При необходимости они даже открыли бы огонь, не размениваясь на традиционные вступления.
— Тогда кто? Я с удивлением констатировал, что произнес эту фразу вслух.
— Тогда кто?
Ответил я себе почти мгновенно: те, другие!
Да, те, другие, из дома Жерара. Те, к кому шла потайная телефонная линия. Те, кто добил раненую кухарку. Те, кто укокошил Бертрана. Эти ребята, похоже, были большими затейниками, но отнюдь не шутниками. Ну и дурак же я: столько проторчал в погребе, дважды возвра-
щался к дому... Ведь на такой маленькой улочке очень просто намозолить кому-то глаза...
Но вскоре весь мой страх разом пропал. Я не собирался попадать в руки к этим жлобам; Они зададут мне пару нескромных вопросов и отправят отдыхать прежде, чем я успею сказать "уф"! Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!
Я достиг поворота на Дре. За этим перекрестком шоссе было не освещено, У меня появился маленький шанс на успех.
Увидев впереди небольшую возвышеность, я дал полный газ и вьехал на нее, опережая своих преследователей метров насто. Перевалив через холм, я резко затормозил, выключил фары и прыгнул в кювет.
Они появились в следующую секунду, и двойная полоска их фар прошила темноту. Завизжали тормоза, и прямо за моим "рено" остановилась здоровенная американская колымага. Мгновение стояла тишина. Затем осторожно открылась дверца, и между машиной и кюветом возник силуэт человека в мягкой шляпе и сретлом плаще. Человек был высокий и крепкий. Со своего места я мог застрелить его с закрытыми глазами, и вместо кофе с бутер-бродом он получил бы к завтраку надгробный венок. Но я не сделал этого из-за других пассажиров, которые сразу бы меня засекли и взяли в оборот по своему усмотрению. Лучше было подождать.
Человек, пригнувшись, начал подходить к "рено". Он думал, что я все еще сижу в машине, и прятался от возможных пуль за правым крылом своего самосвала.
Наконец он осмелел, выпрямился, и вскоре уже стоял в полуметре от меня, повернувшись ко мне спиной. Рукоятка пистолета давно нагрелась у меня в руке, спусковой крючок щекотал палец; я прямо дрожал над этим куском стали, до того мне хотелось выстрелить...
Меня удержал лишь новый прилив благоразумия, или, скорее, острое сознание грозящей опасности.
Я продолжал ждать, затаив дыхание. Он резко распахнул дверцу "рено". Потом выругался и позвал:
— Эй, Алексис! У паровоза открылась вторая дверца, на персонаж,
который оттуда вылез, был мне пока не виден.
— Чего? — спросил он.
— Его тут нету! Второй тоже выругался.
— Неужели ушел?
— Ага... Быстро же он, скотина, смылся!
- Слышь, надо искать.
— Надо...
— Он где-то недалеко. Вдоль дороги железный забор, через него хрен перелезешь...
— Может, он в канаве засел? Мои пальцы сдавили рукоятку пистолета. Если
они слишком резко направят на меня фонарь — Я уже не смогу прицелиться...
В этот момент на возвышенность въехала новая машина, будто целиком состоявшая из фар, и осветила обоих субчиков с ног до головы. Они словно оказались в витрине универмага или превратились в Лу-арские башни, (летний вариант).
Я успел неплохо разглядеть и здоровилу в светлом плаще, и его дружка — поменьше ростом, круглолицего, с узкими глазами. Китаец, что ли... Больше в их машине никого не было; это ободряло.
Расфанфаренная машина проехала мимо. Нужно было действовать, пока они еще не привыклй к темноте.
Я прицелился в "китайца", потому что он стоял дальше и мог после первого же выстрела спрятаться за свой рыдван. У уголовников это вроде рефлекса — даже если рядом хлопнет проколотая шина.
Я затаил дыхание и нажал курок. Результат не заставил себя ждать. Получилось, как в ярмарочном тире, когда на стенде опрокидывается маленький фанерный клоун. Моя жертва упала как подкошенная. Это произошло так стремительно, что я поначалу решил, что промахнулся и что мужик притворяется. Однако по тому, как "китаец" корчился на земле, становилось ясно, что свое он получил.
Я прицелился во второго. Но он явно не страдал болями в суставах: пока я наводил на него пушку, он успел выхватить свою.
Я понял, что надо поторапливаться, и выстрелил ему в клешню. Он завопил, и его пистолет упал на асфальт. Тогда я прицелился в грудь, но оказалось, что я забыл сосчитать патроны, и мой инструмент издал лишь нелепый щелчок.
Я прыгнул вперед и боднул его головой в живот. Он охнул и растянулся на придорожной траве.
