Оно заменяет здесь светский салон.
Робер тоненько хихикнул.
— Какой вы забавный. Послушайте, а почему бы вам не переехать в мой отель? Обслуживание у нас превосходное...
— Потому что мои средства к существованию не позволяют мне обитать во дворцах...
Он пожал плечами:
— Ну, к этому мы еще вернемся...
Он никак не мог заставить себя выйти. Ему, видно, хотелось поглазеть на мой утренний туалет. Меня все это уже начинало порядком доставать. Я чуть было не послал его ко всем чертям прямо на месте, но сдержался, вспомнив, что должен ему десять тысяч лир.
— И все же — прошу прощения. Я сейчас спущусь.
Он нехотя убрался. Я закрыл дверь и задвинул засов.
Если б этот тип не раздражал меня до такой степени своими педерастическими ужимками, приключение могло бы показаться мне даже в какой-то степени занимательным. Но он был мне слишком уж неприятен, а долгого соседства с неприятными мужиками я никогда не мог выносить.
Внезапно у меня возникла идея. Причем идея отличная. Такая, которую не стыдно было бы вписать в историю достижений человеческого мозга...
Я быстро побрился, вытащил из-под матраца свои штаны, натянул его лимонно-желтый свитер и старательно причесал волосы.
Результат получился неплохой. Я стал красивым парнишкой — со спокойным загорелым лицом и в довольно приличных шмотках.
Я сунул свои последние деньги в задний карман брюк и спустился к гомику.
Он сидел в том самом косолапом кресле и листал "ла газетту".
— Вы просто очаровательны! — восхищенно воскликнул он.
Я молча потянул его к выходу.
На моей узкой улочке было полно народу. Здесь витали запахи кислого вина и плесени, к которым Примешивался слабый душок горячего подсолнечного масла. Горожане болтали, как попугаи...
Мы медленной и счастливой походкой дошли до площади Сан-Марко. Я раздумывал, с чего лучше начать, и испытывал некоторые затруднения; с одной стороны, мне не хотелось сразу хватать быка за рога, но с другой, я чувствовал, что гомик вот-вот заработает лучший за всю мою карьеру удар правой в челюсть.
Я выпалил свою заготовленную тираду посреди залитой солнцем площади, в окружении сотни голубей:
— Робер, я парень прямой. Я не хотел бы вас шокировать, но...
Он побледнел, решив, что я собираюсь объявить об ортодоксальности моих нравов. Бедный херувимчик уже горько сожалел, что обманулся и зря потратил время на ухаживания. Поэтому мои дальнейшие слова подействовали на него лучше, чем ведро крема на больного геморроем.
— Знаете, вы мне очень нравитесь. Я чувствую, что между нами зарождается крепкая привязанность...
(Держи карман шире).
Ну, он, конечно, сразу расцвел и возбудился до упора.
— ...Вот только Венецию я в последнее время не переношу. Я столько здесь натерпелся, что этот город стал мне просто отвратителен. Скажите, вас здесь ничто не держит?
— Нет-нет, — поспешно заверил он. — Даже наоборот: я собирался отправиться во Флоренцию...
— Так давайте уедем?
— Когда же?
— Прямо сейчас!
— Ого, дружочек, какой вы решительный!
— Вы себе даже не представляете, насколько вы правы, — искренне подтвердил я.
Уговорить его не составило никакого труда. Он любил жизнь, а значит, и неожиданности.
— Хорошо. Я только заеду к себе в отель, заплачу за номер и соберу вещи. А вы пока тоже собирайтесь. Встречаемся на причале Сан-Марко через час. Договорились?
— Идет.
И я бросил ему такой взгляд, от которого растаяла бы ледяная гора.
— А вы молодчина, Робер...
Он томно улыбнулся, нисколько не сомневаясь в том, что уже меня покорил, что я уже стал его могучим тигром и пушистым зайчиком...
Я посмотрел, как он удаляется своей танцующей женской походочкой... Да, есть все-таки на свете люди, которые сами мчатся, нагнув голову, навстречу своей судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Хотите, поедем в какой-нибудь клуб? — спросил Робер. — Я тут знаю несколько довольно любопытных местечек...
Я покачал головой.
— Нет, сегодня не могу. Извините, но мне нужно отдохнуть. Я падаю с ног...
— Что ж, тогда я вас отвезу, ладно?
И отвез — на моторной лодке, которой управлял одетый в форму лодочник. Меня уже не интересовали ни полная яркая луна, ни залив, ни цветные витражи дворцов, отражающиеся в темной воде... Я, как святыню, вез домой в животе свой ужин. Я радовался починающемуся во мне трудному и благородному процессу пищеварения. Радовался простой, почти животной радостью...
Я понял, что ему хочется засечь, где я живу. Он проникновенно сказал мне "до свиданья" у входа в мою "Стеллу де Оро", и я тяжело вполз по крутой лестнице наверх.
Хозяин встретил меня пристальным взглядом, выстукивая пальцами "Риголетто" на крышке стола.
Я бег» единого слова положил перед ним десятитысячную купюру.
Его лицо засияло, как Париж вечером 14 июля. Ом отсчитал мне сдачу и воскликнул завидным бельканто:
— Буона нотте, синьоре!
— Чтоб ты сдох, засранец! — ответил я ему с сердечной улыбкой,
Жратва возвращала мне силы; я полным ходом превращался в прежнего Капута.
На следующее утро, когда я храпел. громче "боин-га", в дверь осторожно постучали.
