Пусто, вохко и тоскливо было вокруг.
Вдруг звидкилясь сбоку важно, и рядом загудел колокол, тяжелая волна звуков медленно и переливаясь, как длинная полоса бархата, пронеслась над головой. За ней вторая, третья.
Лохмотья вдруг ворохнулось, забурмотило то, и Тарас заметил, как изпод его випросталось, косматое лицо в шапке, напоминавшей шапки-старинных бояр, после того поднялась рука и лохмотья начало креститься. Одхрестившись, председатель снова нырнула в лохмотья и лохмотья, пововтузившись, опять стихло.
Тарас сначала равнодушно смотрел на это, потом вдруг, словно его толкнуло то, утер рукой лоб и тупо с усиллям крикнул:
- Земляк!
Никакого ответа.
- Слышь, земляк!
Лохмотья шевельнулось и изпод его глухо и хрипло послышалось:
- Ну, что?
Тарас снова потер лоб, словно пытался растереть под ним туман и ухватить свое желание.
- Ты ... это ... Ты зачем крестился?
Лохмотья сильнее зашевелились.
- Как говоришь? - Далеко яснище, очевидно, уже с дворе захрипел бас.
- Крестился сейчас, говорю, на что?
- Кто?
- А ты.
Лохмотья не двигалось, очевидно вспоминая.
Тарас уже жвавище следил за ним.
- Ну? - Наконец послышалось. - Дак чего нада тибе?
- Да зачем, говорю крестился? По какой причине?
- Да ты чего? - Начал уже, видно, раздражаться бас. - "Крестился" Ну, крестился ... Звон слышал?
- Слышал ...
- Ну какого-же черта лезешь ... Курит есть?
- Ну и дурак ... А чего крестился ... спрашиваешь ...
И голова недовольно снова начала погружаться в лохмотья.
- Хм! Когда колокол, то нужно, значит, креститься?
Председатель вновь вылезла и даже удивленно витрищилась на Тараса. Глаза ее были запухли, желтые, борода скудовчена с седыми пробелами. Выражение лиц строгий.
- А ты думал? Танцевать нада? - Наконец значительно и даже с некоторой любопытства пробасувала она.
Тарас улыбнулся.
- А креститься зачем? Ну, звон ... Так что же? Ты и сам не заметил, как перекрестился. На что же это?
Лохмотья даже выровнялось и село. Очевидно ему хотелось поближе разглядеть, которому это дураком пришлось разговаривать.
Осмотрев Тараса, председатель бы боярской шапке решительно, строго и коротко произнесла:
- Колокол - из церкви?
- Ну ...
- А ты не нукай. Из церкви, спрашиваю тибе?
- Из церкви.
- А церковь - Божья?
- Ну ...
- Не нукай, говорю, а отвечаю.
- Божья.
- Нет, не понял.
Голова даже выругалась с досады и удивления.
- Да ты совсем дурак или притворяешься? Да ты кому крестишься: Богу или нет?
Тарас с еще большей, какой острой, любопытства рассматривал голову.
- Значит, ты думаешь, что Бог тебя заметил как ты крестился?
- А как же! - Без единой нотки сомнения и даже с некоторой угрозой прохриив бас, - пусть бы только попробовал Бог не заметит его креста.
- А если не заметил? Что тогда?
- Ну, брат, знаешь что: - рассердилась вдруг голова, - иди ка своей дорогой, а то я тебе такие шутки здесь покажу ... Тоже, сволочь, шутить чем нашел ... Хлюст! ..
И не имея желания разговаривать, лохмотья снова загорнулось и заглохло.
Тарас улыбаясь все смотрел в его сторону.
- А почему на земле лежишь? Слышишь, земляк?
- А тебе какое собачье дело?
- Ложись здесь на скамье. Мокро там.
- Отца своего поучи ... "На скамье ...
- Правильно. Я встану, а ты ложись.
Лохмотья не отвечало. Потом его вынырнула голова и важно произнесла:
- Запамьятай на земле лежишь, никуда не упадешь. На скамье ляжешь на землю упадешь. Ниже за землю ничего нет. Понял?