Тогда я подскочил ко второму уроду, который только что отдал кому следует свою жалкую душонку, и оттащил его в канаву. Не хватало, чтобы кто-нибудь случайно увидел в свете своих фар такую картинку! К счастью, на этом участке противополож-
ные полосы движения разделял небольшой лесистый пригорок, и мне достаточно было поглядывать только в одну сторону.
Свалив китаезу в кювет, я включил габаритные огни своего "рено". До рассвет никто ничего не заподозрит. Подумают, что машина просто сломалась... Затем я забрал пистолет здоровилы. Оставалось самое трудное... Я схватил здоровилу под мышки и втащил его на переднее сиденье их машины.
Я уселся за руль, и мне сразу стало спокойнее. На каждое нажатие педали машина мгновенно отвечала мощным рывком.
И вот я продолжил свой путь на борту этой внушительной америкашки, и у моих ног этаким экзотическим ковриком лежал детина в светлом плаще.
Я не знал, для чего дарю ему эту отсрочку. По всем канонам, лучше было вогнать ему пулю в башку и оставить рядом с напарником.
Зачем я его пощадил? Ведь Не по доброте же душевной!..
Дорога под колесами сделалась как будто мягче. Я жал на всю катушку, изредка поглядывая на своего очаровательного попутчика...
Подъезжая к Оржевалю, я почувствовал некоторую растерянность. Нужно было что-то решать, причем немедля. Бежать мне уже не хотелось. Стычка, в которой я так легко победил, вернула меня в атмосферу старых добрых разборок между жуликами...
Почти незаметно для самого себя я развернулся и помчал по противоположной полосе обратно, к Парижу. Достигнув Версальской развилки, я заехал на мост и сразу после него повернул направо. Дорога, на которой я очутился, проходила через какую-то захудалую деревеньку и шла дальше по полю, обнесенному высокой и толстой металлической сеткой. Между этой сеткой .и шоссе, пролегала лесополоса. Для разговора с моим плащеносцем место было самое подходящее.
Я остановился под деревьями... Дорога была усыпана сырыми желтыми листьями, в нос бил сильный, здоровый запах чернозема.
Я потряс детину за плечи.
— Эй, лежебока! Вставай, не придуривайся!
Он не отвечал.., Это меня разозлило: я понимал, что удар головой в живот не может надолго отправить человека в нокаут...
Я включил свет и все понял. Пуля, которую я всадил ему в руку, чтобы выбить пистолет, разорвала запястье, и он истек кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Тогда кто? Я с удивлением констатировал, что произнес эту фразу вслух.
— Тогда кто?
Ответил я себе почти мгновенно: те, другие!
Да, те, другие, из дома Жерара. Те, к кому шла потайная телефонная линия. Те, кто добил раненую кухарку. Те, кто укокошил Бертрана. Эти ребята, похоже, были большими затейниками, но отнюдь не шутниками. Ну и дурак же я: столько проторчал в погребе, дважды возвра-
щался к дому... Ведь на такой маленькой улочке очень просто намозолить кому-то глаза...
Но вскоре весь мой страх разом пропал. Я не собирался попадать в руки к этим жлобам; Они зададут мне пару нескромных вопросов и отправят отдыхать прежде, чем я успею сказать "уф"! Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!
Я достиг поворота на Дре. За этим перекрестком шоссе было не освещено, У меня появился маленький шанс на успех.
Увидев впереди небольшую возвышеность, я дал полный газ и вьехал на нее, опережая своих преследователей метров насто. Перевалив через холм, я резко затормозил, выключил фары и прыгнул в кювет.
Они появились в следующую секунду, и двойная полоска их фар прошила темноту. Завизжали тормоза, и прямо за моим "рено" остановилась здоровенная американская колымага. Мгновение стояла тишина. Затем осторожно открылась дверца, и между машиной и кюветом возник силуэт человека в мягкой шляпе и сретлом плаще. Человек был высокий и крепкий. Со своего места я мог застрелить его с закрытыми глазами, и вместо кофе с бутер-бродом он получил бы к завтраку надгробный венок. Но я не сделал этого из-за других пассажиров, которые сразу бы меня засекли и взяли в оборот по своему усмотрению. Лучше было подождать.
Человек, пригнувшись, начал подходить к "рено". Он думал, что я все еще сижу в машине, и прятался от возможных пуль за правым крылом своего самосвала.
Наконец он осмелел, выпрямился, и вскоре уже стоял в полуметре от меня, повернувшись ко мне спиной. Рукоятка пистолета давно нагрелась у меня в руке, спусковой крючок щекотал палец; я прямо дрожал над этим куском стали, до того мне хотелось выстрелить...
Меня удержал лишь новый прилив благоразумия, или, скорее, острое сознание грозящей опасности.