Я зевнул, как аллигатор, пытаясь сообразить, кто это может быть. Потом мои подозрительность и недоверчивость резко выставились вперед, как антенны насекомого. Когда стучат в дверь гостиничного номера, в котором живет убийца, — это ничего хорошего не предвещает. Это может означать многое: например, приход карабинеров с полными карманами железа.
— Кто там? — спросил я.
— Это я, Робер...
Я узнал его сладенький голосок. Этот хлыщ времени не терял: решил застать меня еще в постели, чтобы я не успел упорхнуть.
Накануне, видя мою усталость, он решил не настаивать, но сегодня утром будущее принадлежало ему.
Я открыл.Ни дать ни взять — картинка из журнала мод! На нем были сиреневые брючки и белый пуловер, а на запястье — золотой браслет, пробудивший у меня неко-
торий интерес. Наглаженный, причесанный, надушенный, он опять улыбался, как на рекламе зубной пасты,
— Доброе утро, соня вы этакая! — сюсюкнул он,
— Доброе утро.
— Я хотел предложить вам прогулку к морю...
— Да я вообще-то не готов...
— Да что там готовиться! Держу пари, это займет у вас не больше трех минут. Кстати, я захватил вам свитер.
Надо же, какой внимательный... Обо всем подумал.
— Мне очень рекомендовали один ресторанчик в лагуне. Туда нужно добираться по берегу Моря. Местечко, говорят, замечательное: стоит среди скал, в сказочно красивом уголке...
"Местечко" я себе уже представлял: мандолины и кьянти, кьянти и мандолины...
— Хорошо. Подождите меня внизу. Видели там плетеное кресло? Оно заменяет здесь светский салон.
Робер тоненько хихикнул.
— Какой вы забавный. Послушайте, а почему бы вам не переехать в мой отель? Обслуживание у нас превосходное...
— Потому что мои средства к существованию не позволяют мне обитать во дворцах...
Он пожал плечами:
— Ну, к этому мы еще вернемся...
Он никак не мог заставить себя выйти. Ему, видно, хотелось поглазеть на мой утренний туалет. Меня все это уже начинало порядком доставать. Я чуть было не послал его ко всем чертям прямо на месте, но сдержался, вспомнив, что должен ему десять тысяч лир.
— И все же — прошу прощения. Я сейчас спущусь.
Он нехотя убрался. Я закрыл дверь и задвинул засов.
Если б этот тип не раздражал меня до такой степени своими педерастическими ужимками, приключение могло бы показаться мне даже в какой-то степени занимательным. Но он был мне слишком уж неприятен, а долгого соседства с неприятными мужиками я никогда не мог выносить.
Внезапно у меня возникла идея. Причем идея отличная. Такая, которую не стыдно было бы вписать в историю достижений человеческого мозга...
Я быстро побрился, вытащил из-под матраца свои штаны, натянул его лимонно-желтый свитер и старательно причесал волосы.
Результат получился неплохой. Я стал красивым парнишкой — со спокойным загорелым лицом и в довольно приличных шмотках.
Я сунул свои последние деньги в задний карман брюк и спустился к гомику.
Он сидел в том самом косолапом кресле и листал "ла газетту".
— Вы просто очаровательны! — восхищенно воскликнул он.
Я молча потянул его к выходу.
На моей узкой улочке было полно народу. Здесь витали запахи кислого вина и плесени, к которым Примешивался слабый душок горячего подсолнечного масла. Горожане болтали, как попугаи...
Мы медленной и счастливой походкой дошли до площади Сан-Марко. Я раздумывал, с чего лучше начать, и испытывал некоторые затруднения; с одной стороны, мне не хотелось сразу хватать быка за рога, но с другой, я чувствовал, что гомик вот-вот заработает лучший за всю мою карьеру удар правой в челюсть.
Я выпалил свою заготовленную тираду посреди залитой солнцем площади, в окружении сотни голубей:
— Робер, я парень прямой. Я не хотел бы вас шокировать, но...
Он побледнел, решив, что я собираюсь объявить об ортодоксальности моих нравов. Бедный херувимчик уже горько сожалел, что обманулся и зря потратил время на ухаживания. Поэтому мои дальнейшие слова подействовали на него лучше, чем ведро крема на больного геморроем.
— Знаете, вы мне очень нравитесь. Я чувствую, что между нами зарождается крепкая привязанность...
(Держи карман шире).
Ну, он, конечно, сразу расцвел и возбудился до упора.
— ...Вот только Венецию я в последнее время не переношу. Я столько здесь натерпелся, что этот город стал мне просто отвратителен. Скажите, вас здесь ничто не держит?
— Нет-нет, — поспешно заверил он. — Даже наоборот: я собирался отправиться во Флоренцию...
— Так давайте уедем?
— Когда же?
— Прямо сейчас!
— Ого, дружочек, какой вы решительный!
— Вы себе даже не представляете, насколько вы правы, — искренне подтвердил я.
Уговорить его не составило никакого труда. Он любил жизнь, а значит, и неожиданности.
— Хорошо. Я только заеду к себе в отель, заплачу за номер и соберу вещи. А вы пока тоже собирайтесь. Встречаемся на причале Сан-Марко через час. Договорились?
— Идет.
И я бросил ему такой взгляд, от которого растаяла бы ледяная гора.
— А вы молодчина, Робер...
Он томно улыбнулся, нисколько не сомневаясь в том, что уже меня покорил, что я уже стал его могучим тигром и пушистым зайчиком...
Я посмотрел, как он удаляется своей танцующей женской походочкой... Да, есть все-таки на свете люди, которые сами мчатся, нагнув голову, навстречу своей судьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113