И уже окончательно, не дожидаясь даже ответа, председатель спряталась, лохмотья свернулось и перевернулось в темную кучу, которая слилась с землей.
Тарас долго сидел неподвижно. Звон давно затих. Только ветер так же, как и ранище, жалобно скулил и бился в голых гильках.
Вдруг Тарас встал, наклонился к лохмотья и толкнул его.
- Земляк!
- Ну? - Быстро и сердито развернулось оно выставив голову, - Какого еще черта?
- Значит, надо, креститься? А? Тебе уже некуда падать, ниже землю ничего нет ... Ха-ха-ха!
И круто отвернувшись, Тарас быстрым шагом пошел вниз по проулку.
А голова еще долго смотрела ему вслед непонимающими глазами. Потом то ли зависти или с неудовольствием поколеблется и пробасившы:
- Здо-о-Ровоам! .. - Закуталась в лохмотья и снова приникла с ними к земле.
Глава 15
Наталья лежала на диване, а Мирон ходил по комнате и подтягивал усы вверх. Выглядел он растрепанный, какой корявый. Наталья, смеясь, говорила ему не раз, что он подобен теперь к волка взими, злого, голодного, одинокого, которому везде нейдеться, и которого все гонят и боятся.
Действительно, работы нигде не знайходилось; на старую должность не принимали; дома не сиделось. И Мирон все частище заходил к Наталье. Слушая это несравненно, он иногда внезапно улыбался, словно вишкиряв зубы, и недоброе к Наталье мелькало в этой улыбке.
- Сядьте, Мирон, надоели ... - Вдруг капризно произнесла Наталья, вытягиваясь и выгибая вверх высокую грудь.
- Мне полезную ... - Поезд он усы, не переставая ходить.
- К тому вы сегодня какой-то ... очень смутное ... Не нравится мне ваша Улыбочка ...
- Мне очень ве-е-село ...
- Наверное ... Ишь, как щитина ощетинилась. Если бы темно, у вас, наверное, фосфором глаза светились ...
- Погасите лампа и по ба-а-Чите ...
- Да-же с вами в темноте .... Премного благодарен ...
- Я не укушу.
- Ну, и хуже может быть ...
Они посмотрели друг на друга. Серые полу-приплюснутая глаза Натальи поблескивали странными огоньками. Бледное лицо, срезанные во главе темными волосами, лежащего как два крыла, сегодня, казалось, еще блидищим. Яркие губы немножко раскрылись от горячего дыхания. То необычное было в ней в этот вечер.
- Подайте мне зеркало! - Вдруг велела она. Мирон лениво подал зеркало и снова заходил. Наталья посмотрела на себя. Ниже глаз горели две небольшие пятна, как будто кто сильно ущипнул там.
- Плохо ... Возьмите, установите ... Сами же одевайтесь и идите ... Хватит на сегодня.
Мирон молча посмотрел на нее.
- Да, да. Мне ваше присутствие вредит ... До свидания.
Мирон улыбнулся.
- Я же скоро уезжаю. Может последний вечер ...
- Все равно ... А вы что, действительно едете ли говорите только?
- Может, и правда ... Как обстоятельства покажут.
- А что это за ОБСТ-а-вине?
- Ри-и-жни ...
- Работы нет?
Мирон поморщился.
- Да, и это-е ...
- А еще что?
- Бага-а-то где затем ...
Он остановился и начал странно смотреть на нее, засунув руки в карманы. В устах и в глазах блуждала улыбка.
Наталья обвела глазами всей своей полной фигуры, прикрыла слишком выставленную ногу и слегка покраснела.
- Чего смотрите так?
- Милую-у-юсь ... Вы очень заразительны ...
- Ну, нечего ... Вы лучше скажите, что это еще за "много"?
- Бага-а-то ...
- А я вхожу в это "бага-а-то"?
- Возможно ...
Мирон вдруг спокойно сел у Натальи, взял ее руку и крепко сжал.
- Мирон! Что вы? Спятили?
- Лежите и не волну-юйтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54