Я продолжал ждать, затаив дыхание. Он резко распахнул дверцу "рено". Потом выругался и позвал:
— Эй, Алексис! У паровоза открылась вторая дверца, на персонаж,
который оттуда вылез, был мне пока не виден.
— Чего? — спросил он.
— Его тут нету! Второй тоже выругался.
— Неужели ушел?
— Ага... Быстро же он, скотина, смылся!
- Слышь, надо искать.
— Надо...
— Он где-то недалеко. Вдоль дороги железный забор, через него хрен перелезешь...
— Может, он в канаве засел? Мои пальцы сдавили рукоятку пистолета. Если
они слишком резко направят на меня фонарь — Я уже не смогу прицелиться...
В этот момент на возвышенность въехала новая машина, будто целиком состоявшая из фар, и осветила обоих субчиков с ног до головы. Они словно оказались в витрине универмага или превратились в Лу-арские башни, (летний вариант).
Я успел неплохо разглядеть и здоровилу в светлом плаще, и его дружка — поменьше ростом, круглолицего, с узкими глазами. Китаец, что ли... Больше в их машине никого не было; это ободряло.
Расфанфаренная машина проехала мимо. Нужно было действовать, пока они еще не привыклй к темноте.
Я прицелился в "китайца", потому что он стоял дальше и мог после первого же выстрела спрятаться за свой рыдван. У уголовников это вроде рефлекса — даже если рядом хлопнет проколотая шина.
Я затаил дыхание и нажал курок. Результат не заставил себя ждать. Получилось, как в ярмарочном тире, когда на стенде опрокидывается маленький фанерный клоун. Моя жертва упала как подкошенная. Это произошло так стремительно, что я поначалу решил, что промахнулся и что мужик притворяется. Однако по тому, как "китаец" корчился на земле, становилось ясно, что свое он получил.
Я прицелился во второго. Но он явно не страдал болями в суставах: пока я наводил на него пушку, он успел выхватить свою.
Я понял, что надо поторапливаться, и выстрелил ему в клешню. Он завопил, и его пистолет упал на асфальт. Тогда я прицелился в грудь, но оказалось, что я забыл сосчитать патроны, и мой инструмент издал лишь нелепый щелчок.
Я прыгнул вперед и боднул его головой в живот. Он охнул и растянулся на придорожной траве.
Тогда я подскочил ко второму уроду, который только что отдал кому следует свою жалкую душонку, и оттащил его в канаву. Не хватало, чтобы кто-нибудь случайно увидел в свете своих фар такую картинку! К счастью, на этом участке противополож-
ные полосы движения разделял небольшой лесистый пригорок, и мне достаточно было поглядывать только в одну сторону.
Свалив китаезу в кювет, я включил габаритные огни своего "рено". До рассвет никто ничего не заподозрит. Подумают, что машина просто сломалась... Затем я забрал пистолет здоровилы. Оставалось самое трудное... Я схватил здоровилу под мышки и втащил его на переднее сиденье их машины.
Я уселся за руль, и мне сразу стало спокойнее. На каждое нажатие педали машина мгновенно отвечала мощным рывком.
И вот я продолжил свой путь на борту этой внушительной америкашки, и у моих ног этаким экзотическим ковриком лежал детина в светлом плаще.
Я не знал, для чего дарю ему эту отсрочку. По всем канонам, лучше было вогнать ему пулю в башку и оставить рядом с напарником.
Зачем я его пощадил? Ведь Не по доброте же душевной!..
Дорога под колесами сделалась как будто мягче. Я жал на всю катушку, изредка поглядывая на своего очаровательного попутчика...
Подъезжая к Оржевалю, я почувствовал некоторую растерянность. Нужно было что-то решать, причем немедля. Бежать мне уже не хотелось. Стычка, в которой я так легко победил, вернула меня в атмосферу старых добрых разборок между жуликами...
Почти незаметно для самого себя я развернулся и помчал по противоположной полосе обратно, к Парижу. Достигнув Версальской развилки, я заехал на мост и сразу после него повернул направо. Дорога, на которой я очутился, проходила через какую-то захудалую деревеньку и шла дальше по полю, обнесенному высокой и толстой металлической сеткой. Между этой сеткой .и шоссе, пролегала лесополоса. Для разговора с моим плащеносцем место было самое подходящее.
Я остановился под деревьями... Дорога была усыпана сырыми желтыми листьями, в нос бил сильный, здоровый запах чернозема.
Я потряс детину за плечи.
— Эй, лежебока! Вставай, не придуривайся!
Он не отвечал.., Это меня разозлило: я понимал, что удар головой в живот не может надолго отправить человека в нокаут...
Я включил свет и все понял. Пуля, которую я всадил ему в руку, чтобы выбить пистолет, разорвала запястье, и он истек кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113